Вниз по Причуди. Продолжение бестселлера «Вверх по Причуди и обратно»

Морошик, слушавший этот разговор во все уши, энергично закивал.

– Именно об этом я им и говорю! Зачем всю жизнь торчать на одном месте? Надо путешествовать, надо повидать мир!

– Но у нас нет крыльев, – возразил Вьюнок и пристально посмотрел на Морошика, – поэтому не мели языком как воробей.

– Вы и представить себе не можете, как приятно возвращаться назад, – продолжала Пеночка. – Неделями мы не видели ничего, кроме пустыни, песка, голубого неба и солнца, солнца, солнца, пока нас не начало воротить от него! Мы присели передохнуть прошлой ночью, после заката, и как же зд'oрово было снова почувствовать запах этого края, запах зелёной травы и лесов! Однажды вы обязательно должны испытать Весеннее возвращение, – добавила птичка, – этого вы никогда не забудете.

– Я уже пережил нечто подобное, – с запалом сказал Морошик, шагнув вперёд. – Я летал на…

– Морошик! – угрожающим тоном произнёс Вьюнок, пытаясь осадить товарища, – довольно!

Пеночка зевнула (птицы делают это, широко открыв клюв и покачивая высунутым язычком; если вы мне не верите, понаблюдайте, как зевает канарейка) и продолжила:

– На обратном пути мы обогнали множество пеночек-весничек; все они скоро будут здесь. В самом деле, мне кажется, я уже слышу одну из них, послушайте!

Птичка была права: из ближайшего перелеска донеслись трели пеночки-веснички.

– Вот! – воскликнула Пеночка. – Что я говорила! Не пройдёт и недели, как они будут повсюду. Ах, – продолжала она, с явным удовольствием оглядывая распускающиеся повсюду листочки и зеленеющие луга, – какая зелень! Знаете, чего мне не хватало последние полгода? Зелени Англии! Думаю, именно она побуждает нас возвращаться сюда, – эта зелень да ваше светло-серое небо. Конечно, – с гордостью добавила птичка, – мы – британские птицы, потому что здесь мы высиживаем птенцов, в отличие от Небесных гончих, дроздов-рябинников и дроздов-белобровиков. Вот о чём я подумала: если вам когда-нибудь доведётся наблюдать Осенний перелёт, вы увидите, что это ещё более потрясающее зрелище, чем Весеннее возвращение. Не знаю, почему, – возможно, из-за того, что осенью с нами улетает множество молодых птенцов, которые ещё никогда в жизни не видели Африку и Испанию, и их восторг заразителен, если можно так выразиться. Неужели вас, гномы, никогда не тянуло отправиться в другие края, когда всё это, – птичка указала на свежую зелень вокруг, – когда всё это увядает, выгорает и сохнет, когда туман укрывает заливные луга, а солнечный свет становится таким жемчужно-жёлтым?

Вьюнок на мгновение задумался, прежде чем ответить. Каким-то образом слова Пеночки напомнили ему об осенней Причуди, тёмные воды которой уносили вдаль жёлтые листья, о ночёвках в верховьях ручья, о холодных росистых ночах и щебете скворцов.

– Возможно, мы бы и хотели этого, Пеночка, но у нас нет крыльев, к чему тогда об этом думать? Всё, что нам остаётся – это впадать в спячку, когда погода совсем портится.

– Впадать в спячку? – изумлённо воскликнула Пеночка. – В спячку? Но ведь во сне нельзя наслаждаться жизнью! Разумеется, нам, птицам, тоже надо спать – ночью, – но живём мы всего шесть-семь кукушечьих лет, а если повезёт – возможно, даже немного дольше. Моя бабушка прожила девять кукушечьих лет! К слову, – продолжала птичка, – а ведь вы, гномы, для нас загадка. Сколько вам лет? Мы, певчие птицы, часто об этом спорим, одни говорят одно, другие – другое.

Вьюнка это явно позабавило.

– Даже мне это не известно точно, Пеночка! На моих глазах на берегу Дубовой заводи из жёлудя вырос молоденький дубок, который стал потом нашим домом. Это было во времена короля Генриха Шестого. Ох, дорогая моя, сколько всего я повидал! Наш край изменился, и люди изменились; раньше они одевались очень необычно, а мужчины носили длинные волосы. Но даже в те дни на Причуди стояла мельница, а русло ручья никогда не менялось. Иногда оно уходило в сторону на один-два ярда [15] , но мы всегда слышали голос ручья, днём и ночью. А теперь – подумать только! – и старого дуба уже нет! Это ужасно!

15

Один ярд равен 3 футам или 91,44 см. – Прим. ред.

Вьюнок закрыл лицо руками, и Пеночка почувствовала себя очень неуютно.

– Брось, Вьюнок, не подобает так вести себя в день Весеннего возвращения! Однажды там вырастет другой дуб, а Причудь вновь вернётся в своё русло. Взгляни! Лучи солнца пробиваются сквозь лес; через день-другой сюда вернутся и кукушки. А мне пора отправляться на поиски гусениц. Должна тебе сказать, я страшно проголодалась.

И весёлая маленькая птичка вспорхнула и скрылась в зелёной листве.

Глава 4 Планы

Нам нужен план, серьёзный план, которому мы будем следовать, – произнёс Вьюнок, опершись локтями на стол кают-компании и выпуская облачко ароматного табачного дыма.

Уже неделю они стояли под корнями ивы, приходя в себя после того, что им пришлось пережить. Рыбалка здесь оказалась великолепной, превыше всяких похвал, ведь эта река была глубокой, и рыба в ней водилась крупная, хотя из-за этого рыболовные снасти гномов постоянно рвались и ломались.

Можете представить себе радость гномов, когда они узнали, что филин Бен с женой поселились на той же самой иве! В дереве было дупло, в котором они устроили гнездо. Именно гномы убедили Бена в том, что им нужно держаться вместе как можно дольше, невзирая на превратности судьбы.

Вьюнок выпустил ещё одно облачко дыма и неодобрительно покосился на Морошика. Вот кто уж точно предложит что-нибудь бессмысленное – например, отправиться на Шпицберген, или какую-нибудь другую чушь, – в последние дни он слишком много о себе воображал.

– Как вы смотрите на то, чтобы пригласить Бена с женой к нам в кают-компанию? – предложила Белка. – Они там, наверху, нам только нужно их позвать. Давайте устроим настоящий совет старейшин!

– Хорошая мысль! – сказал Вьюнок. – Попросите-ка их спуститься.

Меум вышел на палубу, а Тысячелист тем временем зажёг лампу и задёрнул занавески, потому что уже почти стемнело.

– Надеюсь, они ещё не отправились на охоту, – сказал Морошик, покручивая пальцами кончик бороды.

– Ещё нет, – ответил Вьюнок. – Они никогда не просыпаются раньше сумерек.

На сходнях послышались шаги, и в кают-компании появился Меум, за которым вошли филин Бен и его жена. Они едва смогли протиснуться внутрь, при этом Бен ударился головой о косяк двери и ухнул от боли.

– Прости, Бен, – сказал Вьюнок, – нужно читать предупреждение, – и гном указал на слова «Береги голову!», аккуратно выведенные на куске берёзовой коры, прибитом к стене.

– Боюсь, мы не можем предложить вам подходящую еду или питьё, – произнёс гостеприимный Вьюнок, оглядываясь на камбуз. – Надеюсь, ты не поранился?

– О, ничего страшного, – ответил Бен, потирая голову мохнатой когтистой лапой, – нужно быть осторожнее. В доме наверху, – он имел в виду дупло в стволе ивы, – тоже очень тесно, я постоянно что-нибудь задеваю.

– У вас тут очень уютно, – заметила жена Бена, оглядывая кают-компанию взглядом знатока.

– Да, неплохая посудина, – откликнулся Вьюнок, в глубине души очень польщённый.

– Должен сказать, это самый лучший корабль из всех, что когда-либо строили, – сказал Бен, с восхищением рассматривая картины на стенах и аккуратные койки.