Вместо тени

За куполом светило солнце, пели птицы, но действия Владыки навевали жуть. Золотисто-зеленый свет внутри купола потемнел, наполнившись переменчивыми тенями.

Уверенность, благородное лицо Владыки Оссанлела, деловитость, с которой он управлял магией, то усиливая, то ослабляя ее воздействие на темного, ужасали свидетелей действа сильнее самой зверской рожи или кровавой расправы.

К разящим стрелам и мечам, к рекам крови и мясорубке под названием «схватка», человеческие войны привычны. Даже к перевоплощению оборотней и к жестокости их зверей привыкли, научившись как-то справляться и противостоять. Но магия чужда людям. Как в оживших деревьях, которые убивают, как в порождениях леса Нагь, так и в магии Владыки ощущалось что-то противоестественное. Заставляющее сжиматься внутренности и отступать – что разумного, что зверя. У столкнувшихся с магией столь великой не возникало выбора – дерись или беги. Спасения не было.

– Да, проверку он прошел, – Владыка молчал, так что за него снова ответил Келвиан.

– Ему нужно отлежаться. Надеюсь, вы не погоните нас сейчас же?

– У вас есть время до завтра, – бросил Владыка на ходу. Люди, как и темный, перестали его интересовать. Он стремительно направился к своему сыну и своей Видящей.

– Отец. Что здесь происходит? – пропустив приветствие, спросил Митаи. Обычно не смел так обращаться к отцу, требовать каких-то объяснений, но увиденное за стеной купола проняло даже его.

Хоя стояла рядом, до побелевших костяшек пальцев вцепившись в его руку. Митаи так же сильно сжимал ее ладонь, удерживая на месте и хоть немного отрезвляя.

– Тот же вопрос я задаю вам. Что вы здесь делаете? – Осмотрел Хою с ног до головы, задержавшись взглядом на выступающем под тканью, завернутом в платок амулете.

Хоя не стушевалась из-за своего неподобающего вида. Она не могла отвести взгляда от Киреара. Его подняли люди и, поддерживая с двух сторон под плечи, повели в сторону резиденции. Темный еле переставлял ноги.

В голове Хои билась единственная мысль: «Опоздала!»

– Я хотел вывести Хоэлинель на прогулку, насладиться весенним лесом, – тем временем ответил Митаи. Нехитрая ложь, вряд ли ей кто-то поверил.

– Вечером мы по традиции объявим о помолвке. Свадьба последует через шесть дней. Будь готов. – Владыка, по обыкновению, не ответил на вопрос и проигнорировал несущественное для себя.

– Моя Видящая, тебя что-то тревожит? – перевел он взгляд с сына на Хою. При обращении к ней его голос смягчился.

Та, наконец, посмотрела в лицо Владыке.

– Да, мой Владыка. Волнуюсь из-за предстоящего праздника. И эти люди. Они тоже… беспокоят меня. Что им здесь надо? – Слова лжи легко сорвались с языка. Следует признать, прозвучало куда правдоподобнее нелепого объяснения Митаи про весенний лес и наслаждение им.

– О них не беспокойся. К утру их здесь не будет.

– Да, Владыка. – Хоя низко склонила голову.

– Мое почтение, отец, – поклонился и Митаи.

– Присмотри за невестой, сын. Хоэлинель – наше сокровище.

Он развернулся и предложил-приказал приближенному:

– Разомнемся, Келвиан.

– Да, мой Владыка.

Они пошли к оружейной, выбирать «игрушки», как называл оружие Владыка Оссанлел.

Его сын подтолкнул замершую Хою к опушке леса, поторапливая. Им необходимо поговорить без свидетелей.

7

Гомон птиц не звучал для Хои умиротворяюще, как всегда прежде. Шум ветра в деревьях не убаюкивал. Купол, резиденция, Владыка – остались позади. Впереди простирался лес.

Хоя застыла, не в силах ступить под сень деревьев.

– Что снова? – Митаи прошел пару шагов вперед, прежде чем понял, что Хою приходится тащить. Вернулся, помолчал, вглядываясь в ее лицо. И догадался правильно. – Ты знаешь? Он рассказал тебе?

– Подслушала.

Кто «он» и что «знаешь» уточнять не требовалось. Кроме как с Владыкой, Хоя ни с кем не разговаривает. Слугам и воинам запрещено. Не немого же учителя Одисса подозревать в том, что проговорился. Да и сомневалась Хоя, что учитель знает о пробуждении леса. Хотя… Она уже ни в чем не уверена.

Они медленно двинулись вперед. Хоя знала, разумом понимала, что этот лес безопасен. Сегодня ночью только беспечно бегала по нему. Нет здесь страшил лесных и оживших кореньев. Но душа все равно плакала, а глаза шарили по земле и ветвям в поисках противоестественного и больного.

Для Хои лес един. Цельный огромный организм, как море. Если где-то очаг болезни, страдает все – от края до края. Почему-то рассказ пожилого человека и те обрубки-корешки на полу в зале празднеств воспринимались Хоей именно как нечто чужеродное. Болезнь леса, от которой его необходимо излечить.

– О чем думаешь? – спросил Митаи.

Они присели на поваленный ствол дерева.

– Ты знал? – задала Хоя встречный вопрос.

– Как не знать мне, охраняющему наши границы, – голос Митаи прозвучал устало.

– Многие погибают в лесу? – не смогла произнести словосочетание «лес убивает».

– Хоя. Это… Сейчас не твоя забота.

– Не моя забота? А чья тогда? Оборотней? Людей без магии? Может, им следует просто поджечь лес со всех концов и все?

Хоя винила себя и корила, не понимая, – как она могла не знать? Не почувствовать? Почему? Почему Владыка молчал об этом? Все молчали?

– Второй раз вижу, как ты плачешь, – Митаи положил тяжелую ладонь ей на макушку и погладил. – Впервые с того дня, как ты проснулась в резиденции. Ребенком точно также шептала, сжимала кулаки и растирала слезы по щекам. Никогда, ни до, ни после, меня не оглушал ничей шепот. Только твой, как сейчас.

Он отстегнул кожаную флягу с пояса и протянул Хое. Та приняла ее, кое-как вытащила пробку и, не колеблясь, сделала большой глоток. Сильно закашлялась, деря горло.

Митаи терпеливо ждал.

– Что это? – прохрипела Хоя через некоторое время.

– Гномья настойка на меду. Лучшее, что есть в этом мире из напитков, – забрал у Хои флягу и глотнул сам. Поморщился, но с видимым удовольствием.

– Интересные у тебя вкусы. Часто прикладываешься?

– Как и у тебя. Часто в штаны рядишься? – усмехнулся в ответ.

Хоя подняла взгляд на друга. В который раз нарушая этикет, робко провела пальцами по заживающему шраму на шее. Митаи дернулся, но не остановил ее руку, позволил ей это касание.