Во имя жизни
Шрифт:
— В себе-то я уверен, — продолжал он. — Но вот ведь какое дело, — некоторые люди пользуются своим образованием, чтобы закабалить других. А я-то думал, что образование дается человеку, чтобы он просвещал необразованных, направлял их. Или все врут про это самое образование, а, Ник?
— Не думаю, Магно. По-моему, образование — это как раз то, что ты о нем сказал: образованные должны просвещать необразованных. И даже больше. Образование это как бы перископ, с помощью которого можно найти взаимопонимание между людьми.
Магно выплюнул изо рта липкий
— Вор! Эксплуататор проклятый, он сосет мою кровь! Ты знаешь, Ник, он такое удумал, что не появись тут ты, я бы всю жизнь на него ишачил!
Я с удивлением посмотрел на этого человека с головой, не больше кокосового ореха, насаженной на черепашью шею.
— Нет, не знаю.
— Потом он потребовал у меня десять центов за слово!
— Что?!
— Вот то, что ты слышал, Ник! Я платил ему по двадцать долларов за письмо! Иногда и больше! Вот!
Я с интересом изучал его обезьянью физиономию.
— Это невероятно, Магно!
Он откусил еще кусок табака и сглотнул слюну, обнажив свои безобразные зубы.
— Я был согласен платить ему и такие деньги. Но слов в письмах становилось все больше, я совсем их не понимал. Вот я и спрашиваю: как знать, не писал ли он все это от себя? Как ты думаешь, не мог он сотворить такую подлость, а, Ник?
— Знаешь, некоторые люди способны на все, Магно. Есть такие, что за доллар готовы на пузе по дерьму ползать.
— Вот уж чего не знал, Ник. — Он искренне расстроился. — Я думал, все мы рождаемся честными.
— Рождаемся-то мы все честными, Магно. Но со временем некоторые из нас теряют эту честность.
— Я же не потерял ее.
— Вот и храни ее, свою честность, Магно. Говорят, быть честным — выгоднее всего.
— Это я тоже слыхал. Все же...
— Ты слыхал то, что надо, Магно.
— Ладно. — Он сковырнул болячку с приплюснутого носа. — Теперь я избавился от его кабалы. Благодаря тебе. Будешь мне писать письма, а, Ник?
— Ну конечно, Магно.
— А что бы ты хотел за это иметь? Я знаю, ты не пьешь, как Кларо. Не бегаешь за девками, как наш бригадир. Не играешь в азартные игры, как это хулиганье там, в городе. Не куришь дорогие сигареты, как шлюхи в отеле «Элита». Ты не жуешь табак, как...
— Ну хватит, хватит, — остановил я его излияния. — Прекрати это, Магно. Я сделаю это потому, что хочу тебе помочь. Может быть, когда-нибудь и мне понадобится твоя помощь. Вот и все.
— Что мне в тебе особенно нравится, Ник, так это то, что ты правильно используешь свое образование.
— Кстати, Магно, — снова прервал я его, — откуда ты взял, что твоя девушка из Арканзаса высокая и полная?
— Так она написала в письме.
— Ты хочешь сказать, что это Кларо сообщил тебе, что она так написала?
— Совершенно верно.
— А она не присылала тебе свою фотографию?
Магно порылся в карманах, извлек старый потертый
бумажник и среди счетов и журнальных
вырезок отыскал потрепанную фотографию.— Вот, это — она, Ник.
Я взглянул на фотоснимок, блеклый и захватанный пальцами. По нему вряд ли можно было определить возраст девушки, ее рост и вес.
— Ну, и что говорит Кларо, какого она роста?
— Пять футов и одиннадцать дюймов, — ответил он. — Но мне все равно. Правда, все равно. Мне нравятся высокие девушки.
—Всем они нравятся, Магно, — пошутил я, с трудом удерживаясь, чтобы не добавить: «Особенно таким коротышкам, как ты». А какой у нее вес, что на этот счет говорит Кларо?
— Сто девяносто пять фунтов... на босу ногу, — серьезно ответил он. — Но это меня нисколько не беспокоит. Мне нравятся полные девушки. Правда нравятся.
— Всем они нравятся, Магно, — сказал я и чуть не добавил: «Особенно тем, что в весе петуха, как ты». — Но вместо этого поддержал его. — Действительно, какое имеет значение рост или вес девушки, если по-настоящему ее любишь.
У маленького филиппинца даже ноздри раздулись от возбуждения.
— Я люблю ее, Ник.
— Вижу, что любишь.
— Так ты напишешь ей письмо от моего имени?
— Разумеется, Магно.
Он быстро сбегал к себе в комнату и возвратился с карандашом и блокнотом почтовой бумаги в руке. Он захватил с собой зачем-то и словарь. Заложив руки за спину, он несколько раз обошел вокруг стола; остановившись передо мной, сморщил свою обезьянью рожу и начал диктовать.
Магно Рубио. Четырех футов шести дюймов ростом. Темный, словно кокосовый орех. С маленькой, как у черепахи, головой. Филиппинский парень, влюбившийся в девицу пяти футов и одиннадцати дюймов ростом — сто девяносто пять фунтов мяса и костей на босу ногу. Девицу вдвое толще и вдвое выше его, как говорил Кларо...
— А как же ты познакомился со своей Кларабель? — поинтересовался я у Магно.
— Я отыскал ее в журнале, — объяснил он.
— Где?
— Ну знаешь, в одном из этих журналов, которые дают имена и адреса девушек за один доллар.
— В журнале «Одинокие сердца»?
— Да, вроде, в нем.
— Но ты ведь, кажется, не умеешь читать, Магно?
— Ну, Кларо прочел мне.
— Это он выбрал для тебя Кларабель?
— Он. А что?
— Нет, ничего. И ты, разумеется, дал ему за это доллар.
Магно согласно кивнул черепашьей головой. Поковырял пальцем в волосатой ноздре. Вытащив оттуда нечто, он некоторое время сосредоточенно рассматривал это нечто, потом стряхнул на пол и вытер руку о штаны.
— И сколько времени ты уже переписываешься с нею?
— Три месяца. Ты помнишь, когда мы собирали помидоры, мне не хотелось работать? Это было как раз перед тем, как я нашел Кларабель.
— А, помню, помню, Магно.
— Ты знаешь, Ник, столько времени мне было не для кого работать, — пояснил он. — А когда я нашел Кларабель... — Он поперхнулся едкой табачной жвачкой, на глазах его выступили слезы.