Внутри ауры

Он отчуждено скитался в лесах, пока не нашёл новую отдушину своему таланту. Шаман начал заглядывать на кладбище и там играть свою музыку. Местный народ начал замечать, что из леса стал доноситься странный шум. На абсолютно безлюдной территории царили топот и смех, мешающие спать по ночам.

Дальше события обрели совершенно паранормальный характер. В самой деревне необъяснимо стали вершиться добрые дела. То кто-то дом починит, то огород вспашет, то рыбным уловом угостит. Народ пребывал в недоумении и, наконец, решил разобраться, в чем же дело.

Вся деревня собрала воинственное полчище и с факелами направилась в лес. Забравшись в глубокую чащу, люди были шокированы увиденным. На старом кладбище танцевали их похороненные когда-то родственники. Мертвецы безмятежно плясали, смеялись и веселились, а за организацией невероятного праздника стоял изгнанный шаман со своим музыкальным инструментом. Людям казалось, что всё происходящее является колдовским коварством. Но когда мертвецы заметили потомков, то в миг радостно кинулись им в объятия. Кто потерял со страху сознание, кто дар речи, но мертвецы всё-таки раскрыли тайну. Оказывается, шаман своей игрой задал ритм загробному окоченению. Из полной тишины постепенно вернул сердечной мышце пульсацию и оживил мертвые тела. Пока продолжалась игра, трупы наслаждались подаренной жизнью и помогали своей живой родне.

Люди опешили от услышанной правды и, осознав свой глупый поспешный поступок, начали звать шамана обратно в деревню. Но тот не пошел. Он сказал, что будет находиться с теми, кто ценит своё мимолетное пребывание в жизни, потому что и ему самому это служит уроком. Он назвал ту часть леса Аркадией. Своей страной счастья и свободы. Там и остался шаман. Он продолжил оживлять добрых мертвецов и учиться каждый день у тех, кто всё утратил и посмотрел на жизнь с иной стороны…

История подошла к концу. Кирилл слушал на одном дыхании и даже не заметил, куда подевалась его грусть. Её не существовало там, куда пожаловала любовь. Он вытер слезы рукавом и аккуратно отпрянул от тёплых Машиных колен. Она смотрела на него чистой искренней душой, у которой получилось излечить другого человека. Кирилл медленно подался вперёд и поцеловал девушку в губы. Она не сопротивлялась и ответила на его благодарный позыв. Он готов был остановить время ради этого момента, но слезы снова потекли из глаз и парню пришлось прерваться.

— Прости…, — посмеялся он, — это уже точно слезы счастья.

Маша смущенно покраснела и лучезарными глазами взглянула на Кирилла:

— Буду привыкать к твоим гормональным сбоям.

Парень посмеялся ещё раз и радостно посмотрел прямо на солнце, знаменующее собой новый день и озаренное исцеление.

— Ну и чем займемся? — игриво поинтересовалась Маша.

— Как обычно, — подмигнул в своей прежней неугомонной манере Кирилл, — всем на свете!

Глава 6. Невыносимая легкость аддикций

1.

— Ну что, страшно? — криком поинтересовался Кирилл.

— Как тебе сказать, — посмеялась Маша, напрягая голосовые связки, — вроде уже нет.

Приходилось повышать голос, чтобы расслышать друг друга. Двух безумных людей разделяла шумная столичная дорожная полоса. Кирилл беспечно шёл по разделительной линии навстречу проезжающим машинам. Маша делала параллельно шаг за шагом по каменному ограждению, возвышающемуся над Москвой-рекой. Угольки двух дымящихся сигарет тлели параллельно друг другу.

— Это медитативная практика, — заявил Кирилл, полагаясь на свои умозаключения, — человек привыкает ко всему в жизни, но ощущает жизнь только в момент, когда выходит за границу сформированной привычки.

— А-а, — протянула саркастично Маша, — а я думала, мы просто выдумываем всякую галиматью, верим в неё, а затем восполняем в реальность.

— Во-от, — сделал продолжительное ударение на гласной парень, — ты постигла смысл всего человеческого бытия.

Нога в ногу они бесстрашно шагали вперед, пытаясь докричаться до друг друга через ветер и шум сигналов разъярённых и ошеломленных водителей транспорта. Кирилл духовно отстранился от окружающего возмущения и делал под влиянием своих компульсивных неконтролируемых желаний всё, что придет в голову. Параллельно белой линии он продолжал двигаться дальше. Его силуэт освещали фары машин, резко сворачивающие в бок. Возле ног оставались чёрные полосы от колёс, вовремя среагировавших на дорожную сумасшедшую помеху. Брань и угрозы летели в сторону олицетворения безумства и умиротворения, но его они не интересовали. Вскоре спешащие водители из открытого окна махали смиренно рукой и возвращались к своим делам, забывая навсегда про парня.

— Кажется, тебя прокляли уже сотни уважаемых бизнесменов столицы нашей Родины, — предупредила Маша, с долей тревоги, каждый раз наблюдая на эмоциональный срыв очередного невротика.

— Я пришёл на эту землю с миссией послужить закалкой моральной устойчивости суетливых людей, — с почётом провозгласил Кирилл, — но, если что, у меня есть ствол.

Девушка захохотала и чуть не потеряла равновесие. Она шла по куполообразному выступу, созерцая плавные волны реки. Твёрдое покрытие под ногами вследствие стойкой жаркой погоды оставалось сухим, но навязчивые мысли о глубине реки и кислотный оттенок пены призывали соблюдать осторожность.

Прохожие украдкой смотрели, но никто не стремился остановить действия дурной парочки. Жители, по всей видимости, свыклись с нравами молодёжи и даже подлинную попытку суицида посчитали бы новым трендом в социальной сети. Но ни телефонов, ни подписчиков, ни суицидальных наклонностей у Маши с Кириллом не было, лишь поглощающая изнутри идея полной вседозволенности.

— Представляешь, — поделилась девушка мыслью, — а ведь мы сейчас могли праздновать окончание школы и поступать в институт со всеми ребятами…

Кирилл выждал многозначительную паузу, а затем с иронией выдал:

— Жаль этих ребят.

— Почему?

— А кто из них вырастит? Алкоголики? Эгоисты? Извращенцы? Олигархи? Самоубийцы? Больные старики? Угробили свой потенциал…

— Какой ещё потенциал?

— Стать беззаботным веселым перегноем для мироздания.

— Не оправдывай себя, — претенциозно усмехнулась Маша.

— Зачем себя оправдывать, когда мы сами по себе — ходячая правда жизни. Полностью доступны для её воздействий и движемся согласно её хаотичному потоку.

Машины продолжали лететь на встречу, развевая на ветру русые локоны парня. Гудки машин беспокоили вечернюю обстановку города, но никто так и не удосужился вызвать психиатрическую бригаду скорой помощи или хотя бы дорожный патруль.

Над рекой раскинулся летний закат, напоминавший вишневый торт. Ярко-красное зарево обволакивало пышные мягкие облачные коржи, стекая прямиком на блюдцевую гладь воды. Розовая дорожка игралась мерцанием, прожигая отражённые в воде высотные здания. Маша наблюдала за пейзажем с вожделением и внутренним благодушием. Она не чувствовала себя обездоленной, наоборот, она знала, что у неё есть то, что невозможно отнять. Повсюду преследующая и настигающая пустота… Они её с Кириллом начали постепенно приручать.

— Чувствую себя долголетней мудрой неторопливой черепахой, — неожиданный голос девушку заставил встрепенуться и с испугом сдвинуться с края, чтобы удержаться на месте.

— Я чуть сейчас её соседкой по месту жительства не стала, — девушка с дрожью в ватных ногах уселась на каменный выступ и свесила стопы.

Кирилл встретился пронзительным взглядом с принимающими вызов глазами Маши.

— А знаешь, что каждой черепахе нужно? — спросил он, медленно приближаясь.

— Львенок, лежащий на солнышке? — предположила Маша, хитро улыбаясь.