Внутри Ленина пресс
Шрифт:
Никита не боялся, что мысль пропадет, поэтому не спешил, забивая голову длинными предложениями. К ним примешался и денискин трескучий смех. А как он падла жмурится и это его: «Оооой». Здесь Никита очнулся, привычное раздражение вернуло его к реальности и бросаться с крыши уже не хотелось. Но тут Никита понял, что уже стоит на ее краю, а внизу собрались люди. Никита оглянулся: дверь на крышу была предусмотрительно подперта деревянной метлой. Как долго он тут стоит? Внизу уже много людей. Большая часть вышла из ближайшей церквушки, возглавлял делегацию осанистый (пусть и толстый) поп. Эта толпа дружно молилась и крестилась,
Внезапно он почувствовал, что его нога не касается крыши. Никита запаниковал, он что, шагнул вперед? Там дыра в крыше? Или он стоит на стене? Но тут стало совсем нехорошо: ногу потянуло вверх и Никита упал, больно ударившись об стену. Молитвенный гул внизу превратился в ор, с теми же словами. Поп отчаянно махал руками, потом за какие-то секунды успел сбегать за кадилом. Толпа твердила благочинные фразы изо всех сил, а Никита тем временем в панике барахтался в воздухе, держась за разбитый лоб. Появилось ощущение падения и Никита закричал. Толпа кричала: Помилуй! Спаси! Сохрани! И вперемешку все слова из старых книг с ижицами, сколько это длится? Где мой разбитый труп? Никита раскрыл слипшиеся от крови веки и уставился на землю, которая не приближалась, а удалялась.
Без всякой натуги, будто так и положено, Никита упал прямо в пропасть без конца, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Он успел разглядеть красное лицо гудящего священника и бабушку с пятнами никитиной крови на белом платке. Бабка все твердила заученные за последние два года ее воцерковления молитвы, старая ведьма всю жизнь проработала конструктором в бюро и в церковь пошла за компанию с соседкой, которая вообще ходила сюда 5 раз в год, из которых три – за освященной водой и фруктами. Стоял внизу и Денис, но он не любил пялиться куда-то, когда туда смотрит толпа. Он удивленно поджал губы, пошел дальше и Никиту не узнал.
Кони и люди
– Я не понимаю, что происходит.
– Да ты не пытайся понять, чувак, ты направо поверни.
– Это пиздец, Миш. Сидеть за рулем и ехать, куда говорят, и ни черта не знать.
– Я бы попытался тебя понять, только вот прав получать не хочу. Теперь вот за тем поворотом.
– Ох, красота какая.
– Вот-вот. Останови у столба. Отлично. Серый, сиди здесь, я на пять минут.
– Ты бы все-таки сказал, зачем мы здесь.
– Да забей, я скоро.
Миша хлопнул дверью, потом еще раз, и все-таки закрыл. Побежал в сторону ипподрома.
Сергей опустил дверное стекло. Он курил и думал о Таниных подмышках. Невинное такое увлечение. Каждый идиот может пялиться на дойки очередной коровы, или на задницы эти. На хрен. Другое дело наблюдать изгибы рук, плавно переходящие к телу, и мышцы, и ямочка, по-своему интересны ключицы. Да… «Девочка на шаре», вот произведение искусства. Он купил себе репродукцию, когда ездил в Петербург. Повесил на стене в спальне. Девушки, попадавшие в спальню, отмечали его вкус и удачное расположение картины. Сергей же думал о подмышках. Была у него одна мыслишка, но он даже не знал, как подвести Таню к этой мысли. Наверное сначала нужно вино, и разговоры о картине. А потом подмышки. Рассказать ей о неизведанных красотах женского тела, о своей страсти, и потом…
– Миша, господи
боже, что это вообще за…– Спокойно, уважаемый. Вы коня раньше не видели?
Миша восседал верхом на коне, однозначно на коне.
– Черт, да, видел, но не на улице. То есть и на улице, но вот так вот…
– Хватит тебе нервничать! Я просто давно думал, вот представь: два благородных господина, вот как мы сейчас, едут на прогулку. Беседуют о музыке, о живописи…
Сергей вздрогнул.
– Чувак, я вот понял сейчас только то, что ты ебнулся. Причем окончательно.
– Проявите зачатки воображения, Сергей Валентинович. Повторяю. Два господина на своих скакунах ведут неспешные беседы. Поезжай вдоль тротуара, мы с Бураном поскачем рядом. Такого ты никогда не испытывал, согласись. И не испытал бы, если бы не купил машину с правым рулем. Это судьба, почтенный.
Конь фыркнул. На мостовую тяжело свалились комья навоза. Сергей замер еще только на секунду, а потом завел машину и начал разворачиваться назад прямо через двойную сплошную. Миша дерзко поставил коня на дыбы и крикнул:
– Вы определенно дурак, Сергей Валентинович! Фетюк!
Домой Сергей вернулся к вечеру. Таня смотрела телевизор, сидя в майке без рукавов. Увидев Сережу, она подняла руки и сладко потянулась. Сергей даже не взглянул на нее, а пошел сразу на кухню. Там он взял три бутылки пива, и только потом вернулся в гостиную. Сел рядом с Таней на диван, открыл первую. И вдруг поменялся в лице, будто вспомнил о чем-то.
– Танюш, хочешь пива?
– Конечно, Зай, дай одну.
– Тань знаешь, давно хотел с тобой обсудить… Вот картина, «Купание красного коня», знаешь?
– Ч-чего? Ну в смысле знаю. А что ты хотел обсудить?
– Блядь. Дай я тебя пощекочу, что ли.
Проповедники
– Поверь, она тебе не понравится.
– Тогда пойдем куда-то еще?
– Нет-нет. Тебе нужно ее увидеть.
Они поднялись по ступеням и позвонили в дверь. Открылась она только после третьего звонка.
– Сюзи! Привет! Сколько лет…
– Ну ты и сука, Олежка!
Женщина за дверью бросила тапок, и начала прикрывать лавочку. Ну уж нет, веселье только началось. Олег позвонил в дверь снова. Открывалась она нехотя.
– Сюзи! Моя ты радость, хватит дуться, мы с Жанной хотели чайку попить а ты…
Сюзи и впрямь стало неловко.
– Ты мудак, Олежка. Заходи, Бог с тобой. И суку свою заводи.
Жанна злилась непереносимо. Они вошли в квартиру.
– А все не так уж плохо, нет? – сказал Олег, оглядываясь на стены.
– Олег, ты лучше молчи. Кот сдох позавчера, перешагните ласково, я его любила.
– Ты всегда была ласкова, Сюзи. Вот мы с Жанной…
– Перестань, я не Сюзи. Я тоже Жанна, имею право на имя.
– Глупая ты, Жанна справа, а ты моя Сюзи.
Терпение Жанны переполнялось.
– Олежик, котик, я не понимаю, что мы здесь делаем?
– Жанночка, ты же хотела кунилингуса?
Сюзи отреагировала незамедлительно.
– Олег, лучше сразу иди в жопу со своим маразмом.
– Девочки, девочки! Зачем кипятиться? Попейте чаю.
Они выпили чаю.
– Вы такие красивые сегодня. Особенно ты, Жанночка. Особенно ты, Сюзи.
– Олег, я – Жанна.
– Конечно, Жанна. Мы все так близки сегодня.