Внутренний дворец. Книга 1

Обновить подаренную мной цитру Ла Ю собралась только на праздник Трёх дней большой жары – во всяком случае, так она потом утверждала. Праздник этот действительно длился три дня, и помимо лодочных гонок на реке и посещения храмов, куда по традиции дарят всякие летние вещи, включает и состязания в изящных искусствах – музыкальные, поэтические, шашечные турниры. На берегу реки Чезяни разбили большие шёлковые шатры, дамы украсили причёски вырезанными из бумаги и ярко раскрашенными крыльями бабочек. Но мне вылазка на природу на этот раз не доставила никакого удовольствия, ибо жара действительно стояла страшная. Я только и могла, что сидеть в тенёчке, обмахиваясь веером и мечтая о том, чтобы окунуться в призывно мерцающую речную воду. Увы, при таком скоплении народа сделать это было совершенно невозможно. Дома, в Восточном дворце – вот, я уже зову его домом, другого-то всё равно нету – наложницы купались в пруду, а иногда к нам присоединялся и его высочество; правда, я в такие моменты стремилась уйти, хотя он и звал меня с собой в воду. Но спокойно смотреть, как девицы облепляют его со всех сторон, я так и не научилась.

Однако там были все свои, здесь же вокруг роилась толпа, причём состоящая не только из женщин обоих гаремов, но и из мужской части двора. Праздники были одной из немногих возможностей для наложниц встретиться с мужчинами, и, возможно, поэтому вокруг царило необычайное оживление. Я только диву давалась, насколько можно быть активным тогда, когда лично я растекаюсь лужицей и считаю часы до заката. Хотя даже темнота почти не приносила облегчения.

Солнце сместилось, и краешек тени от нашего шатра придвинулся ко мне вплотную. Я переставила табуреточку и снова замахала веером, хотя запястье уже начинало болеть. Прятаться в шатре было слишком душно, к тому же там уже и так собрались почти все наложницы его высочества – всё же самый жар даже здешние жаростойкие люди предпочитали пережидать не под открытым небом. Изнутри донёсся звон струн: конечно, Ла Ю не могла пропустить намеченного на вечер музыкального состязания. Струны запели что-то незнакомое, но почти тот час же мелодия оборвалась странным звоном, с которым смешался женский вскрик. А потом в шатре загалдели и заахали другие голоса.

Любопытство неистребимо, потому я встала и вошла внутрь. Навстречу мне выскочила служанка Ю и бегом куда-то унеслась. А внутри все наложницы окружили её плачущую хозяйку. Та держала перед собой дрожащие руки, с её пальцев капало что-то красное. У её ног валялась та самая подаренная мной цитра.

– Что случилось?

На меня никто не обратил внимания. Ла Ю уже даже не плакала, а подвывала, раскачиваясь взад-вперёд, её уговаривали, что сейчас придёт лекарь и обязательно ей поможет. Но первым явился не лекарь, а Тайрен. Стоило ему возникнуть в шатре и куда более властным голосом повторить мой вопрос, как мгновенно настала тишина. Даже пострадавшая перестала выть и только судорожно всхлипывала.

– Сестра Ю хотела проверить новую цитру, – за всех ответила Кольхог на удивление спокойным голосом. – И теперь её руки изрезаны в кровь.

– В кровь? – Тайрен нахмурился. – У тебя лопнула струна?

– Нет…

– Тогда почему?..

Мимо почтительно протиснулся пришедший с ним евнух, поднял цитру и внимательно её осмотрел.

– Ваше высочество, две струны здесь остро наточены, – он протянул инструмент принцу. – Посмотрите.

Тайрен взял цитру, осмотрел, тронул слабо звякнувшую струну.

– Откуда ты её взяла?

– Это я подарила, – сказала я. И все посмотрели на меня.

– Ты? – Тайрен нахмурился, снова глянул на инструмент. – Так это та самая?..

– Да, та самая.

– Она уже была такая?

– Не знаю. Я на ней не играла.

Принц на мгновение прикусил губу и решительно отложил злосчастный инструмент.

– Ты повредила руку и сегодня играть не можешь, – сказал он Ла Ю. – Как именно повредила, не уточняй. То же и всех касается. Вы слышите? – Тайрен обвёл взглядом женщин. – Приказываю вам молчать об этом. Расследованием займёмся после праздника.

Он шагнул к выходу, но приостановился возле меня.

– Слухи, конечно, всё равно просочатся, – негромко объяснил он мне. – Но надеюсь, что хотя бы до конца праздника до отца-государя не дойдут.

В шатёр торопливо вошёл лекарь, и Тайрен вышел. Я задержалась и пожалела, потому что Ла Ю вдруг в упор посмотрела на меня и сказала:

– Я до сих пор не верила, что ты мне завидуешь, а зря! Думаешь, если убивать взятым взаймы ножом, можно уйти от расплаты?

Я, не пытаясь что-то отрицать, отвернулась и молча вышла, сопровождаемая волной девичьего шёпота.

Расследование действительно началось сразу после праздника. Уже на следующий день, как мы вернулись во дворец, сразу после завтрака, состоящего из странного сочетания сладкой каши и перчёного творога, нас с Ла Ю позвали к его высочеству. Рядом с ним сидела его супруга.

– Торговца уже опросили, – вместо приветствия сказал Тайрен. – Он клянётся, что когда он продавал тебе цитру, все струны были в порядке, и думаю, что не врёт. Так что их наточили уже в Восточном дворце. Кто-нибудь, кроме вас двоих, прикасался к этой цитре?

Я посмотрела на сестру Ю, сестра Ю посмотрела на меня.

– Посыльный торговца, который доставил её во дворец, – сказала я. – Евнух, что принёс её ко мне в комнату. И служанка, которая отнесла цитру сестре. Что было дальше, я не знаю.

Тайрен перевёл взгляд на Ла Ю.

– Цитра лежала в моей комнате, её никто не трогал! – категорично заявила та. – Когда её мне принесли, она уже была такой. Уповаю, что ваше высочество разберётся и покарает виновную!

И она патетически воздела перебинтованные руки.

– Подожди ты с виновными, – Тайрен досадливо поморщился. – Ты играла на ней до праздника?

– Нет.

– Тогда откуда тебе знать, что струны уже были наточены, когда цитру тебе принесли? Может, это случилось позже.

– Но кто ещё мог бы это сделать?

– Может быть, кто-то заглянул к тебе в комнату, пока тебя не было? – мягко спросила принцесса. – Вспомни, не замечала ли ты чего-нибудь необычного.

– Ничего! Никто не посмел бы.

– Вообще-то наши комнаты не запираются, – заметила я. – И в них регулярно заходят слуги, хотя бы для того, чтобы убраться. Да и мы порой ходим друг к другу в гости.

– Ты обвиняешь кого-то из наших сестёр, сестра Тальо?

– Нет. Я всего лишь говорю, что круг подозреваемых может быть весьма широк.

– Не думаю, что это кто-то из наложниц, – сказал Тайрен. – Скорее, прислуга. Значит, посыльный, евнух и служанка…

– Моя На Рои никогда не сделала бы ничего подобного! Она предана мне и скорее умерла бы, чем причинила мне вред. Ваше высочество, если мне дозволено сказать… – Ла Ю упала на колени и поклонилась до земли. – Виновная здесь, в этой комнате! Луй Тальо давно завидовала моей игре и вот теперь решила поквитаться!

– Не говори ерунды.

– Ваше высочество, ваши наложницы действительно подтверждают, что Тальо завидовала Ла Ю, – осторожно произнесла Мекси-Цу. – Может быть, всё же стоит осмотреть её комнату?

Я подняла глаза и уставилась на висевший над головой Тайрена гобелен, на котором пучеглазый философ поучал группу учеников. Раньше здесь висел другой, с драконом, играющим в волнах. Но недавно его сменили, а жаль – тот мне нравился больше.

– Да чушь какая! – раздражённо отозвался принц. – Тальо ненавидит музыку. Скорее она позавидовала бы искусству ездить верхом.