Во мраке бытия
Шрифт:
Я произвел нужные подсчеты. О боги, в этой стальной коробке мне оставалось провести никак не менее двадцати двух часов. (…)! Будь это нормальный солидный грузовой корабль, у которого, как и положено, на рейс уходит не менее шести недель, я скорее всего увлекся бы игрой в кости, а может быть, принялся бы рыться в картотеке в поисках интересных книг или просто отдыхал бы, просматривая записи хоумвизионных фильмов, которые мне не удалось посмотреть на Волтаре. Но этот Хеллер с его буксиром! Тут и не может быть каких-либо развлечений. Ты попадаешь на место так быстро, что, кажется, не успел еще вылететь, а уже прилетел. И иди себе на все четыре стороны!
Внезапно на стене засветился голубой экран. Привлекая к нему внимание, раздался мелодичный звонок. Затем на экране высветилась надпись:
«ВСЛЕДСТВИЕ
Это окончательно вывело меня из себя! (…)! (…) Хеллер! С его вечной самоуверенностью позволять себе такие глупые просчеты! Подумать только — по его милости я пробуду в этом (…) стальном ящике не положенные двадцать два часа, а целых тридцать четыре! Я был просто вне себя от ярости. Придется мне все-таки отправиться в кормовую часть и вправить ему мозг. И сделать это в самых резких выражениях. Я стремительно поднялся. Длинная электрическая искра слетела с угла стола и больно ущипнула меня за руку. Едва я сделал шаг, как с пола тоже слетела искра, ударившая меня в большой палец ноги. Я попытался ухватиться за поручни, и тут же голубая молния статического электричества чуть было не сожгла мои пальцы. Этот (…) буксир просто изобиловал статическим электричеством! Кто-то догадался положить мне в каюту перчатки и ботинки из изоляционного материала. Я поспешил надеть и то и другое. Потом я нажал нужную кнопку на внутреннем переговорном устройстве.
— Я сейчас направляюсь на корму, чтобы встретиться с вами! — крикнул я в микрофон.
— Милости прошу, — ответил мне голос Хеллера. — Двери будут не заперты.
Да, настало время наконец-то поставить его на место. Подумать только, мы тут мчимся как бешеные через просторы космоса, и вдруг выясняется, что нам здесь придется торчать еще целых двенадцать часов только потому, что он допускает в расчетах грубейшую ошибку. Ведь заставлять судно двигаться с такой скоростью заведомо означало увеличивать опасность его взрыва. И оказывается, что все это зря!
Возможно, я не совсем еще оправился от последствий действия наркотика, а может быть, непрекращающиеся разряды статического электричества сказались на моей координации движений, но я с превеликим трудом добрался до кормовой части, к этим (…), расположенным по кругу каютам. Руки у меня щипало от ударов голубых молний, которые пробивали даже перчатки из изоляционного материала, особенно когда для удержания равновесия мне приходилось одновременно хвататься за оба серебряных поручня. В довершение ко всему, словно специально для того, чтобы добить меня и физически, и морально, уже перед самой дверью в кормовой отсек меня так качнуло вперед, что огромная искра, вылетевшая из ручки двери, больно ударила меня прямо в нос. Хеллер находился в верхнем помещении, с черными окнами-экранами по периметру.
— Так вы, оказывается, зря затеяли эту гонку на бешеной скорости! — бросил я ему справедливый упрек прямо с порога.
Сначала он даже не повернулся в мою сторону, а продолжал глядеть на экран, полулежа в мягком кресле. На нем был голубой костюм из изоляционного материала с капюшоном и такого же цвета перчатки.
Он небрежно разыгрывал партию электронной игры под названием «Битва». Игру он вывел на независимый экран, и его противником в данном случае был компьютер. Если хотите знать мое мнение, то «Битву» эту я вообще считаю очень глупой игрой. «Доской» здесь служит трехмерный
экран и позиции противников можно координировать в пространстве, у каждого из игроков имеется в распоряжении по четырнадцать боевых единиц, каждая из которых может передвигаться особым, только ей свойственным способом. По условиям игры считалось, что две галактики воюют между собой и в задачу игрока входит захватить галактику противника. Это уже сама по себе более чем дурацкая затея, поскольку технология в своем развитии еще не дошла до ведения сражений между целыми галактиками. Астролетчики обычно играют в нее друг с другом, выбирая стороны по жребию. Когда же они играют против компьютера, то, как правило, остаются в проигрыше.Я стоял и изучающе глядел на Хеллера. Уж слишком спокойно он выглядел. Если бы он только мог знать, что у меня припасено против него, он в миг бы расстался со своим благодушием. Пока что наша с ним игра оборачивалась явно против него. Прежде всего он будет теперь находиться на расстоянии двадцати двух световых лет от своего ближайшего друга. Он был один, а нас много. Я вживил в его организм датчики, с помощью которых могу следить за каждым его шагом. А кроме всего прочего, он по-прежнему считает, что все мы объединены общей целью и честно стараемся довести до благополучного завершения свою миссию. Полный идиот.
Внезапно экран вспыхнул и изображение на нем исчезло. Мне это доставило немалое, удовлетворение, потому что, судя по расположению фигур на экране, у Хеллера на сей раз было вроде бы выигрышное положение.
— За последний час этот экран выключается уже в третий раз, — сердитым тоном объявил он и решительно отодвинул от себя панель управления игрой. — Какой смысл снова восстанавливать позиции? — И он наконец-то обернулся в мою сторону: — Видите ли, Солтен, ваше обвинение в том, что корабль двигался с излишней скоростью, просто бессмысленно. Не имея груза на буксире, корабль этот, специально предназначенный для буксировки, просто обречен двигаться все быстрее и быстрее. Следовательно, роль здесь может играть только расстояние до цели, а не то, какую скорость вы зададите кораблю.
Мне пришлось присесть на диван напротив Хеллера, чтобы эффектно и властно ткнуть в него перстом указующим.
— Вы прекрасно знаете, что я ровным счетом ничего не знаю об этих машинах. И вы сейчас пытаетесь воспользоваться своим преимуществом! Так дело у нас не пойдет!
— Ах, простите, — сказал он. — Я не учел, что в Академии данный вопрос, пожалуй, не затрагивался слишком глубоко. «Затрагивался, затрагивался, и еще как глубоко, да только я завалил этот курс».
— Прежде всего вам следует понять смысл времени, — сказал он. — Примитивные цивилизации полагают, что движение энергии определяет время. А фактически дело обстоит наоборот. Время определяет движение энергии. Вам понятно это?
Я сказал, что понятно, но по моему виду он, пожалуй, догадался, что я ничего не понял.
— Спортсмены и особенно те из них, кто занимается различными видами единоборств, постепенно приспосабливаются к управлению временем, — сказал он. — В некоторых видах спорта, как, например, в борьбе, настоящие мастера своего дела вырабатывают способность замедлять течение времени. Им все представляется как на экране с замедленной съемкой. И тогда спортсмен способен фиксировать каждое движение противника, словно разложив его на ряд отдельных статических позиций. В результате он действует без спешки, точно выбрав момент. И никакой мистики здесь нет. Он просто как бы растягивает отдельные отрезки времени.
Я постепенно утратил нить беседы, и Хеллер, похоже, догадавшись об этом, придвинул к себе монитор и стал нажимать на нем кнопки.
— На первом месте, — сказал он, — у нас должна стоять Жизнь. — И это слово тут же высветилось на экране. — Некоторые примитивные цивилизации считают жизнь продуктом деятельности Вселенной, что весьма глупо. В действительности все обстоит как раз наоборот. Вселенная и ее составляющие как раз и являются продуктом деятельности жизни. Некоторые примитивные культуры воспитывают в себе ненависть к собратьям по жизни и утверждают, что живые существа — всего лишь случайные продукты материи, но все эти культуры не слишком-то далеко продвинулись в своем развитии.