Внук Донского

— Мастеров сяких сманивали семо. Литвина наяша. Он зачал деяти ямы емчужны, да пропал сам поскору безвестно. Иных розмыслов по емчуге не сможиша наяти покамест, — горестно прогудел отец.

— А когда он пропал, литвин этот?

— Посчитай иже лета полтора буде.

— Значит, селитра, она же емчуга по-вашему, должна созреть. В монастыре читал, как делать селитру — главную составляющую пороха. Нужно свезти в одно место дерьмо, землю с кладбищ, листву, ботву, солому, пищевые отбросы, трупы животных…, в общем, всё что гниёт. Потом туда добавить много золы, покрыть плотным слоем соломы и дёрна и оставить на несколько лет с защитой от ветра, солнца и дождей. Желательно поливать всё время этот компост мочой пьяниц. Через несколько лет, не менее двух, достать созревшую селитренную землю и промыть водой. Полученный щёлок выпарить в котлах и остудить. На дне должны вырасти кристаллы емчуги. Потом собранную две части селитры соединить с частью угля и частью серы, перемешать и получится чёрный порох.

Надо же хоть чем-то помочь далёким предкам, коль уж довелось оказаться здесь. Будем надеяться, что жаркое лето помогло нитратным бактериям переработать выделяющийся из отходов аммиак в азотистую кислоту и затем в нитраты с нитритами. Без налаженного собственного производства пороха использование артиллерии в военных действиях влетит батяне в копеечку.

— Ясно, пошто литвин пропал, — засмеялся князь, — Не всяк муж сие ремесло выдюжит.

— А ты вместо жестоких наказаний на суде назначай людей на эти работы. Заодно и город будут чистить от дерьма и отходов, — выдал ему очередную умную мысль.

— Ведость по сотворению зелья огненна отай требна быть. Никоему не сказывай, кроме оного, на коего укажу. А те за теи ведания велия и пособи ладны стол великих князей Владимирских и Московских достанется по завету последи ми, — торжественно высказался государь.

Я потерял дар речи от изумления. Как просто можно наболтать языком на целое великое княжение. Если доживу, конечно. Хотел обезопаситься только от происков мракобесного церковника, а получилось заявиться на высший пост государства. Впрочем, мой батя может ещё тысячу раз поменять свои предпочтения. Слишком он доверчив к мнению своих ближников. И фактор подрастающего младенца Симеона не стоит сбрасывать.

Слуга отцов проводил меня до опочивальни. В моих палатах — тишь да ночная прохлада. Слуги дрыхли самым наглым образом. Голова гудела, как сотня трансформаторных будок — столько впечатлений за сегодняшний день! Неужели отец каждый день в таком вареве хороводится? В окна тянуло гарью от многочисленных пожаров и сверчки трещали, как потерпевшие. Надо позакрывать ставни. Вокруг Галича много торфяников, и лето никак не собиралось заканчиваться.

12

Выспаться толком не дали. Едва забрезжил рассвет, как явились заспанные слуги, ведомые путным дьяком. Вытащили из кровати и давай напяливать на меня княжичеву шмоть. Я озлился на них зломатерно и велел сначала воду принести для умывания. Оказалось, что сегодня родился или помер какой-то очередной святой, и мне по этому случаю придётся тащиться с правителем в составе его свиты на утреннюю службу в храм Рождества Пресвятой Богородицы, что в городе возле дворца. С князем пересёкся возле красного крыльца. Несмотря на столь близкое расстояние — до церкви неспешным шагом за пару минут можно было добраться — вятшим людям предписывалось преодолевать расстояния верхом на лошадях. Больше времени потратишь, взбираясь на эту скотинку и потом слезая. Как это сильно соотносилось с моим временем, где люди высокого положения считали поездку в общественном транспорте страшным для себя унижением.

Моя поротая задница ещё не была способна выносить поездку на лошади. Чтобы не сильно оконфузиться перед придворными, упросил отца позволить мне использовать возок. Он понимающе похмыкал и приказал дьякам исполнить мою волю. Мировой мужик этот князь местный.

Церковный праздник был посвящён памяти праведных Елизаветы и Захария, родителей Иоанна Предтечи. Невероятно красивый, величественный храм был, возможно, единственным каменным сооружением в городе. Собравшиеся у входа простолюдины восторженно приветствовали княжью кавалькаду, выкрикивая здравицы князю и всяческие пожелания. Определённо батя пользовался среди низшего сословия каким-то авторитетом.

Везли меня медленно, будто хрустальную вазу. Пешком бы быстрее давно дотопал. Открытые окна кареты были занавешены расшитым покрывалом. Было слышно, как по другую сторону переговаривались горожане, гадали про того, кого везут в возке с княжеским гербом в виде ездеца, поражающего копьём змия. Став в дальнейшем государем Московским и Владимирским, князь Юрий присвоит этот герб Москве, а пока он являлся галицким символом. В Москве в это время использовался похожий герб. Только всадник там держал в руке саблю и никого ею не убивал.

Назывались моё имя и ещё отцовой любовницы Евпраксии. Меня наверное с братцем Иваном спутали, который давно в монахах чах. Даже возжелалось когда-нибудь встретиться с ним из любопытства. Прямо экспонат кунцкамеры какой-то, или персонаж из сказки "Аленький цветочек". Руки с ногами искривлены, горб как у верблюда, вместо рта пасть собачья, клыкастая, глаза как у совы, ходит боком… Почему тогда до кучи не добавить язык раздвоенный, периодически изо рта выскакивающий. Или ещё лучше — пламень, серой смердящий, извергающий из того же места. Даже зло взяло на болтливых придурков. С другой стороны, а чем ещё можно здесь чесать языки? Мы с батей тут напоказ, как в реалити-шоу. Всем интересно знать: кто и чем занимался, с кем, как долго, и каким пальцем потом в зубах ковырялся.

Когда подъехали, вылез из возка, весь взвинченный и состроил жуткую гримасу Квазимодо. Как ни оберегал задницу, ей навалялось от тычков на колдобинах, и теперь она яростно ныла. Батя со своей свитой уже к вратам храма вышагивал. Я к нему порыскал, прихрамывая из-за битых мышц. Сонм нищих на паперти, выяснив, что я собираюсь зажать для них гроши, проводил меня презрительными взглядами. Было бы чего зажимать. Надо бы бате намекнуть, что негоже его сынуле с пустой мошной обретаться.

Мой возок возглавил целый выводок возков, везущих боярских женщин и детей. Подъезжали укутанные в убрус и платья жёны, матери, разнаряженные отроки и отроковицы, детишки, даже мелкая мелюзга. Не жалко было тащить малюток в такую рань? Лично у меня зевота немилосердно раздирала челюсти. Боярыни оставляли своих слуг возле входа и заходили в храм, осеняя двуперстно надменные лица на горделиво вознесённых, украшенных кикой головах.

Службу вёл всё тот же старичок с дребезжащим голосом. В большом помещении смогли разместиться даже многие простолюдины в самой дальней стороне зала храма. Забавно было обнаруживать невольных знакомых, по разному себя проявивших по отношению ко мне. Единец как обычно равнодушно тёрся возле Морозова. Дьяк Алимпий случайно бросил взгляд в мою сторону и замер, поражённый. Через какое-то время успокоился. Наверно, подумал, что его визитёр был просто очень похож на княжича. Пока священник насиловал до тошноты всех нудными и непонятными большей части собравшимся греческими песнопениями, я мысленно упражнялся в придумывании невероятно жутких и самых изощрённых казней для подлых гадов, испортивших мне впечатления от первых дней жизни в этой эпохе.

Скрипучее вытьё стало вконец непереносимым. Челюсти просто устали смыкаться и размыкаться. Поневоле переключился на священника и принялся мечтать, чтобы он споткнулся, или кадило случайно крутанулось и тюкнуло его куда-нибудь больно. Так на него озлился, что с большим удовольствием выпустил на волю злого шептуна. Близстоящая публика принялась ёрзать и оглядываться почему-то на князя.

В следующий приезд нужно основательно подготовиться и устроить какую-нибудь душераздирающую диверсию. Праздничков этих в году, как огурцов в одном интересном месте, етиихкадилом. Из всего огромного моего хулиганского опыта годились только элементы биологической и химической войн. Соответственно кусачие твари в коробчонке и спасающая от школьных контрольных вонючка. Дам поручение своим пузочёсам наловить блох, или муравьёв. Останется только на службе попу в одеяние их незаметно подсыпать. Вонючку самолично сконстралирую. Любо-дорого вспомнить сколько я нервных клеток у завуча пожёг с помощью этого хулиганского дивайса. Такую едкую хрень заряжу, что любой поп позабудет всю свою греческую тягомотину и моментально сдрыстнет из храма. На отдалённую перспективу стоит разработать петарды, или чего-нибудь легко воспламеняющееся. Попы тогда научатся плясать сногсшибательный канкан.