Во мраке наших желаний

— И я его уже подписал, — радостно закончил Саша.

Нет, вот сейчас все рухнуло в бездонную темную пропасть: мои надежды, планы, работа, семья, друзья. Все летело с огромной высоты в никуда.

— И ты хочешь, чтобы я поехала с тобой в качестве…— начала я осторожно, с опаской смотря на кольцо.

— В качестве невесты, глупышка, — он вновь заулыбался, тряся бархатной коробочкой перед глазами.

Там для меня больше не лежало кольцо с бриллиантом. Это была самая настоящая наживка.

Вскользь брошенные моим молодым человеком фразы на протяжении всей последней недели начали приобретать смысл. Он говорил, что скоро все изменится, что мы скоро заживем как люди.

Блеск бриллианта начал раздражать. Ну точно, наживка. Красивая, блестящая. Чтобы рыбка ее с удовольствием заглотила и не возникала, ведь она так о ней давно мечтала.

— Почему ты не посоветовался со мной? — я захлопнула ненавистную коробочку в руках Саши.

— А о чем тут советоваться, куколка? — он удивленно поднял брови, искренни не понимая, что сейчас происходит. — Такими предложениями не разбрасываются.

— Но ты даже не спросил меня.

Его позитивный настрой по щелчку пальца улетучился. Черты лица заострились, а губы сжались в узкую полоску. Он подался корпусом вперед и процедил сквозь зубы:

— Да любая на твоем месте счастлива бы была.

— Любая, но не я!

Саша хотел что-то сказать мне в ответ, но посмотрев по сторонам, сдержался и, плотно сжав челюсти, устало откинулся на стул.

— У меня же тут друзья, семья. Родители оба инвалиды. Им помогать нужно. Да и любимая работа, в конце концов! — воскликнула я, наверняка привлекая посторонних, но совершенно об этом не заботясь, в отличие от одной хоккейной звезды.

— Маш, у нас будет столько денег, что мы им наймем сиделку, которая будет с ними двадцать четыре на семь, — практически рычал он, пытаясь говорить тише.

— А что я буду делать в твоей Америке? Я не знаю языка.

— Будешь заниматься хозяйством, ждать меня дома с тренировок.

Я рассмеялась, не выдержав услышанного бреда.

— Ждать тебя с тренировок, потом с матчей, потом с обмывания победы и заливания горя от проигрыша. Этим всем я и так занимаюсь, только здесь у меня есть собственное дело, и я живу полной жизнью, а в Нью-Йорке ты просто собираешься меня запереть в красивой клетке.

— Стой, погоди горячиться. Мы наймем тебе переводчика или учителя, ты выучишь язык со временем.

— Саш, ты не захотел менять свою жизнь ради меня, так почему я должна это делать, если этого не хочу?

У него не было ответа не мой вопрос.

Я встала из-за стола и, делая шаг в сторону выхода, почувствовала, как его пальцы сомкнулись на моем запястье.

— Куда ты собралась? Мы еще не решили…

— Ты все решил за нас двоих. Когда поставил свою подпись на контракте, — я выдернула руку из его хватки и направилась как можно быстрее подальше от этого места.

Его предложение о переезде в другую страну стало для меня той самой каплей в переполненной чашке, после которой у меня просто кончилось терпение.

Возможно, если бы Саша, однажды придя вечером после тренировок, рассказал о возможном контракте в другую страну, то скорее всего я бы уже паковала чемоданы.

А может, я действительно эгоистка? Парень мне хотел сделать сюрприз на день рождения, а я все так восприняла в штыки?

Может, это и не любовь вовсе, а просто привязанность, если ради этого человека я не готова была переехать в Америку?

Я не могла ответить на этот вопрос даже сама себе. Но похоже, что наши отношения с Александром Бамбуровым подошли к концу.

Возвращаться домой не хотелось. Там Саша продолжит выяснять отношения. К родителям тоже не вариант. Им мои проблемы ни к чему. Лера не брала трубку, а потом и вовсе стала вне зоны действия сети.

Сама не заметила, как это произошло, но ноги меня привели к клубу с той самой вывеской «Во мраке».

Глава 5

Не знаю, зачем пришла сюда, сама не поняла этого. Но ноги каким-то образом сами привели меня к зданию, где на первом этаже находился клуб свиданий вслепую "Во мраке".

Эта странная по всем параметрам… встреча в темноте должна была остаться во вчерашнем дне и стать эдаким приключением, о котором я бы вспоминала в старости. Но что-то пошло не так, и я снова сейчас здесь.

Вчера я ясно дала понять, что не приду больше к ним на встречу, и наверняка мои два незнакомца уже попросили администратора, чтобы та нашла для них другую пару. Поэтому разумом я прекрасно понимала, что зря поднималась по ступенькам, однако ноги продолжали вести меня туда.

Как и в первый раз, я нерешительно вошла внутрь. За стойкой была всё та же девушка.

— Добрый вечер, — поприветствовала меня Инесса, вставая со своего рабочего места.

— Извините, я… у меня вчера было первое свидание…

— Номер вашей комнаты? — она кивнула и взяла со столика планшет.

— Шестьдесят девять.

Инесса пару раз что-то клацнула на своем планшете и, заблокировав его, положила обратно.

— Да, вас уже ожидают, — оповестила она меня со снисходительной улыбкой на губах.

Сказать, что я была удивлена, значит, не сказать ничего.

С каждой секундой, проведенной в этом месте, создавалось впечатление, словно я никуда и не уходила. Мне помогли снять пальто и проводили по тому длинному и бесконечному коридору, погружая в полную темноту.

Уже через пару минут я стояла у того самого столика с диваном, аккуратно присаживаясь.

— Ты пришла, — услышала негромкий низкий голос напротив себя принадлежащий Павлу.

— Да, — произнесла тихо, спрашивая саму себя что я, черт возьми, делаю здесь во второй раз. — Но не собиралась. Почему вы не попросили организовать вам свидание с другой девушкой? Я же ясно дала понять, что не приду.

— Мы решили попытать удачу, — сказал Матвей, и в воздухе почувствовалось какое-то движение, но потом все резко прекратилось. — Можно узнать, почему ты передумала?

— Как оказалось, мне некуда идти, — я старалась придать голосу как можно более нейтральный оттенок, но тихий всхлип, который, я надеялась, они не услышали, всё же вырвался против воли. — А оставаться одной не хотелось в свой день рождения.

Что я ожидала от незнакомцев, о которых я ровным счётом не знала ничего? Поддержки? Сочувствия? Они не обязаны были искать правильные слова для утешения и тем более подставлять своё мужское плечо для моих таких наивных женских слез.