Вне закона

— Значит, чтобы сохранить картины, кончай натурщицу. Я видел Анну Ван Лайер и Айлин Вендкос.

Силки оглянулась на него. Они стояли так близко… Питер почувствовал, как дрожь прошла по телу девушки.

— Я увидела Тайю в ресторане напротив Сансет-Плаза. Она притворилась, будто не замечает меня. А я… меня всю жизнь предчувствия одолевают. Неожиданно я увидела, как на Сансет-бульвар опускается туча. Темнее и зловещей я в жизни не видела. И я во весь дух пустилась бежать. Позже наняла частных детективов. Любопытство разбирало узнать, что стряслось с моими… с моими предшественницами. Выяснила, как и вы. И однажды, беседуя с Валери, поняла, что мне шестое чувство говорило про Джона. По-моему, он безумец.

— Нам надо выбраться отсюда. Прямо сейчас. Нет. У меня машина, напрокат взял, если только полиция Кембриджа ее не забрала. Вот только не уверен, смогу ли за рулем высидеть. — Поворачиваясь, он ткнулся в Силки. Слабость насторожила его. — Силки, помогите избавиться от этих иголок, а потом принесите мне остальную одежду.

— И куда мы направляемся?

— В ближайший аэропорт, откуда можно долететь до острова Кинкерн, в Бангоре, штат Мэн.

— Не думаю, что погода там очень летная.

— Значит, чем скорее мы отправимся, тем лучше. Возьмите в камере хранения мой бумажник и часы. Забронируйте по моей кредитке два места на ближайший рейс из Бостона в Бангор.

— Не уверена, что мне этого хочется. То есть снова возвращаться туда. Питер, я боюсь.

— Силки, я прошу! Вы должны помочь мне. Моя девушка сейчас на острове с этим сукиным сыном Рэнсомом!

Владелец и шеф-пилот службы полетных услуг «Лола» в бангорском аэропорту просматривала счета у себя в конторке, когда туда вошли Питер и Силки. По часам — без десяти восемь. Снежные хлопья кружили снаружи ангара, и силы морозной в них хватало, чтобы разрисовывать стекла.

Лола была женщиной крупной, немного косившей, смахивала на видавший виды воздушный драндулет. В речи ее соленых словечек хватило бы на двух жен Лота. Питер объяснил, что им нужно.

— Вертушку, чтобы высадить вас обоих на Кинкерн в такую ядреную погоду? Не пляшет, коль скоро я собираюсь протянуть до средней продолжительности жизни.

Питер предъявил свой жетон. Знак властных полномочий Лола встретила кривой усмешкой.

— Миленький ты мой, я получила звание «Заново Рожденной» и, гром меня убей, сильно не хочу пропустить Вознесение. Иначе какой толк быть Заново Рожденной?

Вмешалась Силки:

— Выслушайте меня, пожалуйста. Мы должны туда попасть. Сегодня на острове может случиться ужасное и непоправимое. У меня предчувствие.

Лола, даже не пытаясь скрыть, как сильно поражена, выпалила:

— Дресня.

— Ее предчувствия очень верные, — подал голос Питер.

Лола еще раз оглядела обоих. Бинты и кровоподтеки.

— Мне как-то гадали на чайной заварке. Выпало, что не след связываться с людьми, от которых за версту несет тем, что их крепко побили в местечковой разборке. — Шеф-пилот взяла с полетного расписания остатки бутерброда с ветчиной, на который целый батон ушел, и в два приема умяла его.

Силки терпеливо раскрыла сумочку и достала из нее очень толстый рулон ассигнаций, половину которых, как дали убедиться Лоле, составляли сотенные.

— С другой стороны, — заговорила Лола, — у вас есть предчувствие, во что обойдется маленькая экскурсия?

— Назовите цену, — спокойно ответила Силки и принялась отсчитывать купюры, бросая их на расписание поверх увядшего листа салата.

Для удовлетворения естественных нужд в распоряжении Эйхо находились биотуалет, небольшой холодильник, где она нашла молоко, кусок сыру, воду в бутылках и белое вино. Был еще электронагреватель, не дававший закоченеть после захода солнца. Нашлась даже большая овечья шкура, в которую Эйхо завернулась, забравшись в кресло-качалку.

Физически она себя чувствовала превосходно. Выпила все оставшееся в бутылке белое вино, чего в обычное время ей бы с лихвой хватило, чтобы провалиться в беспробудный сон. Но, судя по указателю за окном, ветер метался со скоростью сорок узлов, да и обстоятельства не давали уснуть. Сердце томилось от боли и предчувствия надвигающейся трагедии.

«Если сегодня вечером будет покончено», — сказал Рэнсом. Что ему известно про Тайю и что он собирался делать?

Через каждые несколько минут, устав перебирать четки, с которыми не расставалась, Эйхо вскакивала и беспокойно обегала мастерскую. Потом замирала, чтобы разглядеть между штор каменный дом в четырех сотнях шагов. Увидеть удавалось лишь неясные огоньки, свет которых перечеркивал взметенный ветром снег. Рэнсом больше не появлялся в мастерской. Сайеру она заметила, когда та ушла из дома, наверное, отпущенная Рэнсомом. В сумерках пробираясь по острову, Сайера прошла всего в какой-нибудь сотне шагов от маяка. Эйхо дубасила по стеклу, кричала, но Сайера даже головы не подняла ни разу.

Эйхо погасила свет в мастерской. После вина начала болеть голова, больше от пережитого, чем от выпитого. Свет резал ей глаза, мешал рассмотреть что-либо за окнами. В полной темноте утешением были свечение нагревателя да красный отблеск предупредительных огней, установленных на крыше.

Устав ходить кругами по мастерской и высматривать что-либо сквозь бушующий шторм, она с ногами забралась в кресло-качалку. Ей было уже не до обид, раздумий и молитв. Пришла пора строго спросить себя: «Что, Мэри К., маленькая проблемка одолела? Так реши ее».

И в эту минуту пульсирующий свет, идущий откуда-то сверху, напомнил ей, как все началось.

По пути от Бангора в трехместном «евролете», вертушке, оставшейся не у дел после того, как Мануэль Норьега лишился фавора ЦРУ, у Питера было достаточно времени, чтобы разобраться, почему его не тянуло попарить в воздухе в свободное от работы время.

Странная то была ночь — с прояснениями кое-где по побережью, зато и с перемещением воздушных масс с силой всех семи, а может, и восьми ветров. Море с высоты тысячи двухсот футов просматривалось до самого горизонта. Внизу, куда ни глянь, оно было сплошь затянуто белыми барашками. Лунный свет окрашивал небо в цвет потемневшего серебра. Лола, поглощенная сложностями полета среди воздушных завихрений, от которых вертолет дрожал и бряцал всеми частями, хранила вид невозмутимый, уверенная в своем мастерстве, хотя порой и стискивала зубы, перекатывая меж ними виноградную жвачку, обычно упрятанную за правой щекой.

— Пора бы уж и угомониться немного, — ворчала она. — Из-за этого мы и выжидали.

Силки сделалось плохо через две минуты после того, как в половине первого они оторвались от земли, и весь остаток пути она стонала, обхватывая руками то живот, то голову. Даже для Питера, опытного моряка, привычного к непогоде, нынешняя болтанка была чем-то из ряда вон. Нанесенные ножом Тайи раны горели, при каждом толчке он молился, как бы швы не разошлись.

Лола с Питером были в наушниках. Силки свои сняла, они мешали ей покрепче охватывать руками голову.

— Где мы сейчас? — спросил Питер у Лолы.

— Над заливом Блу-Хилл. Видите там, слева, свет?

— У-гу, — выговорил он, щелкнув зубами.

— Это начало гавани. Ой-ой! Внизу катер береговой охраны, шпарит на всех парах на юго-запад. Кто-то в беду попал. Нынче в эту воду бултыхнешься — больше двенадцати минут не продержишься. Ладно, мы тоже сейчас на юго-запад пилим: точно двести сорок градусов и поближе к палубе. Ребятки, держитесь, будет малость похуже.

Питер проверил старый карманный «кольт», который позаимствовал у дяди Чарли в Бруклине, перед тем как отправиться в штат Мэн. Потом посмотрел на видневшиеся внизу острова. Куча островов, некоторые просто точечками на радаре мелькали.