Вместе вопреки

Я не знаю что он чувствовал шесть лет назад, когда на этой самой парковке “отпустил” меня. Тогда он не дал мне возможности прочитать свои эмоции, держал дистанцию, будто боялся, что приблизившись ко мне мы снова сорвемся с цепи. А может все дело в том, что я была слишком сосредоточена на своих чувствах и вся моя энергия уходила лишь на то, чтобы не рассыпаться на части. Но сейчас я всеми фибрами души чувствую его немые послания.

Мне бы очень хотелось при помощи волшебного телепорта перенаправить их той разбитой девочке, которой я была в прошлом, но не имея такой возможности, я эгоистично впитываю их сама. С каждым рваным “принцесска” и “люблю тебя”, срывающимся с его языка, лед внутри меня начинает шипеть словно его бросили в открытый огонь.

Его ладони до боли сжимают мои бедра, а я едва нахожу в себе силы, чтобы пошевелить ими и обхватить его ноги. Да, так определенно лучше. Так между нами практически нет расстояния. Так я чувствую его полностью. Мои руки задирают его футболку и лихорадочно скользят по рельефному животу, поднимаются к пульсирующей груди и переходят на спину. В процессе я неоднократно царапаю его, но Марат этого, кажется, не замечает. Не разрывая поцелуя он сдавливает мой затылок, притягивая к себе еще ближе, так что мы стукаемся зубами. Но даже этого кажется мало. Даже сейчас, когда я вся заполнена его вкусом, мне все еще мало. Внутри меня словно огромная черная дыра, в которую, не задерживаясь, проваливаются все ощущения, потому что несмотря на то с каким остервенением Марат меня целует, я никак не могу насытиться его близостью.

До конца сама не уверена в чем причина такого звериного голода, то ли всему виной пережитый стресс, то ли это моя вполне естественная реакция на него, но я решительно тянусь к пряжке его ремня и упоенно глотаю его глухой стон, когда он одним рывком задирает мою юбку. Голова кружится, а перед глазами перманентно взрываются искры. И сейчас я уже точно не скажу какие из них летят от горящего здания, а какие — плод моего воображения, моего затуманенного желанием сознания.

Марат помогает мне справиться со своими брюками и спускает их вниз, не теряя времени даже на то, чтобы вытащить ноги из штанин. Сейчас нами обоими руководит лишь первобытный голод и любая секунда промедления вполне может стоить нам потери рассудка.

Ночную тишину прорезают не только звуки разрушающегося здания, но и мои отчаянные крики, мои мольбы не останавливаться, не прекращать. Сейчас между нами нет фальши, напускного равнодушия и мучительного непонимания. Я не знаю что будет после, я просто физически не готова пускать реальность в свое сознание, поэтому крепко зажмуриваюсь и безвозвратно отдаюсь во власть наслаждению. Добровольно выпускаю из рук страховку и падаю в бездну.

Кажется, этот безумная близость на капоте стала апогеем сегодняшнего не менее безумного дня, выжала из меня последние соки и отправила в нокаут. Потому что я не просто расслабляюсь в его руках, я теряю сознание.

Глава 41 Марат

Я не спешу выпускать ее из рук. Просто не могу. Понимаю, что находиться здесь опасно, нужно вызвать пожарных и разобраться, наконец, куда, мать их, подевались ребята, которые должны были охранять принцесску пока я возил Рамзеса к врачу. Но не могу. Уверен, как только она придет в себя от пережитого стресса, сразу же оттолкнет меня и вполне заслуженно обвинит в том, что я воспользовался ситуацией.

И да, наверное воспользовался. Особенно если посмотреть со стороны. Но если бы у нее была возможность заглянуть ко мне в голову, она бы узнала, что я просто не мог иначе. В тот момент, когда увидел ее на балконе горящей Фабрики цивилизованный Марат Скалаев отключился, на его место пришел какой-то первобытный зверь, который мыслил лишь простейшими инфинитивами: спасти, присвоить, удержать.

И если с первыми двумя пунктами я успешно справился, то с третьим, боюсь, возникнут проблемы.

Вдыхаю ее запах, пытаясь наполнить им легкие до отказа, чтобы потом, когда она придет в себя и пошлет меня подальше, мне на дольше хватило этой дозы.

Алиса едва слышно вздыхает и кладет голову мне на плечо.

Идеально.

Горящая позади нас Фабрика выступает в роли красочной метафоры, такая себе реалистичная декорация момента. И мне остается лишь надеяться, что одновременно с разрушением опор здания, рушатся не только мои страхи, обиды, упреки, но и Алисины барьеры. Хотя бы самую малость…

Свободной рукой я поправляю нашу одежду и касаюсь губами ее виска, она издает полустон, от которого по моим внутренностям снова прокатывается дичайшая волна желания, но в следующее мгновение Алиса начинает заваливаться вправо и, кажется, теряет сознание.

Черт возьми!

Паника простреливает мозг, но я не даю ей пустить корни слишком глубоко. Сейчас я нужен принцесске, а значит надо взять себя в руки. А лучше ее. Точно.

Подсчитываю пульс, прислушиваюсь к дыханию. Ровное.

Аккуратно укладываю ее на заднее сиденье и несусь в больницу, попутно набирая пожарных и Вадима. Тот уже оборвал мой телефон и, наверняка, еле сдерживается от того, чтобы сорваться с места. Но он слишком хорошо знает меня и понимает, что нарушение приказа я не потерплю, а значит находится где положено. Рядом с сыном Алисы.

— Эльдар в реанимации, Коля нормально, Рома уже нет.

— Что с Ковальским? — вздыхаю едва сдерживая порыв выйти из машины и повыть на луну. Терять людей хреново. Особенно, если это ты послал их на задание. Я был в ветклинике, когда Николай позвонил и сообщил, что машину, в которой они перевозили Ковальского, расстреляли. Именно тогда до меня дошло, что мы сильно просчитались. Поверили, что мы имеем дело с цивилизованным человеком. Нет, этот неизвестный явно играет не по правилам. И да, он паникует. Иначе как объяснить такую грубую игру?

— В реанимации тоже, но у него прогнозы лучше, чем у Эльдара. Врачи говорят, жить будет.

— А Эльдар? Что по его прогнозам?

— Хреново, — рычит Вадим. — Хреновые у него прогнозы, Марат.

— Кто-то поджог Фабрику, — сообщаю ему. — Дениса и Женю я не нашел.

— Что? — рявкает он. — В смысле поджог? Там же твоя невеста была! С ней все в порядке?

— С ней — да, — я сорвался на Фабрику как только ребята позвонили. Кажется, даже не дослушал их до конца. Потому что если у кого-то хватило смелости расстрелять машину с моими людьми, то значит Алиса находится в еще большей опасности, чем я предполагал. Мозг тогда прошибло лишь одной мыслью: я должен успеть. Во что бы то ни стало я должен успеть.

И я успел. Правда, боюсь даже представить что за это время пережила Алиса. Нахрена я только ее оставил? Надо было отправить Рамзеса с парнями, или взять Алису с собой. Почему я, блин, думал, что кто-то кроме меня может обеспечить ее безопасность??

Вдавливаю педаль газа в пол стремясь добраться до клиники в рекордные сроки. Я знаю, что на теле Алисы нет никаких ран, но это внешне… что творится у нее внутри одному Богу известно. И я сейчас имею в виду даже не внутренние травмы, а то что она пережила когда едва не сгорела заживо. Боюсь представить ее мысли, что она подумала, когда не обнаружила там меня… Подумала, что я ее бросил?

Твою мать! В голове снова все закипает! Чувствую себя полным придурком. Слишком расслабился я в последнее время. Слишком сжился с культурным образом успешного бизнесмена, будто за несколько лет успел забыть настоящий мир грязного бизнеса, мир в котором рос. Там легко избавляются от ненужных людей, не гнушаются шантажом и вымогательством. В нем нет таких понятий как честь и совесть, там все легко идут по головам. Причем, женская это голова, или даже детская, значения не имеет.