Влюбленный мятежник
Шрифт:
– Пожалуйста, исчезни! – прошептала Аманда, не отдавая себе отчета, почему она хочет, чтобы он ушел: то ли потому, что все еще злится, то ли потому, что боится потерять для него привлекательность.
Даниелла лихорадочно зашептала Эрику в ухо:
– Уже двадцать четыре часа! Я не знаю, как она это терпит.
– Время подходит, – сообщил врач. – Она должна найти в себе силы, чтобы тужиться.
Руки Эрика обвились вокруг нее.
– Уйди! – взмолилась она.
– Он сказал, что ты должна тужиться, Аманда. Я помогу тебе.
– Я не хочу твоей помощи…
– Но ты ее получишь! А теперь делай, как
– Тужьтесь, миледи!
– Я вам не солдат, господин генерал-майор! – огрызнулась она едва дыша и, не в силах сказать больше ни слова, откинулась назад.
– Давайте, давайте! Головка маленького Камерона почти вышла наружу!
– Еще раз, Аманда!
– Эрик, пожалуйста…
– Тужься!
И она поднатужилась, и на этот раз была вознаграждена сладчайшим ощущением облегчения. Ребенок выскользнул из ее тела, и доктор, вскрикнув от восторга, хлопнул крошечное создание по спинке Раздался пронзительный крик, и Даниелла торжественно объявила.
– Девочка! Une petite jeune fille, une petite jeune fille… [8] .
– О! – задохнулась Аманда. Она была несказанно счастлива, взбудоражена и взволнована. Но тут боль снова скрутила ее, и она вдруг ужаснулась, подумав, что умирает.
8
Маленькая красивая девочка, маленькая красивая девочка… (фр.)
– Что такое? – хрипло спросил Эрик.
– Больно…
Француз перерезал пуповину. Даниелла приняла попискивающую кроху.
Эрик сжал руку Аманде, глядя в глаза.
– Ты не умрешь, любимая. Я еще с тобой не закончил, – пообещал он.
Она хотела ответить, но не смогла. Новая схватка сотрясла ее тело.
– Alors! Там второй! – засмеялся доктор.
– Тужься! – вновь скомандовал Эрик. Но Аманда не могла.
Она была так измучена, что, наверное, могла бы умереть от малейшего усилия. Он приподнял ее, заставив напрячь мышцы.
– Хорошо! Хорошо! – воскликнул доктор, кивая Эрику.
Тот позволил жене откинуться на подушки, придерживая за плечи. Она закрыла глаза. Она помнила успокаивающую силу этих рук.
Когда-то они оберегали ее от всех бед и горестей. А теперь они стали совсем чужими друг другу. Большими врагами, чем когда-либо раньше.
Но он был здесь, он держит ее, потому что хочет, чтобы у них был ребенок… Но у них уже есть дочь, и она благодарна Господу за это!
Ребенок живой, здоровый и…
– Мальчик, лорд Камерон! – рассмеялся доктор. – Мальчишка, маленький, двойняшка, но все пальчики на месте! Он вырастет! И цвет у него хороший. Отличный младенец!
Сын. У нее сын и дочь! Аманда закрыла глаза. Они сказали, что дети здоровые. Близнецы-двойняшки. Двое… и оба живы и невредимы, и хорошего цвета. Она не в силах была разлепить веки:
– Аманда?
Она слышала голос Эрика, чувствовала его руки, но не могла открыть глаз.
– Милорд Камерон, вы помогли жене пройти через это, но она потеряла много крови и мучилась довольно долго. Мне придется
еще заняться ею, а после она должна спать. Милорд, Даниелла взяла девочку. Если хотите помочь, возьмите своего сына.– Своего сына? С превеликой радостью, месье! Я возьму своего сына!
Аманда еще услышала слова Эрика, а потом перестала слышать что-либо вообще.
Она, должно быть, спала очень долго и очень крепко, поскольку, проснувшись, обнаружила себя умытой, чистой, в новой белой рубашке, с высушенными и убранными назад волосами, перехваченными длинной голубой лентой. Ее разбудили капризные крики. Открыв глаза, Аманда с улыбкой потянулась к младенцам.
Рядом с огромной кроватью, на которой лежали два кулька, стояла, широко улыбаясь, Даниелла.
– Вашу дочь, миледи, или сына? – добродушно поддразнила ее Даниелла.
– Не знаю, – восторженно рассмеялась Аманда. Они оба заходились в плаче. Она решила дать им немного поплакать и, развернув пеленки, осмотрела крошечные тельца. – О, как удивительно! – засмеялась она, увидев, что на голове ее дочери торчит пучок ярко-красных волосиков, а мальчик выглядит очень смуглым. У обоих пока были голубые глаза. Она быстро осмотрела малышей, пересчитав пальцы на ручках и ножках. – О, они совершенны!, – Немного мелковаты, поэтому нам надо быть с ними поосторожнее. Лорд Камерон очень хотел уехать, но из-за малого веса этих двоих решил задержаться….
– Уехать? – задохнулась Аманда.
– Мы отправляемся домой, – пояснила Даниелла.
– Мы? Все мы?
– Mais oui! А кто же еще?
Аманда медленно выдохнула, боясь поделиться с Даниеллой своими недавними страхами. Ни один муж не стал бы забирать младенцев и бросать жену. Даже Эрик.
Однако это не сокращало дистанции между ними.
– Они такие маленькие, как же я справлюсь с ними? – Аманда прижала подбородком одну пушистую головенку и провела пальцем по маленькой щеке. – О Даниелла! Я теперь всего боюсь! Вокруг столько ужасных болезней…
– Ш-ш-ш! Просто радуйся своим детям, малышка. Господь сохранит нас всех!
Аманда улыбнулась словам Даниеллы. Она была в восторге от своих детей, от возможности трогать их, улыбаться им. Но тут без стука распахнулась дверь, и Аманда застыла, испуганная. Она бы быстро запахнула свою рубашку, если бы могла.
Вошел Эрик. Он на самом деле был здесь. Высокий, такой элегантный в темном парчовом сюртуке и белоснежных чулках, в туфлях с серебряными пряжками. Она хотела сказать ему: «Я рада, что ты жив, что ты приехал», – но не смогла. Пропасть между ними была слишком глубока. Она однажды сказала, что любит его, а он назвал ее лгуньей. Она не повторит прежней ошибки.
Его же глаза мгновенно остановились на ее груди, у которой шумно сопели дети. Он с трудом отвел от нее взгляд.
– Ты мог бы постучать, – холодно заметила она.
– Мог бы, – согласился Эрик мягко, – но мужу не требуется стучать в дверь собственной жены. – Он взглянул на Даниеллу. – Мадемуазель, не будете ли вы?..
– Даниелла! – взвизгнула Аманда.
Но Даниелла уже испарилась. Эрик подошел к кровати. Рот маленькой девочки приоткрылся, глаза были закрыты. Эрик потянулся к дочери, завернул ее в одеяло и осторожно и в то же время ловко положил к себе на плечо. Его крупная бронзовая ладонь казалась огромной по сравнению с ребенком.