Внутренности и внешности Бразилии. Или - Попутчик.

Так. Теперь вторую ногу…

Второй шаг – по диким амазонским джунглям! Похоже на лист, но уж больно толстый, наверняка выдержит мои 80 килограмм…

А-а-а!

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Проклятые джунгли! Проклятые листья! Проклятая планета!

Как больно!

Чёрт!

Лист не выдержал моей тяжести, прорвался, и я напоролся на торчащий почти вертикально какой-то сук, глубоко протаранив свою правую ступню.

Отдёрнув ногу и повалившись на спину, я заорал…

Хлынула кровь, подскочил папа, срывая на ходу какие-то листья, начал зажимать мне рану, прикладывать листья…

И молчал…

А вокруг, что-то начало происходить. Еле уловимое, но несомненное. Свет?

Нет.

Движение?

Нет.

Звук. Да. Звук стал как-то сгущаться, словно – все звуки леса стали собираться возле меня, стремиться ко мне…

Чуть изменился ритм. Ещё. Ещё…

И как только этот ритм стал из еле различимого – явственно ощущаемым, то в этот же миг, словно задёрнули шторки, или – состав въехал в туннель…

Свет померк. Да. Вот самое удачно определение.

Остались только, немного подсвеченными контуры близстоящих деревьев, что-то фосфоресцирующее…

Я глянул на своего папу, а тот – смотрел в самый тёмный участок окружающей нас темноты.

И тогда, оттуда выступил…

Ревун. Да. Обезьяна-ревун. Одна из тех, кто орёт по утрам и вечерам, «местные петухи».

Вот так новость!

Кровь на проколотой ноге вроде бы остановилась, боль – тоже была терпимой, поэтому – я с интересом следил за следующим актом «бразильского Бродвея».

Ревун, конечно, был хорош! Не чесался, не дёргался на месте, а спокойно так стоял, почти облокотившись о дерево. «Ваш завтрак, сэр…»

Но вот, в сумраке – за ним, за этим ревуном, очень смутно различались какие-то силуэты. Или – это мне просто казалось, от разыгравшейся фантазии, по поводу резкой смены дня и ночи…

Нет.

Что-то там было…

С человеческий рост, а второй силуэт – был явно гигантским, простирался на несколько метров ввысь, вроде бы угадывается борода, блестящие украшения, свет глаз…

Нет. Слишком смутно. Ничего не разобрать. Но что-то там есть…

А что же наш «камердинер»?

Хм.

А он – начал разговаривать с моим отцом. Я явственно видел, как шевелятся его губы, а взгляд – направлен точно на моего папу, который, так же как и я, застыл, сидя на корточках возле моей пораненной ноги.

Но звука – не было. Звучал только тот самый ритм, в результате появления которого и наступила темень. И этот ритм – заполнял всё вокруг.

Закончив свою пламенную речь, обезьян сделал несколько жестов руками. Начальные – я не уловил, а заканчивалось всё таким же жестом, который выполнил мой папа при расставании с «третьим», в начальном пункте нашего путешествия. Вот тут вот – метрах в ста пятидесяти, если выйти из леса…

Двумя сжатыми кулаками – резко вниз, как бы ударяя по земле.

Что бы это всё значило?

Ревун же, развернувшись, на секунду задержавшись, будто бы глянув на своих попутчиков, которых там может и не было, а может – они просто стояли за его спиной, шагнул в темноту. И сама темнота – стала медленно разряжаться, свет стал пробиваться сквозь деревья, всё ярче и ярче…

Но вместе с увеличением яркости изображения окружавшей нас природы, начал ускоряться ритм, звучащий повсюду. Некоторые деревья – так и остались в темноте, словно «выступив» из строя, а другие – наоборот засияли, в ярком свете солнца. С всё ускоряющимся ритмом – зрительная картинка начала как бы подёргиваться, сначала. Появились и первые смазанные куски.

Вот тот дальний…

Я начал вертеть головой, так как что-то неуловимо раскручивалось, как маховик. Миллиметр за миллиметром.

И «лёд тронулся, господа присяжные заседатели»!

Я, оставаясь сидеть на полу (на земле – не могу сказать, так как до земли тут…). Я – не двигался, это точно. Я как держал свою ногу – двумя руками, так и продолжал держать. А вот «перрон»?

«Перрон», «вокзал» - куда-то поехали…

Медленно-медленно, и всё быстрее…

И вскоре – я уже не в силах был различить отдельные растения, деревья. Всё – смазалось в движении.

И куда это интересно мы?

«Это город Ленинград?»

И ЕЩЁ ТРОЕ… ТРИ…

*Стройка века – не удалась, объявились ещё три, странных обстоятельства…

*Самба. Цвета бразильской сборной по футболу…

Три других реальности:

Первая.

Оказалось, что мы прожили вместе с «Проходящим» и моим папой, в районе Курарауку – больше месяца. Где я и выучил все названия местной флоры и фауны.

Но почему я не выучил их язык?

Там было смешение разных племён, что-то вроде перевалочного пункта. Разговаривали в основном жестами. И пели песни.

Перед этим – я поранил ногу. И именно там я её и вылечил. Вот почему – не осталось и шрама. А боль – осталась. За месяц (или около того), когда мне постоянно делали какие-то примочки – шрам исчез. Народная медицина?

А вот след от укуса молодого аллигатора – остался. Правда – только как незагорелая полоска кожи. Тоже – совсем нет шрамов.

И что же это получается?

Как я мог провести там целый месяц? Или я ошибаюсь? Так нет же! Начался сезон дождей! Я помню! Конец октября!

А сегодня? Какое число сегодня?

16 сентября?

Как это?

…

Вторая.

Посещение города.

Нам нужно было в супермаркет.

Только вот в каком городе это было? Я совсем не ориентируюсь в этих наших перемещениях.

Но у меня же был чек от кассового аппарата! Я смогу определить город! Ура!

Увы. Чека я не нашёл. И что же делать?

Можно попробовать посмотреть на выписку из банка, ведь там должно быть зафиксировано – на каком терминале был произведён платёж.

Полезу я, наверное, в интернет, и посмотрю прямо в банке, историю платежей банковской картой.

Так. Где у меня параметры авторизации для папиного счёта в банке?

Вот так номер!

Бразилия. Сан-Пауло. Jose Bonifacio.

Это же несколько тысяч километров! Нам же было ближе – в Манаус, или – хотя бы в Бразилиа.

Ничего не понимаю!