Влюбленный виконт

– Значит, она могла получить деньги от вашего мужа как раз перед тем, как он умер, и не подлежит сомнению, что она исчезла на несколько лет, и едва появилась в Англии, как был украден дневник, а потом оставлен так, чтобы Фитч – иди кто-то еще – мог его найти. Правильно ли я рассуждаю?

– Наверное. – Мэдлин смотрела на него с беспокойным видом. – Что заставило вас думать об этом в таком свете? Элис никогда меня особенно не интересовала, но я не испытываю к ней антипатии. Колин любил ее, и мне этого было достаточно.

– А почему он дал ей деньги? У вас есть какие-нибудь предположения?

– Нет. – Она покачала толовой. – Хотя если они были ей нужны, я думаю, он мог ей помочь. Он был по натуре человек щедрый.

В свете такого сообщения и чтобы не пугать ее, он не стал высказывать предположение об убийстве. Любая потеря трудна, но он знал не понаслышке, что иметь дело с капризами судьбы – это одно, а человеческая злоба – совсем другое. Если лорд Бруэр заболел, этому нельзя было помешать. Если его убили, чтобы заставить молчать, это совсем другая разновидность горя.

Что мог лорд Бруэр знать? Что мог запирать в своем дневнике?

Майкл посмотрел тогда ему прямо в глаза. Она опасна.

Любой ценой Люк должен защитить Мэдлин.

– Вы поедете сейчас со мной ко мне домой.

Она не поняла, от чего у нее так сильно перехватило дыхание – от того ли, что он предъявил ей этот ультиматум, как будто мог хотя бы в какой-то степени распоряжаться ее жизнью, или от того, что сказал «домой».

– Вы и Тревор, – уточнил Люк с потрясенным и мрачным видом. Волосы у него были мокрые и курчавились. – Велите горничной собрать вещи, необходимые хотя бы на несколько дней. Если понадобится, можно будет потом послать за одеждой.

– Люк.

Мэдлин не могла придумать, что еще сказать, ее протест выразился в простом потрясенном шепоте, которым она произнесла его имя.

– Мне не хочется обнаружить через какое-то время, что я не принял необходимых мер предосторожности. Есть ошибки, которые нельзя повторять.

Ошибки? Неужели он винит себя в том, что случилось с той женщиной в Испании, с той, которую он, по словам его сестры, любил?

– Я не вижу в этом смысла. – Ей удалось проговорить эту фразу отчетливо. – Что вас так встревожило?

– Я объясню потом. Если вообще смогу объяснить. – Он сглотнул. – Господи, Мэджи, прошу вас. Не нужно со мной спорить. Достаточно сказать, что мне будет не по себе, если вы останетесь здесь одна. Поедемте со мной, поживите с моими родными несколько дней – или хотя бы до того времени, пока я решу, что все в порядке.

– Но я здесь не одна.

Дом был полон слуг.

– Я хочу, чтобы вы были в моем доме. В моих объятиях.

Мэдлин посмотрела на него и поняла, что хотя это нельзя назвать объяснением в любви, это близко, очень близко к объяснению, и сердце у нее возликовало. Она все еще не понимала, что общего эта теперешняя ситуация имеете дневником Колина и с Элис, но человек, которого она любит, хочет, чтобы она была рядом с ним. Нет – он потребовал, чтобы она находилась в его доме, не меньше.

Было бы лучше, если бы свое приказание он произнес не таким властным тоном, но все-таки его горячность показалась ей трогательной.

Он сказал «прошу вас». Лорд Олти, пресыщенный софист, который вращается в высших светских кругах, всем своим видом выражая пренебрежение к окружающему, посмотрел на нее и сказал «прошу вас».

– Вы действительно считаете, что это нужно?

– Если бы я так не считал, разве я был бы сейчас здесь?

Да, конечно, не был бы. Если она вообще что-то понимает, так это то, что он никогда не попросил бы ее об этом без причины. Она кивнула, встала и протянула руку к звонку. Через мгновение появился Хьюберт, и она велела ему сказать горничной, чтобы та приготовила все необходимое для короткой поездки с Тревором, и чтобы гувернантка тоже была готова ехать.

– А ваши родные захотят принять у себя в доме вашу любовницу с ее ребенком? – спросила она, наполовину шутливо, но также и наполовину серьезно.

Быть может, серьезно больше чем наполовину.

– Вы мне не любовница.

Мускул у него на подбородке напрягся.

– А кто же я тогда?

– Не вынуждайте меня размышлять об этом именно сейчас. – Если он сделал попытку пустить в ход свой обычный легкий шарм, попытка эта провалилась, потому что улыбнулись только его губы, но не глаза. – Я знаю одно – если уйду отсюда без вас, буду тревожиться всю ночь. Это не игра. Я разбираюсь в играх. Разбираюсь во лжи, в обманах, даже в безрассудных пари. Но есть в моей жизни вещи, которыми я не хочу рисковать.

И она – одна из них? Мэдлин не стала спрашивать. Он уже сказал больше, чем намеревался, насколько она может судить.

– Я верю, что это важно.

Она стояла, опустив руки по бокам, решительная, исполненная надежд, и спрашивала себя, может ли она поверить также и этим чувствам.

– Так и нужно, – мягко сказал он. – Если с вами что-то случится…

Он замолчал, голос его замер.

Что-то вспыхнуло между ними, мучительное, значительное, но Мэдлин не понимала, что это такое. Это ведь не она заявила о невозможности брака между ними, это он заявил.

Она любит его и хочет быть его женой, носить его детей и спать в его объятиях до конца дней своих. Можно ли назвать ее жадной, потому что она хочет во что бы то ни стадо быть счастливой с тем, кого обожает? Наверное, можно, но в первый раз судьба грубо ограбила ее и теперь ей снова послали любовь. Конечно, она должна сохранить ее.

Что бы она ни приготовилась сказать, слова ее прервало появление Хьюберта. Лицо у него было искажено обычной тревожной гримасой, но морщины на этот раз казались более глубокими.

– Мадам, я передал ваши указания, но боюсь, что лорда Бруэра нет дома.

Она еще не привыкла, что о Треворе говорят в таких выражениях, но он унаследовал титул после смерти отца, несмотря на свой юный возраст.

– Мне не сказали, что мисс Чосер повела его в парк. Погода для этого совсем не подходящая.

– Мисс Чосер здесь, миледи. Молодой господин ушел с миссис Стюарт несколько часов назад, когда вас не было дома.

Мэдлин почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, потому что ее обдало холодом.

– Что?!

– Миссис Стюарт – член семьи, мадам. Я уверен, что…

Люк прервал его россыпью вопросов.

– Когда? Как они ушли? Сказала ли Элис Стюарт, куда они идут? Она была одна?

– Я не… не уверен, что знаю, милорд.

Хьюберт запинался, его мясистое лицо выражало испуг.

– Немедленно пришлите сюда гувернантку, прошу вас.

– Да, милорд.

Еще мгновение – и дрожащая Мэдлин оказалась в успокаивающих объятиях. Даже если бы Люк не пришел к ней, такой встревоженный, ей не понравилось бы, что Элис взяла сына и повела куда-то без ее разрешения. Раньше такого никогда не случалось. Самое большое внимание, которое когда-либо родственница Колина проявляла к Тревору, выражалось в том, что она вежливо осведомлялась о его здоровье.