Влюблённый домовой
Шрифт:
«Мы могли не вернуться домой» — Павел глотает готовый сорваться с губ ответ и пожимает плечами.
— Захотелось?
Он улыбается, отступая и глядя на то, как скулы Лины окрашивает ещё больший румянец.
— Ах, захотелось ему! Ну, погоди!
Она дёргается с места, но так и не поднимается на ноги. Коварное покрывало, краем которого Павел укрыл Лину перед уходом, превращается в ловушку, из которой ещё нужно выбраться.
— Я до тебя всё равно доберусь! — грозит пытающаяся избавиться от покрывала на ногах Лина и Павел улыбается шире:
— Жду не дождусь.
Он действительно
Ребячливый? Домовому такое поведение не положено? А ну и пусть! Всё равно никто кроме них двоих этого не видит, а они сами не осудят.
— Так что случилось? — затихая в руках, шепчет Лина, устроив подбородок на его плече. — Что-то ещё, о чём я не знаю?
Вздохнув, Павел всё-таки размыкает кольцо рук, отпуская Лину и отступая сам. Тепло будто уходит следом.
— Садись. Сейчас чай сделаю. Где-то тут чайник был. Ты же взяла из столовой пакетик?
— На столе.
Павел кивает и отворачивается, прежде чем говорить, ему нужно немного отвлечься.
* * *
«I'll be back».
Фраза всплывает в памяти без привязки или контекста, когда Павел заканчивает рассказывать о случившемся, но настолько хорошо ложится на сказанное безымянной девочкой, что он едва сдерживает нервный смешок.
«А поиграть ты со мной всё равно поиграешь».
Чем не то самое «Я ещё вернусь»? Ведь невозможно поиграть с кем-то без его непосредственного присутствия.
— Так значит вместо того чтобы разбудить меня и пойти вместе, ты пошёл проверять свои догадки сам?
Павел пожимает плечами. О случившемся он рассказал, только немного подправил причину, по которой пошёл в ту комнату, да и о том, что понял, умолчал. Лина и так прекрасно знает, что он о ней беспокоится, какая разница, что на самом деле всё это гораздо сильнее и глубже?
«Какая разница…» — повторяет про себя Павел, забирая пустую чашку у Лины и поднимаясь с края кровати.
— Слушай… — задумчиво начинает Лина пока он моет чашки в раковине. Дверь из ванной в комнату открыта и совсем не мешает разговору, но тишина всё равно образуется. Будто Лина ждёт, пока он вернётся.
«Или…»
Нехорошее предчувствие царапает внутри, и Павел спешно выключает воду, боясь, что что-то снова может пойти не так. Вдруг призрак девочки вернулся? Однако всё оказывается гораздо прозаичней и проще. Лина просто зависла в мобильнике и теперь что-то сосредоточенно читает с экрана.
— Лин?
— Я просто подумала над тем, что ты только что рассказал. Про отца. Не думаю, что он ушёл после того как запер её здесь. Может до сих пор работает или ещё что…
— И что ты узнала?
К кровати Павел больше не подходит, седлает стул, скрещивая руки поверх спинки и укладывая на них подбородок.
«Отдай мне то, о чём ещё и сам не знаешь, но оно уже в тебе есть…» — вспоминает он наблюдая за тем, как Лина заправляет соскользнувшую на щеку прядь за ухо продолжая молча листать страницу с каким-то текстом, будто и не слышала его вопроса.
«Что такое есть во мне, чего я сам пока не знаю?..»
— Так вот, — сбивает с мысли Лина, наконец-то отвлекаясь от мобильника и поднимая взгляд. — Я тут кое-что нашла в интернете… В общем,
тут сказано, что это место совсем недавно открылось после ремонта. Буквально в этом году. Да и то не до конца, в части комнат всё ещё не закончен, а лишь приостановлен ремонт.— И?
— Владелец поменялся… — очень тихо отзывается Лина, вновь возвращаясь к экрану мобильника. — Родственники владельца продали это место после его смерти. Говорят, он так и не оправился после смерти его маленькой дочери…
Неприятная, вязкая тишина опускается на плечи. Будь Павел в кошачьей форме и шерсть у него на загривке непременно встала бы дыбом, а так только мурашки бегут.
— И что с ней случилось?
Павел вспоминает образ девочки, что видел совсем недавно, но никаких повреждений не припомнит. Она слишком уж походила на человека, он даже перепутал её сначала.
— В интернете говорится про несчастный случай. Упала с яблони на одной из аллеек.
— А отец? В смысле как он…
— Сейчас.
Лина снова принимается за поиски, тогда как Павел переваривает услышанное. Ему становится понятно, почему девочка осталась, как и то почему это происходит.
«Видимо отец мог её видеть, но… зачем он запер её здесь? Она бы и так не ушла…»
— Её отец умер в больнице от истощения через несколько лет после смерти дочери.
— Неправильно проведённый ритуал?
Их взгляды встречаются, и Павел видит, что Лина прекрасно понимает, о чём он говорит.
Во время проведения ритуала легко можно ошибиться или о чём-то забыть, особенно если ты чем-то расстроен, а у этого человека были причины для расстройства.
— Он мог привязать себя к защитной границе, — Лина озвучивает мысли Павла и ему остаётся только кивнуть.
«Мог. Вполне мог. А, скорее всего, так и сделал, но сам этого либо не заметил, либо заметил уже слишком поздно».
— Поэтому и умер от истощения, — заканчивает Лина, а потом внезапно вскакивает с кровати. — Он наверняка ещё здесь, Паш. Если он привязал себя к границе, значит, та его и после смерти притянет. Если уж его дочь тут, то он непременно…
Павел ловит Лину за запястье прежде, чем она успевает шагнуть к шкафу, чтобы одеться. Инерция движения даёт рывок и, если бы Павел не поднялся на ноги, то Лина непременно упала бы на него, а так просто влетела в руки, едва не поздоровавшись лбом с его переносицей.
— Паш?!
— В снег и темень решила идти? Хочешь быть третьим призраком?
«Хочешь меня оставить?..» — скребётся холодком внутри мысли, но Павел быстро её отбрасывает в сторону не желая анализировать.
— Утром сходим. Позавтракаем и сходим к границе. Если он связал себя с ней, то бродит где-то там же.
— А если мы не правы? — тихо, будто мышиный шорох, спрашивает Лина. С того момента, как Павел её поймал, она даже не шелохнулась. Лишь сейчас поднимает голову, чтобы встретиться с его взглядом.
— Вот завтра и узнаем.
Павел не отшатывается, просто отступает, опуская руки, чувствуя, как заходится в груди сердце и как вместе с отдалением Лины становится холодно.
— Мы приехали сюда отдыхать, вот и давай отдыхать. Может, спустимся? Наверняка какое-нибудь развлечение для гостей есть.