Во льдах и подо льдами

Анатолий Иванович прослыл на флоте искуснейшим подводником и к тому же настоящим фанатиком в использовании подводных лодок в противолодочной борьбе. Это он в 1984 г. возглавил отряд из пяти атомных подводных лодок, прорвавшихся через противолодочные рубежи НАТО в Атлантику, а затем внезапно исчезнувших из поля зрения «сущности». Эта операция (она носила кодовое название «Атрина») вызвала немалый переполох в Пентагоне. Все пять атомоходов после напряженного трехмесячного похода благополучно вернулись в базу, доказав скептикам по обе стороны океана высокую «дееспособность» советского атомного подводного флота [537] . И вот А.И. Шевченко предстоял новый, не менее сложный поход. «Нам тогда была поставлена задача, — рассказывал впоследствии вице-адмирал А.И. Шевченко в свойственной ему манере говорить образно, эмоционально, — найти неконтролируемый выход в Северную Атлантику, и мы нашли геройскую дырку, которою никто не ходил. Но прежде чем сунуться в нее, я сходил в Лабрадорское море на гидрографическом судне «Колгуев» посмотреть условия выхода из-подо льда. Глянул на экран радара — мать моя бабушка! — все в засветках: айсбергов, как пшена на лопате! А у «Колгуева» борт в три миллиметра, и оба локатора скисли по закону подлости...»

537

Правда. 1994. 9 февраля.

Делясь воспоминаниями об этом беспримерном походе с писателем Н.А. Черкашиным, капитан 1 ранга Валентин Владимирович Протопопов особо остановился на условиях плавания: «Безопасных глубин для нас в море Баффина не было. Мы определили их, работая гидролокаторами в решении миноискания. И расходились с ними по докладам акустиков». И заключил:' «В конце концов мы вышли в Атлантику, и наградой нам была престижная цель — мимо нас проследовал в базу ударный атомный авианосец «Америка». Мы атаковали его скрытно; разумеется условно. Незамеченными вернулись домой» [538] .

538

Российская газета. 1996. 17 декабря.

Плавание проходило подо льдами в районах, где ранее не ходили советские подводники. На личный состав, и особенно на офицерский состав главного командного пункта, легла большая нагрузка. Напряженно несли вахту гидроакустики, особенно в районах, изобилующих айсбергами. Особое внимание уделялось скрытности плавания. С этой целью проводились специальные мероприятия по выбору наименее шумных режимов работы отдельных механизмов, вплоть до их полной остановки. Старшие отсеков с особым пристрастием следили за соблюдением личным составом культуры подводного быта, чтобы моряки не хлопали переборочными дверями, крепили люки и горловины так, чтобы не допустить вибрации. На старшего помощника командира капитана 3 ранга С.Н. Усенко возложили обязанность тщательно контролировать работу корабельного боевого расчета (КБР), от четких и слаженных действий которого зависело буквально все, ради чего совершалось плавание. Кроме командования в состав КБР входили: начальник радиотехнической службы, три штурмана, командир группы разведки, шесть гидроакустиков, личный состав, обслуживающий БИУС, рулевые-сигнальщики, боцман и другие специалисты. По указанию командира под руководством старпома четыре раза в неделю проводились тренировки КБР, что позволило добиться его четкой, слаженной работы. Как вспоминают участники этого беспримерного похода, немало усилий требовала постановка подо льдами антенны «Параван» — малейшая оплошность, толчок — и тут же антенна могла оборваться. Но командир так искусно управлял маневром лодки, что каждый раз постановка антенны выполнялась безукоризненно [539] .

539

При описании этого похода частично использованы матери­алы из готовящейся к публикации рукописи: Котов П.Г., Усен­ко Н.В., Реданский В.Г. Атомные в глубинах океана.

80-суточный поход (из них в течение 54 суток подо льдом) закончился благополучно [540] . Главная задача — исследовать возможность развертывания подводных лодок Северного флота из Арктики в Атлантику, минуя Фареро-Исландский противолодочный рубеж, до предела насыщенный большим количеством сил и средств НАТО, где российские подводники попадали под жесткий прессинг сил ПЛО, — была решена.

В 1980—90-е гг. продолжались межтеатровые переходы атомных подводных лодок с Северного на Тихоокеанский морские театры. Это делалось, как и прежде, в целях более оптимального распределения между флотами кораблей различных проектов. На Дальний Восток главным образом направлялись ракетные подводные крейсера и ракетно-торпедные лодки. В 1980—1991 гг. состоялось 15 трансполярных переходов. В свою очередь, тихоокеанцы «поделились с североморцами построенными в Комсомольске-на-Амуре атомными подводными лодками пр. 671 РТМ. Таких переходов в «обратном направлении насчитывается три».

540

Костев Г.Г. Военно-морской флот страны (1945—1995). Взле­ты и падения. СПб., 1999. С. 441.

О двух из них следует рассказать особо. В 1981 г. на Камчатку была перебазирована «К-506» пр. 667 БДР под командованием капитана 1 ранга АН. Самохвалова. Старшим на борту ее шел вице-адмирал Л.А. Матушкин, командовавший в то время 3-й флотилией подводных лодок Северного флота. Ранее Лев Алексеевич, обеспечивая перевод северным путем ракетоносцев пр. 667 БДР, уже совершил два перехода с флота на флот.

По прибытии «К-506» на Тихоокеанский флот вице-адмирал перешел на борт подводной лодки «К-255» пр. 671 РТМ (командир капитан 2 ранга В.В. Ушаков) и вернулся в Заполярье, совершив таким образом своеобразный «дубль» [541] . 16 февраля 1982 г. Л.А. Матушкин был удостоен звания Героя Советского Союза, а В.В. Ушаков награжден орденом Ленина.

541

Красная звезда. 2000. 15 января.

В следующем, 1982 г. подводный дубль повторил командир дивизии той же флотилии контр-адмирал Ю.А. Федоров. Он отправился на боевую службу в Арктический бассейн старшим на борту ракетного походного крейсера стратегического назначения «К-180», которым командовал капитан 1 ранга Г.Г. Марчук. Ракетоносец «охраняла» подводная лодка «К-255», о которой речь шла выше. По окончании боевой службы подводный крейсер направился в свою новую базу — Рыбачий на Камчатке. А Юрий Александрович Федоров с офицерами штаба дивизии перебрался в море на борт подводной лодки «К-324» пр. 671 РТМ (командир капитан 2 ранга В.А Терехин) и на ней совершил переход в Западную Лицу, где лодка вошла в состав 1-й флотилии. (В переходе «К-324» с Камчатки в Заполярье участвовал автор этих строк.)

Еще один переход в обратном направлении состоялся в 1983 г. С востока на запад под арктическими льдами перешла подводная лодка «К-218» пр. 671 РТМ под командованием капитана 2 ранга Ю.П. Авдейчика.

В 1990—1991 гг. командование ВМФ решило пополнить подводные силы тихоокеанцев двумя подводными лодками пр. 949А (к кораблям этого проекта принадлежал и «Курск»), построенными в Северодвинске. До этого таких кораблей в составе Тихоокеанского флота не имелось. Они относились к крейсерским атомным подводным лодкам уже 3-го поколения и обладали высокими боевыми и мореходными качествами. Первым из подводных крейсеров этого проекта совершил переход подо льдом в 1990 г. «К-132» (командир капитан 1 ранга С.М. Карьяланен).

В 1991 г. перешли на Тихоокеанский флот «К-173» и «К-442», которыми командовали капитаны 2 ранга А.П. Ефанов и Е.А. Крутофалов. А в 1993 г. флотилия на Камчатке пополнилась еще одной подводной лодкой пр. 949А — «К-456» «Касатка». Ее привел в бухту Кашенинникова капитан 1 ранга А.П. Ефанов. В этом походе старшим на борту шел первый заместитель командующего флотилией атомных подводных лодок контр-адмирал М.В. Моцак [542] . По его оценке, экипаж подводного крейсера продемонстрировал высокий профессионализм, отменную боевую выучку, а корабль — надежность техники.

542

Российская газета. 1993. 15 сентября.

15 июня 1994 г. Указом Президента Российской Федерации «За мужество и героизм, за исполнение служебных обязанностей в условиях, связанных с риском для жизни», А.П. Ефанову и М.В. Моцаку присвоили звание Героя Российской Федерации, а 24 октября Президент лично вручил «Золотые Звезды» обоим героям [543] .

Отчизна по достоинству оценила их подвиг. Следует дополнить сказанное дополнительными сведениями о М.В. Моцаке: его личный подледный «плавательный ценз» составил к этому времени 228 суток. Иначе говоря, почти две трети года провел он в нелегких походах под вечными льдами Арктики. А всего на его счету 20 боевых служб, 350 тысяч океанских подводных миль. (В 1999 г. вице-адмирал М.В. Моцак возглавил штаб Северного флота.)

543

Красная звезда. 1994. 26 октября.

В 1993 г. в состав Северного флота была принята многоцелевая атомная подводная лодка «К-186» «Омск» [544] пр. 949А, построенная на «Севмашпредприятии». Перевел ее в базу из Северодвинска капитан 1 ранга А.С. Астапов. Примечательно, что экипаж корабля был укомплектован подводниками-тихоокеанцами . Вскоре стало известно, что командование решило перевести новый ракетоносец на Дальний Восток. А так как личный состав не имел опыта плавания под арктическими льдами, предполагалось заменить его североморцами. Такое решение подводники атомохода встретили болезненно. За восстановление справедливости взялся командир. Много раз пришлось доказывать флотскому и московскому начальству, что его экипаж способен выполнить столь трудную и ответственную задачу, пока не добился своего.

544

* В связи с немалыми трудностями, которые переживает Россия, а вместе с ней и Вооруженные Силы, в стране развернулась широкая всенародная поддержка армии и флота. В Российском флоте это прежде всего коснулось его стратегической составляющей — ракетоносных подводных сил. Над кораблями Северного и Тихоокеанского флотов, например, шефствуют свыше ста регионов, республик, краев, областей, городов европейской части России, Урала, Сибири,- Дальнего Востока. В составе флотов появились «именные» корабли — атомные подводные лодки «Воронеж», «Иркутск», «Омск», «Рязань», «Самара», «Томск», «Челябинск» и другие. Среди призывников проводится соревнование за право служить на кораблях, связанных узами дружбы с их «малой родиной». Такой «подшефной» атомной подводной лодкой был и «Курск», погибший в августе 2000 г. в Баренцевом море.

Однако это стало только началом серьезного экзамена, которому подвергся экипаж. За полгода подготовки к арктическому походу подводники выдержали 184 (!) больших и малых проверки. Но главный экзамен предстояло еще сдать. И экипаж выдержал его с честью, благополучно завершив трансполярный переход. Вспоминая о трудностях, которые выпали в арктическом плавании на долю экипажа, командир «К-186» подчеркнул, что самым сложным и опасным моментом оказался выход из-подо льда: «Там был участок с очень малыми глубинами — всего несколько десятков метров. Высота моей лодки 18 м, и столько же толщина льда. Прикиньте, какой «коридор» остается. Поэтому мы шли с предельной осторожностью. Выползали, словно из норы, старался избежать ударов корпуса о лед или о грунт. Экипаж тогда трое суток не спал. Напряжение адское».