Вне закона на Горе

– Нет, - гордо ответила она, - я не ранена.

Иного ответа я и не ожидал, хотя знал, что когти тарна причинили ей немало боли, исцарапав до крови ее тело.

– Тебе больно, - сказал я, - но сейчас тебе холодно. Потом, когда ты согреешься, тебе будет еще больнее.

Бесстрастная маска смотрела на меня.

– Я тоже однажды был в когтях тарна, - сказал я.

– Почему тарн не убил тебя на арене?
– спросила она.

– Это мой тарн, - просто объяснил я. Что я мог еще сказать? Я хорошо знал характер тарнов, и то, что он не убил меня, было для меня такой же загадкой, как и для нее. Если бы я не знал тарнов, то решил бы, что этот тарн чувствует ко мне какую-то привязанность.

Татрикс осмотрелась вокруг и посмотрела на небо.

– Когда он вернется?
– спросила она. Голос ее был тихим, почти неслышным и я знал, что если кто-нибудь может вселить ужас в сердце татрикс, то это только тарн.

– Скоро, - ответил я.
– Будем надеяться, что он найдет себе пищу.

Татрикс заметно вздрогнула.

– Если его охота не удастся, - сказала она, - то он вернется злой и голодный.

– Конечно.

– Он может напасть на нас.

– Возможно.

И, наконец, она спросила то, что давно хотела спросить:

– Если он прилетит голодным, то ты отдашь ему меня?

– Да, - ответил я.

С криком ужаса татрикс упала на колени, вытянув в мольбе руки. Лара, татрикс Тарны, была у моих ног и просила милости.

– Если ты не будешь покорна, - добавил я.

Татрикс с криком ярости вскочила на ноги.

– Ты издеваешься надо мной!
– закричала она.
– Ты издеваешься, как над похищенной женщиной!

Я засмеялся.

Она замахнулась рукой в перчатке. Я успел перехватить удар и крепко сжал ей руку. Глаза под маской сверкнули голубым огнем. Я позволил ей вырваться. Она подбежала к стене и встала ко мне спиной.

– Я тебе нравлюсь?
– спросила она.

– Прошу прощения, я не понял.

– Я твоя пленница, да?

– Конечно.

– Что ты собираешься делать со мной?
– спросила она, не поворачиваясь ко мне лицом.

– Продам тебя, чтобы купить седло и оружие, - сказал я, решив специально вселить в ее душе тревогу, чтобы потом заключить сделку на наиболее выгодных условиях.

Она содрогнулась от страха и гнева. Затем резко повернулась ко мне, стиснув кулаки.

– Никогда, - воскликнула она.

– Я продам тебя, если захочу, - спокойно сказал я.

Татрикс, дрожа от ярости, смотрела на меня. Я почти физически ощутил ту ненависть, что струилась из-под этой бесстрастной маски. Наконец, она заговорила. Слова ее капали, как капли кислоты.

– Ты шутишь, - сказала она.

– Сними маску, - предложил я, - сними, чтобы я мог оценить, сколько дадут за тебя.

– Нет!
– крикнула она, прижав руки к лицу.

– Я думаю, что за одну маску мне дадут щит и копье.

Татрикс горько усмехнулась.

– Тебе за нее дадут даже тарна.

Я видел, что она не может поверить в серьезность моих слов. Мне было необходимо убедить ее, что она стоит на грани позора, и я могу надеть на нее камиск и ошейник.

Она рассмеялась, проверяя меня, и взяла в руки подол истерзанной материи.

– Ты видишь, что за меня в таких лохмотьях много не выручишь, проговорила она с притворным отчаянием.

– Это верно.

Она рассмеялась.

– Но без лохмотьев ты будешь стоить гораздо больше, - добавил я.

Она была потрясена моими словами. Мне показалось, что она забыла, где находится. Затем она решила разыграть козырную карту и приняла гордый, величественный, неприступный вид. Голос ее стал холодным, каждое слово падало, как кристалл льда.

– Ты не осмелишься продать меня.

– Почему?

Она выпрямилась во весь рост, поправляя изодранную золотую мантию.

– Потому что я - татрикс Тарны.

Я поднял маленький камушек и кинул его с обрыва, следя за тем, как он катится вниз, подскакивая на выбоинах. Затем я взглянул на тучи, заволакивающие небо, прислушался к свисту ветра в остроконечных утесах. Затем я повернулся к татрикс:

– Тем больше будет цена.

Татрикс онемела. Ее величественные манеры исчезли. Она забыла о них.

– Ты действительно продашь меня?
– спросила она каким-то изменившимся голосом.

Я посмотрел на нее и не ответил.

– И с меня сорвут маску?

– И мантию тоже.

Она отшатнулась.

– Ты будешь просто рабыней среди таких же рабынь, - сказал я, - ни больше, ни меньше.

Она говорила с трудом.

– И я... буду совсем раздетая?

– Конечно.

– Без одежды?

– Возможно, тебе позволят одеть браслеты, - раздраженно рявкнул я.

Она готова была упасть в обморок.

– Только идиот может купить одетую женщину.

– Нет... нет.

– Это обычай, - просто сказал я.

Она пятилась от меня, пока не уперлась спиной в утес. Ее голова тряслась. Хотя на ее маске не было видно никаких эмоций, я знал, что ей овладело отчаяние.

– Неужели ты сделаешь это?
– спросила она испуганным шепотом.

– Через две ночи ты будешь стоять раздетой на рынке в Аре, и я продам тебя тому, кто даст больше.

– Нет, нет, - пробормотала она, истерзанное тело отказалось держать ее и она, всхлипывая, уцепилась в стену.

Это превзошло мои расчеты и я с трудом подавил желание успокоить ее, сказать, что не хочу ей ничего плохого, что она в полной безопасности, но вовремя вспомнил о Линне, Андреасе и других несчастных. Когда я вспомнил о жестокости татрикс, мне захотелось отвезти ее в Ар и продать там в рабство. Она будет более безвредна в доме какого-нибудь тарнсмена, чем на троне Тарны.

– Воин, - сказала она жалобно, - неужели ты так жестоко отомстишь мне?

Я улыбнулся про себя. Теперь вроде татрикс была готова пойти на переговоры.

– Ты меня несправедливо осудила, - угрюмо сказал я.

– Но ты всего лишь мужчина, животное.

– Я человек.

– Дай мне свободу, - взмолилась она.

– Ты одела на меня ярмо, била кнутом. Ты заставила меня служить развлечениям, хотела скормить меня тарну. И теперь просишь свободы? Нет, ничто не сможет утолить мою жажду мести, - свирепо сказал я.
– Только продажа в рабство.