Во имя Ишмаэля

Мужчина, третий слева. Глядит в противоположную стену. Не получается пересечься с ним взглядом, спрятанным за инфракрасными очками. Широкая челюсть. Тело ритмично двигалось от дыхания. Возможно, смутное сходство с кем-то. Возможно, с Вунцамом. Но Вунцам был блондин, а этот тип — черноволосый. Странное ощущение. Очевидно, ложное подозрение.

Он вышел в коридор.

У его агентов — никаких проблем. Поговорил с Сантовито, поговорил с Калимани. Все спокойно. Двое американцев перед туалетом. Молодой улыбался. Тот, что постарше, — тоже. Ему за пятьдесят. Что делает такой человек на охране туалета? Он решил окрестить их «Блюз Бразерс». Джанни и Пинотто из уборной.

Снова в конференц-зал, снова внутрь.

Ему не удавалось оторвать взгляд от фигуры телохранителя Киссинджера. Американское лицо. Так и виделось, как он жует биг-мак. Непроницаемое лицо, спрятанное за темными очками. Лопес заметил на себе взгляд этого типа. Лед. Напряжение. Где он его видел раньше? Он подумывал выйти и попросить у Сантовито список имен охраны. Но, возможно, это только ошибочное впечатление. Всего лишь напряжение, которое играет дурные шутки.

И тогда в ложе встал Генри Киссинджер.

Возможно, ему надо было пописать. Телохранители приготовились. Лопес не отрывал взгляда от своеготелохранителя, который пристально смотрел прямо на него.

Генри Киссинджер начал спускаться по лесенке из ложи.

Тот телохранитель входил в охрану Киссинджера. Он двинулся следом, вместе с двумя коллегами. Они выйдут через боковую дверь ложи.

Это лицо. Эта походка…

Телохранитель Киссинджера обернулся. Глаза в глаза с Лопесом. Потом тот подошел к одному из своих коллег. Пара слов. Коллега обернулся.

Лопес, бледный, подошел ближе. Напряжение. Коллега остался стоять на месте, глядя на Лопеса. Киссинджер удалялся с другими двумя телохранителями. Лопес продвигался сбоку.

Киссинджер выходил через дверь, спиной к залу. Слева от него вдруг очутился один из трех людей из охраны, чтобы проверить коридор, — он обеспечивал свободную дорогу Киссинджеру. Человек, привлекший внимание Лопеса, на минуту задержался на пороге, прикрывая спину Киссинджера, — и обернулся, посмотрел на Лопеса. И тогда Лопес его узнал.

Это был человек из «мерседеса», тот, что убрал Ребекку. Тот, что был похож на Терцани. Он загримировался, но это был он. Это был человек Ишмаэля.

Быстро, молча. На двадцать секунд позже Киссинджера — наружу, в коридор. Он увидел Киссинджера со спины, по бокам от того шли телохранитель и человек Ишмаэля. Который повернулся и увидел его.

Между ним и Лопесом — третий телохранитель, тот, с которым до этого говорил человек Ишмаэля. Тот, что обернулся посмотреть на него.

Он остановился перед Лопесом. И задержал его.

Киссинджер поворачивал за угол — к туалету.

Это было одно мгновение. За спиной Лопеса — его агент. В глубине коридора — еще один агент. Лопес показал удостоверение телохранителю Киссинджера, который держал его рукой за грудки, не давал пройти. Лопес обернулся к своему человеку:

— Наручники на этого засранца! Уберите его от меня к чертям собачьим!

Тот послушался, подходил другой человек Лопеса.

Лопес:

— Уберите его от меня к чертям собачьим!

Другие агенты выходят из зала. Суматоха.Двое людей Лопеса набрасываются на телохранителя Киссинджера. Американцы в середине этой сумятицы. Люди из спецслужб.

Лопес вырвался.

Его агенты, американцы и человек из охраны Киссинджера смешались в кучу.

Лопес — бегом. За угол. К туалету.

Он столкнулся с одним из двух охранников в туалете, тем, что помоложе, который бежал к свалке, разворачивавшейся за спиной Лопеса.

Туалет.

Перед туалетом — никого.

Он толкнул дверь плечом, вошел. Комната. Приглушенный свет. Две широкие двери. Мужчины. Женщины.

Он бросился к мужскому туалету.

Вошел.

И увидел.

Американец МИЛАН 27 МАРТА 2001 ГОДА 16:50

В здании Вашингтон Куортерли, центре, связанном с бывшими госсекретарями Киссинджером и Бжезинским, разговор проходил как в шпионском фильме — в туалете. Майкл Ледин спрятался в засаде, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

Франческо Пациенца. «Непослушный»

Итальянский полицейский его узнал.

В задницу!

Все шло хорошо. На Джуриати — все превосходно. Никаких проблем со звонком в управление, чтобы заявить о теле ребенка. Символ Ишмаэля был помещен в нужное место.

В час он присоединился к другим людям из охраны. Ишмаэль велик. Место в охране Киссинджера. Ишмаэль действительно велик. Между прочим, состав охраны неполон: в Париже они, должно быть, кого-то потеряли. Превосходно.

Киссинджер. Он не имел ничего общего с Киссинджером, которого всепомнили. Волосы, лежащие набриолиненными волнами, из шевелюры с проседью превратились в белые, почти голубые. Киссинджер постарел, потерял форму, он похож был на старого сыча.

Он будет мертв завтра. Американец сыграет эту партию в Милане или на вилле д'Эсте. Все окончится не так, как в Париже. У негополучится. Онуберет Киссинджера. Он выполнит желание Ишмаэля.

Ишмаэль велик.

В ISPES, где проходила первая встреча, у входа, в охранном кордоне, он заметил итальянского копа — того, которого видел на складе в Пьолтелло, того, который следил за Ребеккой в Гамбурге.

Вошли.

Никаких следов Старика. Возможно, его задержали в Брюсселе, возможно, у них получилось. У него расширились ноздри. Он хотел Старика. Раньше или позже он сумеет получить его. Но это неподходящий момент. Это момент Киссинджера.

Из рапорта: Киссинджер страдает простатитом. У него минимальная свобода передвижения. Следовательно, туалет. Он все просчитал. Он был готов. План был четким. Мысленно он много раз прокрутил его, в то время как Киссинджер и прочее дерьмо разговаривали с партером — сборище стариков и шлюх. Итальянское дерьмо.

Потом он увидел итальянского копа. Тот пристально смотрел на него. Он сделал вид, что ничего не происходит. Краски и инъекций в челюсть было достаточно: тот его не узнает. Он снова прикинул: в Пьолтелло он был одет в кожаную маску, коп мог узнать его взгляд, но здесь на нем были темные очки; в Гамбурге, под фонарем, тот, вероятно, мог запомнить его черты. Вряд ли. Потом он вспомнил. Тип с улицы Падуи, которого Старик принял за него самого. Двойник спас его от Старика. Двойник теперь сталкивал его с итальянским копом.