Во имя Рима: Люди, которые создали империю

Траян провел с армией куда больше времени, чем большинство римских аристократов, и ему, судя по всему, нравилась военная жизнь. Поводом для войны снова послужил спор из-за того, как царь Армении должен относиться к Риму, ибо диадему новому монарху преподнес не представитель Рима, а правитель Парфии. Мир с Парфией всегда был непрочным, поскольку римлян раздражал их восточный сосед — бывший враг, который не был низведен до подчиненного состояния и оставался независимым и достаточно сильным. Траян, по-видимому, планировал одержать окончательную победу, ибо его кампания с самого начала планировалась как полномасштабная война, а не просто боевая операция, целью которой являлось желание продемонстрировать господство над Арменией.

В армию вошли войска римлян и их союзников — приблизительно семнадцать легионов из тридцати в полном составе или в виде больших вексилляций. Траян располагал огромными ресурсами, которые сосредотачивались на Востоке в течение нескольких лет при подготовке к этой войне. В глубине души император желал повторить великие завоевания Александра в регионе, через который македонский царь прошел несколько веков назад. Культура Римской империи являлась в основе своей греко-римской, и герои эллинистического мира считались точно так же достойными подражания, как и выдающиеся полководцы римской истории. ^{368}

Восточная война Траяна началась удачно, он вторгся на территорию Армении, Месопотамии и большей части самой Парфии. Были захвачены столица Парфии Ктесифон и крупный город Селевкия, после чего Траян проплыл на кораблях вниз по Тигру, чтобы достичь Персидского залива. Если у Траяна и были планы идти дальше по стопам Александра (хотя вероятность этого невелика), им не суждено было сбыться, так как в 116 г., вспыхнули крупные восстания на недавно завоеванных территориях. Римским войскам пришлось действовать во всех новых провинциях, подавляя мятежи.

Положение ухудшилось из-за большого восстания иудейских общин в Египте и других провинциях (но не в самой Иудее). Подавление этого мятежа требовало большого количества войск. Сам Траян осадил расположенный в пустыне город Хатра.

Во время осады его собственная конная охрана приняла участие, по крайней мере, в одном из штурмов, а сам Траян едва не был сражен метательным снарядом, когда проезжал мимо стены. Дион отмечает, что император не носил никаких символов своей власти, чтобы не выделяться среди других офицеров, но его возраст (ему было около 60) и седые волосы ясно подчеркивали его старшинство. В императора не попали, но кавалерист, едущий рядом с ним, был убит. Хатра держалась до тех пор, пока солдаты Траяна, которые стали остро ощущать нехватку воды и провианта, не отступили. Император планировал новые операции, но с ним случился удар, после которого он вскоре умер. ^{369}

Преемником Траяна стал его родственник Адриан, хотя имелись сильные сомнения в том, что император действительно назначил его своим преемником перед смертью. Таким образом, в начале своего правления положение Адриана было достаточно сомнительным, и он опасался проводить долгое время вне Рима, доводя до конца честолюбивые замыслы своего предшественника на Востоке. К тому же Адриан полагал, что военные ресурсы Рима слишком истощены. Это привело к тому, что Рим отказался от территорий, захваченных у парфян. Еще одной потерей стал большой мост Траяна через Данубий, который был частично разрушен, чтобы никто из врагов никогда не смог им воспользоваться.

Во время правления Адриана с 117 по 138 г. не было завоевательных войн; в большинстве случаев военные действия велись наместниками без участия самого императора — подавлялись мятежи или отражались нападения извне. Адриан не обладал честолюбием Траяна, но он тем не менее провел много времени в поездках по провинциям. В частности, он посещал и инспектировал армию. Дион отмечал, что император «ввел в легионах строжайшую дисциплину, поэтому, несмотря на свою силу, они были послушными и терпеливыми». ^{370}Культ Дисциплины (Disciplinae) — одного из римских божеств, олицетворявших добродетели, — процветал в это время в армии, особенно в войсках в Британии и в Африке, и возможно, поощрялся самим Адрианом. Даже, когда армия не участвовала в войне, император по-прежнему соответствовал идеалу хорошего полководца. Он следил за тем, чтобы войска были хорошо тренированы и готовы сражаться в случае необходимости. Вот что пишет Дион:

Он лично осматривал и изучал абсолютно все. Он не просто проверял обычные принадлежности лагерей, такие как оружие, различные приспособления, рвы, насыпи и палисады, но изучал рядовой состав и самих офицеров — их биографии, их жилища и их привычки — и во многих случаях искоренял излишние проявления роскоши во всем. Он готовил солдат ко всем типам битв. Он хвалил одних, бранил других и учил бойцов всему тому, что нужно делать. Для того чтобы они, наблюдая за ним, извлекали пользу, он везде действовал энергично, шел пешком с войском, либо ехал верхом… И в жару, и в холод он ходил с непокрытой головой, как среди германских снегов, так и под палящим египетским солнцем. Говоря кратко, он своим собственным примером и своими наставлениями так натренировал и дисциплинировал войска по всей империи, что даже сегодня ^[57] введенные им методы являются правилами для солдат, участвующих в кампании. ^{371}

Адриан наблюдал за войсками во время учений так же, как любой полководец делал это во время битвы. Он хвалил и награждал за мастерство, критиковал и наказывал за плохое исполнение приказов. Сохранилась запись, сделанная солдатом вспомогательных войск по имени Соран. В ней в довольно плохом латинском стихе описывается, как император похвалил его мастерство лучника. ^{372}Более полные записи, найденные в Ламбезисе, в Северной Африке, включают выборки из речей, произнесенных на построении провинциальной армии после проведения серии тяжелых учений.

Стиль Адриана очень прямой. Он говорит о III Августове легионе (Legio III Augusta)— «мой» легион и о его командире — «мой» легат. Император демонстрирует подробное знание недавней истории легиона, отмечая, что его численность далека от полной, поскольку одна когорта была оправлена на службу в соседнюю провинцию. Отметив, что при таких условиях было бы понятно, если III Августов легион не смог бы соответствовать его высоким стандартам, он подчеркивает свое одобрение, заявляя, что они не нуждаются ни в каком оправдании. Центурионы, особенно старших званий, удостоиваются особой похвалы. И в этой части речи и в той, что адресована отдельным вспомогательным подразделениям, император неоднократно отдает должное усердию легата Квинта Фабия Катуллина. Его обращение к кавалеристам смешанной когорты (cohors equitata)дает хорошее представление о стиле этих речей:

Кавалеристам когорты вообще трудно устроить красивое представление и особенно трудно не вызвать неудовольствия после упражнений, выполненных алой; последняя занимает больше места на равнине, имеет больше всадников, мечущих дротики, делает частые заходы с флангов и выполняет определенные приемы в сомкнутом строю. Получая большее жалованье, она имеет лучших коней и более дорогое снаряжение. Однако вы преодолели все неудобства, выполнив свои маневры энергично, несмотря на жару; помимо этого, вы метали камни из пращей и сражались дротиками и везде действовали быстро. Особое внимание, проявленное моим легатом Катуллином очевидно…

В продолжении речи императора содержится некоторая доля критики, например когда Адриан порицает алу за то, что всадники слишком быстро преследовали противника и нарушили боевое построение, сделав себя уязвимым для контратаки. Тем не менее в целом Адриан стремился ободрить своих солдат и дать им понять, что они и их подразделения на хорошем счету и к ним относятся с уважением. Помимо специфических исторических особенностей, слова императора почти ничем не отличаются от речей современных генералов или руководителей. ^{373}