Внедрение

– Пошли в кино.

– Прямо сейчас?

– Нет. В субботу после школы. «Одиночное плавание». Новое. Говорят, классное. Как десантники американцев фигачат.

– Не знаю. Давай до субботы доживем.

– Так чего там. Сегодня четверг.

– Ну и видно будет. И одна не пойду. Только с Катей. Катя, мы же любим десантников?

– Конечно, любим, – она не сдерживается и прыскает смехом. Смеюсь вместе с ней. Наша парочка забирает учебники с подоконника и скрывается в классе.

После школы гуляем-провожаемся с Катей:

– И что, пойдешь?

– Не знаю. Он проводил один раз, я тебе рассказывала, а теперь в кино.

– А в следующий раз сразу замуж, – смеется подруга.

– Да ну тебя. Много таких желающих. За всех не навыходишься, – смеемся вместе.

– Если вдвоем, то можно и сходить. Только народу будет море.

– И ты не боишься? – спрашивает Катя.

– Не боюсь. Но не понимаю, зачем мне это надо.

– А он тебе не нравится?

– Не знаю. Мне нравится, когда внимание обращают. Но разжигать в себе этот огонь совсем не хочу. Я думаю, мы сходим. Если с тобой вместе, то это как бы и не считается, что я с ним в кино пошла.

– Точно. Быстро ты сообразила. Давай пойдем.

* * *

Заведующей Дома Быта позвонил куратор. На Варегове в Доме Быта было ателье, где можно заказать неказистый костюм или ушить брюки, купить ткань и бижутерию, Популярностью пользовалась парикмахерская, за неимением другой. А химчистка уже долго не работала. Заведующая срочно выехала в Ярославль разбираться с отчетностью. В город она ездила часто по разным надобностям. Куратор, неприметный человек с пузиком и лысиной, в сером пиджачке и свитере под ним, ждал на квартире. Заведующую все называли Нина Петровна. Куратор по-свойски- Петровной. Она надела зеленое платье, крупные бусы. Накрасилась по деревенской моде, от души. Поправила пышную укладку крашенных светлых волос. Вызывали ее редко. Ключ от квартиры у нее был. Обычно раз в месяц она оставляла сообщения в папке за книжками.

– Петровна, заходи. А я уже и чайку заварил.

– Здрасте, – резиново улыбалась Нина Петровна. Но чай пить не отказалась.

Поговорив о всяком насущном и не очень, куратор перешел к делу:

– У тебя дочь в девятом же классе?

– Алка? Да. А что случилось?

– Ничего не случилось. Помощь ее потребуется. Как отнесется, если попросить?

– Да она нормальная. С понятием. Да я и разъясню все. А что, в школе не так чего-то?

– Вроде того. Вообщем, слушай, София. Есть задание.

Услышав псевдоним, который когда-то сама выбирала, Нина Петровна подобралась.

– В вашей школе учится Мария Викентьевна Макарова, четырнадцати лет отроду. В восьмом классе. Он у вас единственный.

– Ну, знаю такую. Томки Макаровой дочка. Томка уборщицей работает.

– Очень хорошо. Нужно провести оперативную установку по ее дочке. С кем дружит, общается, кто в гости ходит, как отношения в школе, как учеба. Особо обратить внимание на поведение. На изменения. Какие увлечения появились, что высказывает. Если есть возможность, то дословно запомнить и записать. Какие книги читает. Куда ходит. Не говорит ли или делает что-то необычное и непонятное. Сами понимаете, возможностей сделать это незаметно немного. Все друг друга у вас знают. Я надеюсь, ваша дочь проявит понимание. Ей собрать такую информацию труда не составит.

– Да конечно, проявит. Она, как и я, только позовите. К органам со всей душой. Я ей не говорила ничего без разрешения. Думала, сами скажете, когда надо будет. Значит, пора пришла к жизни подключаться.

– Вот и молодец. Да, пора пришла. Кто ж нас заменит, если не наши дети, – Куратор сделал печально-мечтательное выражение, – санкционирую вербовку вашей дочери. Потом мы с ней и лично познакомимся.

Нина Петровна ушла окрыленной.

Глава 7

В субботу после школы мы все-таки пошли в кино на сеанс в шестнадцать часов. Были сеансы еще на восемнадцать и двадцать. Но там народу совсем много будет. Сначала Миша зашел за мной, я уже успела пообедать. Потом мы сходили за Катей. Пришли раньше. В сельских клубах места в билетах не указывают. Кто куда успеет, туда и сядет. Мы заняли удачно, на пятом ряду ближе к краю. Незаметно я наблюдаю за Мишей. Он не доволен, что Катя с нами. Внимание мальчиков и отношения пугают, хоть и притягивают, как магнитом. Еле научилась справляться с нарождающейся бурей естества. А что будет через пару лет?

Фильм начался. Зал полон. Миша сначала поглядывал на меня, но потом увлекся фильмом. Действительно, бравые десантники побили американцев. С потерями, но победа за нами. Зажгли свет. Вот и кончилось кино. Народ побрел на выход, привыкая к свету. На улице темно. Сейчас прогуляемся еще. Мы с Катей пошли в туалет. Миша сказал, что подождет нас на улице. В туалете курили девчонки из нашей школы. Одна с аэробики увидела меня:

– О, и Макарова здесь. А чего на поздний сеанс не пошла? Не пускают? – Я узнала ее. Это она пыталась подколоть в раздевалке.

– Да оставь ее, Алка, – дернула ее за локоть подруга, – она с мальчиком пришла. Может, того не пускают.

Они засмеялись. Я не отвечала. Катя уже ждет меня наверху. Поднимаюсь и вижу у кассы долговязого парня, который по плохому дурачится над Катей:

– Конец американцам, ха, – показывает он удар в лицо Кате. Та выворачивается, но долговязый прижал ее в угол. Пара приятелей с бутылкой пива скалятся.

Ныряю у него под рукой между ним и подругой:

– Катя, давай к выходу.

– О, еще один. Подкрепление. Сейчас грохнем, – он напирает грудью, направляя руки к моей талии. Катя выскользнула. Я смотрю на свитер под расстегнутой курткой, свисающий с шеи в красных квадратах шарф, дурашливое выражение, широко расставленные глаза. Ондатровая шапка с рыжиной. Высокий, как Влад, наверное. Вижу, где под свитером будут реберные дуги, солнечное сплетение. Понимаю, сейчас можно. Без унижений. Поворачиваюсь боком. Размаха нет. Если ударить прямо, пресс выдержит. Надо бить сверху вниз, тогда мышцы, прикрывающие точку, оттянутся, и хватит даже моих сил. Руки в замок и бью локтем ближайшей руки сверху в ямочку под грудиной. Удар получился короткий и не сильный, но локоток у меня острый. Жердяй убрал от меня руки и согнулся. Сейчас в продолжение самое то тем же локтем или ребром ладони под подбородок. «Треугольник Пирогова» – мелькает мысль. Но нельзя, этого хватит. Боком проскакиваю к двери. С улицы на ступени уже поднимается Миша, сзади Катя.

– Что там? Кто, покажи?

– Да уже никто, – застегиваю куртку, но ошибаюсь. На площадку между клубными колоннами вываливается Длинный, придерживаясь за верх живота. Он начал какую-то тираду, но не успел. Миша одной рукой схватил его за куртку и прижал к стене:

– Ты чего к моей девушке лезешь?

– Да я шутил. А она психованная. Все, ладно.

Миша его отпустил. Мы пошли по аллее.

– Это ты его? Еще и драться умеешь?

– Ничего я не умею. Отпихнула, как могла, и убежала. Ты его знаешь?