Внутренний мир снаружи: Теория объектных отношений и психодрама

Именно такую трансформацию подчас трудно принять тем, кто лишь читал о психодраме. «Вы в самом деле считаете, что человек моего возраста действительно может чувствовать себя как моя семидесятилетняя мамочка?» Да, несомненно. А в другой психодраме та же молодая женщина может быть чьим–то престарелым папой, или маленьким ребенком, или еще кем–нибудь. Вспомогательные «я», играющие «роли» в драме, становятся для протагониста (на время сессии) всеми этими другими людьми.

Как объяснить эти необычные и сильные переживания? Быть может, у протагониста появляются черты психотика, который потерял контакт с реальностью, существующей в комнате для групповой работы?

Нет, поскольку его переживания иллюзорны. Они являются своего рода формой «терапевтического безумия» (Klauber et al., 1987). Протагонист продолжает осознавать качество «как будто», сопровождающее сессию, в то же время входя (в эмоциональных ощущениях) в «реальность» драмы.

Игра и реальность

Я полагаю, что работы британского педиатра и психоаналитика Д. В. Винникотта будут полезны для понимания этого магического процесса. В качестве названия всей главы и этой ее части я взял заглавие его небольшой, но яркой книги. Мой экземпляр книги зачитан до дыр и заношен, как это бывает с любимым плюшевым мишкой. Работы Винникотта самым значительным образом повлияли на мое теоретическое понимание психологии, в чем–то изменили взгляды на взаимодействия между людьми и добавили много нового к моему осознанию процесса психотерапии. Ограниченный рамками этой книги, я могу коснуться лишь тех аспектов теории Винникотта, которые кажутся мне наиболее уместными для нашей темы.

До сих пор мы говорили о двух мирах, тесно связанных между собой, — мире персональной психической реальности, «внутреннем мире» объектных отношений, и соответствующем «внешнем мире», который мы делим с другими людьми, вступая с ними в реальные отношения. Винникотт предположил существование третьего психологического мира. Он писал:

«О каждом человеке, который достиг состояния единицы, ограниченной оболочкой и имеющей внешнее и внутреннее, можно сказать, что для этой индивидуальности существует внутренняя реальность, внутренний мир, который может быть богатым или бедным и находиться в состоянии мира или войны. Это помогает, но достаточно ли этого?

Мое утверждение состоит в том, что если существует потребность в этом двойном утверждении, существует необходимость и третьего: третья часть жизни человеческого существа, часть, которую мы не можем игнорировать, — это промежуточная область переживания, в которую вносят вклад и внутренняя реальность, и внешняя жизнь. Это область, к которой еще не обращались исследователи, потому что. от ее имени не слышно никаких заявлений, за исключением того, что она будет существовать как место отдыха для человека, занятого бесконечным решением человеческой задачи по сохранению внутренней и внешней реальности скорее в изолированном, чем во взаимосвязанном состоянии».

«Игра и реальность» (Winnicott, 1971 и 1974:3)

С точки зрения Винникотта, эта третья область (которую он назвал «потенциальное или переходное пространство») есть область игры и, по моему мнению, она же является и царством иллюзий. В статье «Переходные объекты и переходные феномены» основной интерес Винникотта направлен на ранние взаимоотношения младенцев с миром, которые (что продемонстрировала, я надеюсь, эта книга) продолжают влиять и на взрослую жизнь.

«Здесь я рискую притязать на промежуточное состояние между неспособностью ребенка и его растущими способностями распознавать и принимать реальность. Я, таким образом, изучаю сущность иллюзии, доступной младенцу, которая в жизни взрослого является неотъемлемой частью искусства и религии — и я бы добавил «процесса психодрамы» — и, кроме того, становится отличительным знаком безумия, когда взрослый предъявляет слишком большие требования к доверчивости других, принуждая их признавать существование иллюзии, которая не является их собственной».

(Winnicott, 1971 и 1974:3)

Психоаналитик Джойс МакДугалл, также упоминавшая о психозе, писала:

«К счастью, попадая в тиски Невозможностей жизни, большинство из нас имеют в своем распоряжении иные подмостки, нежели те, на которых царит стихия бреда. Существует другая сцена, на которой многие невозможные и запретные желания могут быть выражены не прямо, а с помощью «заместителей». Эта сцена, лежащая между безграничной внутренней вселенной и ограниченным миром реальности, соответствует тому, что Винникотт… называл «переходным пространством». Это потенциальное пространство, по Винникотту, есть промежуточная область переживания, которая лежит между фантазией и реальностью. Она включает, помимо множества других феноменов, пространство культурного опыта и креативности».

«Театры разума» (McDougall, 1986:10)

Я считаю, что именно в этой третьей области, в этом потенциальном месте переходных феноменов: игры, творчества, фантазии, представления и иллюзий — разыгрывается волшебство определенных аспектов психодрамы. Но не всех, и следует подчеркнуть, что члены психодраматической группы помимо этого вступают во вполне реальное взаимодействие «здесь–и–теперь».

МакДугалл описала, как некоторые взрослые в повседневной жизни бессознательно вовлекают людей во внешнее разыгрывание своих внутренних драм.

«Желанием, стоящим за этими сложными драмами… является стремление ощутить то, что маленький ребенок из прошлого, который все еще пишет свои сценарии, нашел слишком запутанным, чтобы понять. Построения, в которых используют других, чтобы играть важные части самого себя в собственном внутреннем мире, никогда не бывают ни психотическими, ни невротическими творениями; они заимствуют техники и способы мышления, принадлежащие и тем, и другим. Социальная сцена, на которой представлены эти психические продукты, и природа связи с фигурами, которые вовлечены в проигрывание ролей в этих продуктах, характеризуют то, что я называю Переходным Театром».

(McDougall, 1986:65)

«Родители» и «клиенты» Джорджа находятся в его «потенциальном пространстве». Для него они кажутся предельно реальными. Хотя они не являются галлюцинациями, они — его творение. Он сохраняет ясность ума и осознание, что рядом с ним на психодраматической сцене представлены «как бы “ его родители, на сцене, которая представляет собой определенную часть переходного театра жизни.

Таким образом, мы видим, что Джордж отыгрывает свою драму с отцом на трех различных сценах в трех различных театрах.

Театр подлинной драмы

Кафе «Чай для двоих». Конечно, следует подчеркнуть, что эта встреча с отцом, вновь проигранная на психодраматической сессии, была лишь одной из многих фрустрирующих и травмирующих взаимодействий Джорджа с отцом (см. «Концепция кумулятивной травмы», Khan, 1963).

Переходный театр

Офис социального работника. Здесь Джордж бессознательно вовлекал Фреда в повторное проигрывание своей детской драмы отношений с отцом. И, поскольку Фред оказался отзывчивым на роль, драма нашла свое продолжение на сцене.

Психодраматический театр

Сцена. Во время сессии стремление Джорджа вновь сыграть свою детскую драму с отцовской фигурой стало терапевтически более ясным с помощью Виктора, взявшего на себя роль вспомогательного «я».

Психодраматическая сцена, как и описанный МакДугалл переходный театр повседневной жизни, включает в себя переплетение реальности и иллюзии. Как она и предполагала, эти драмы происходят в пространстве, которое не является ни абсолютно психотическим, ни полностью реальным. Техника позволяет протагонисту, который обычно хранит в тайне большинство своих психических конфликтов, экстернализовать свой внутренний мир в ясной и драматической манере. Это театр, в котором проективная идентификация, как и в младенчестве, используется в качестве позитивной терапевтической связи.