Во имя отца и сына

–  Спасай Любу!

А сам бросился на помощь сыну, который уже успел наглотаться воды. Подхватив его левой рукой, он рывками поплыл к берегу. Ощутив под ногами дно, Емельян обернулся и, не найдя на воде Любы, в испуге окликнул:

–  Люба!

"Утонула…" - пронзила мозг страшная догадка. И тогда он еще звонче воскликнул:

–  Люба!..

–  Я здесь, папа, - послышалось позади него.

Любаша стояла на берегу в мокрой юбчонке, с которой струйками стекала вода. Роман Архипов, вытащив девочку на берег, шел теперь к реке, чтобы подобрать вещи, которые плавали на поверхности воды.

Происшествие омрачило праздник. Оборвались песни и музыка. Люди возмущались и негодовали:

–  Бандиты!..

–  И когда только у нас наведут порядок!

–  И даже не остановились!

–  Не иначе как пьяные… Кто же в здравом уме бросит пострадавших?

Многие видели: на катере было четверо - два парня и две девушки. Но кому принадлежал катер, никто не знал.

…После посещения квартиры Димы Лада дулась на него целую неделю. В субботу, в канун массовки рабочих "Богатыря", он поджидал Ладу возле школы.

–  Третий день караулю тебя, - соврал Дима.
– Нам надо поговорить.

–  Поздно, - мрачно ответила Лада и ускорила шаги. Дима пошел рядом.

–  Лучше поздно, чем никогда. Почему ты сбежала? У меня был серьезный разговор по телефону. Ты даже не представляешь - событие мирового значения. Фима Поповин - помнишь, Новый год у него на даче встречали?
– оказывается, герой Отечественной войны. В тот день, когда ты ушла, его по телевизору показывали.

–  Ну и пусть, какое мне дело… - буркнула Лада.
– И вообще, отстань от меня, я не хочу тебя видеть.

–  А вот и не отстану. Потому что я хочу тебя видеть.

–  Ну и не отставай. Я иду домой, - сказала Лада.

–  И я пойду к тебе домой.

Угрозу, которую Дима и не думал исполнять, она приняла всерьез. Лада постепенно начала отходить. Ей уже самой хотелось поговорить с Димой, отругать, высказать ему все, чем она жила эту неделю. Не здесь, конечно, где могут увидеть родные и знакомые. Она подняла на него глаза и спросила:

–  Что ты хочешь?

–  Хочу с тобой поговорить.

–  На улице неудобно.

–  Понятно. Условимся, где и когда.

–  Не знаю.

–  Едем завтра за город. Есть катер. Соорудим турне по Москве-реке. Возьмем Юну, Мусу.

И она согласилась.

Сбор у Белорусского вокзала.

В десять утра они вместе с Юной Марининой выехали из дому. К великому удивлению Лады, подруга уже знала о том, что произошло в прошлое воскресенье в квартире Димы. На вокзальной площади у памятника Горькому их ждал Дима и его верный оруженосец Муса. В такси доехали до "далекой гавани", места стоянки катера.

Никакого серьезного разговора между Ладой и Димой не получилось. Дима всячески избегал его, вел себя так, как будто ничего между ними не произошло. Ну а Лада тем более не хотела начинать неприятный разговор. Дима уже не казался ей таким злодеем, как раньше. Да, откровенно говоря, у Лады и не было оснований предъявлять Диме какие-то претензии, создавать "трагедию", потому что ничего особенного, как сказала об этом Юна, не случилось. Произошло то, что, должно быть, случается со всеми рано или поздно. Разница только в том, что одни предпочитают "рано", другие - "поздно". Вот и вся "проблема". Так объясняла Юна, для которой в жизни все было просто. Главное, ни о чем не жалеть и ни перед кем не отчитываться, внушала она Ладе спасительную мысль. И Лада стала принимать эту нехитрую "заповедь", потому что с ней, отбросив сомнения, душевные муки и угрызения совести, легко было жить. Особенно если выпить стаканчик - не коньяку (боже упаси!), а рубинового бальзама, называемого "Хванчкарой". От него приходит хорошее настроение, забывается все плохое, вылетают из памяти обиды и обидчики превращаются в ангелов. Если к тому же он сидит за рулем катера, который птицей летит по реке меж солнечными берегами, какой же он, к черту, обидчик?! Это герой, капитан корабля, ловкий и смелый малый, а главное - красивый.

Когда катер опрокинул лодку Глебовых, Лада вскрикнула, в ужасе закрыв на миг глаза:

–  Ди-ма! Останови!

Но Дима даже не оглянулся, лишь прибавил газ.

–  Они ж утонут!
– умоляюще говорила Лада, толкая Диму в спину.

–  Не утонут. Спасут, - невозмутимо ответил он.
– Видала, сколько на берегу людей? Каждый второй жаждет подвига. Чем не случай отличиться?

–  Это жестоко… Бесчеловечно… - бросила Лада, запрокинув голову и тяжело дыша. Ветер раздувал огненный костер ее волос.

Муса пытался сострить, и каждое слово его обжигало душу Лады. Сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, она, не глядя на Диму, сказала:

–  Ты сейчас же должен вернуться и извиниться.

–  За кого ты меня принимаешь?
– сухо переспросил Дима.
– Что я, идиот? У меня нет никакого желания угодить в лапы милиции.

–  Надо побыстрей мотать, пока не засекли блюстители, - проговорил Муса, на этот раз серьезно.

До самого причала молчали. От реки к автобусной остановке шли парами. Дима пытался успокоить Ладу:

–  Что нос повесила? Испугалась? Привыкай. Это мелочь, не такое бывало.

–  Зачем ты это сделал?

–  Нарочно, что ли? Не рассчитал малость. Подумаешь, событие! Искупались - и все! Забудь, - посоветовал он, пытаясь обнять ее.

Она грубо оттолкнула его руку:

–  Забыть? А мне думается, ты сейчас же должен об этом заявить в милицию,

–  Сам на себя?
– расхохотался он.

–  Если ты честный, порядочный человек. А не трус.

–  Ты ненормальная. Первый раз такую встречаю… Трус… Тебя, что ли, испугался?

Лада посмотрела на него долгим презрительным взглядом, и в глазах ее заблестели слезы.

–  Тогда я пойду в милицию, - тихо сказала она.

–  Что?!
– Дима крепко сжал ее руку, она едва не вскрикнула от боли.
– Что ты сказала?
– Он с ненавистью посмотрел ей в лицо.
– А ну, повтори!

–  Я не думала, что ты такой… - ответила Лада, силясь высвободить руку.
– Пус-ти… мне больно, - сквозь зубы выдавила она.

–  Какой же я?
– процедил Дима, все сильнее сжимая руку.

–  Оо-й!
– вскрикнула она и разрыдалась.

Он отпустил ее руку, и Лада, бросившись от него в сторону, быстро пошла к автобусу. Дима догнал ее и, смягчась, спросил:

–  Ты не ответила, какой я?
– словно это больше всего волновало его.

–  Садист, - бросила Лада ему в лицо.

–  А это хуже или лучше, чем предатель?
– издевался он.
– А ты знаешь, как поступают с предателями? Советую помнить.

Лада до самой Москвы не проронила ни слова. Только бы добраться до дому. Он тоже молчал: случай с лодкой и угрозы Лады тревожили его. Они вышли на улице Горького. Лада наотрез отказалась зайти к нему и пошла домой одна. Увидев милиционера, она нерешительно спросила: