Во славу божью

Вот гад. Эдита была права. Эта сволочь не моргнув глазом потащила бы мать его ребёнка на костёр. Он и правда считал её ведьмой или просто прикрывается богом. Скорее второе. Эдита сказала, что они живут здесь много лет. Раньше он оберегал её, а теперь без зазрения совести решил избавиться. Глеб сжал кулаки от злости. Его руки находились под столом, и граф не мог видеть реакции молодого человека. А Глеб-то ещё своего отца винил в смерти своей матери. Да его отец просто святой, не то, что этот подонок.

– А против кого согрешили вы, когда эта ведьма родила вам дочь, - огрызнулся Глеб.

Он ожидал бурной реакции со стороны графа, но её не последовало. Неужели этот человек настолько толстокожий, что его ничего не может пронять. Он сделал страдальческое выражение лица. Если бы Глеб не знал, что он собой представляет, он непременно бы поверил в его страдания.

– Да. Вы правы. Я долго отмаливал свой грех. Она была такой красивой, что я потерял голову. Она околдовала меня. Я не мог ей сопротивляться. Ноги сами несли меня к ней. Я знал кто она, но ничего не мог поделать. Я был готов на всё ради неё. А когда родилась Эдита, я заставил себя отказаться от этой женщины. Ради дочери. Чтобы она не передала ей свои дьявольские знания. Я много лет молил бога о прощении. Благодарил его, что дал мне силы отказаться от этой ведьмы. Я не видел её много лет. Я надеялся, что она ушла. Но она осталась, и это привело её к смерти.
– Его голос был таким печальным, что Глеб бы прослезился, если бы не знал, кто он на самом деле.

Ему бы в кино сниматься. Успех бы был, определённо. Он точно лжёт. Эдита знала свою мать, ходила к ней в гости. Значит, граф общался с Констанцией. Он просто решил ею пожертвовать ради своих грязных интересов. Глеб окончательно решил, что заберёт Эдиту с собой, что ни за что не оставит ребёнка в руках этого мерзавца.

Он решил усыпить бдительность Ричмонда. Пусть думает, что он смирился. Тогда они смогут беспрепятственно покинуть замок. Граф всё равно не собирался идти в крестовый поход. Он всего лишь дал ему повод.

– Мне жаль, что я доставил вам неприятности, - произнёс Глеб, поднимаясь.
– Мы немедленно покинем ваш замок.

Граф тоже поднялся. Он смотрел на молодого человека с сожалением. Наверное, тоже фальшивым, подумал Глеб.

– Я обеспечу вас необходимыми припасами, чтобы вы ни в чём не нуждались, пока не доберётесь до следующего города. Он будет через три дня пути. Мне жаль, Уильям, что ваше пребывание в моём замке было не таким приятным, как мне хотелось.

– Мне тоже, - ответил Глеб.

Он жаждал как можно скорее покинуть этого человека и никогда больше его не встречать. Он чувствовал себя рядом с ним таким грязным, что снова захотелось помыться. Он собирался уходить, когда Ричмонд напомнил ему об обстоятельстве, о котором Глеб совершенно забыл.

– Если ваш раненый не может ехать, я могу позаботиться о нём. Молодой Мортимер может остаться, я обеспечу его безопасность.

Какой глупец. Как он мог забыть об Эдмунде. Сможет ли он ехать? И даже если не сможет, всё равно нельзя оставлять его здесь. Неизвестно как отреагирует Ричмонд, когда обнаружит пропажу Эдиты. Вообще непонятно, как он к ней относится. Не отыграется ли за неё на парнишке.

– Он поедет с нами.
– Ответил Глеб.
– Ему лучше. Я благодарю вас за предложение, но я обещал графине его матушке позаботиться о нём.

– Как хотите, - понимающе усмехнулся граф.

Глеб поклонился графу и почти бегом направился в комнату Эдмунда. К его счастью Мортимеру, и, правда, было лучше. Он не спал и обрадовался приходу господина.

– Милорд, - Мальчик хотел встать, но молодой человек остановил его. Он присел на постели рядом с парнем. Слуги, как всегда не было на месте. Расторопности малому явно не доставало.

– Милорд, мне жаль, что я подвёл вас.

– Ты не подвёл. Всё в порядке. Ты сможешь ехать?
– Спросил он, внимательно разглядывая мальчика.

– Конечно, милорд. Мне уже лучше.

Глеб с сомнением осмотрел пажа. Выглядел он и, правда, лучше, но сможет ли он выдержать долгую дорогу.

– Давай посмотрим твою рану, - предложил он, откидывая одеяло.

Эдмунд явно застеснялся такого внимания со стороны господина, но противиться не посмел. Глеб размотал забинтованную рану. Слава богу, она больше не гноилась.

– Отлично. Тебе лучше. Мы выезжаем прямо сейчас. Тебе помогут собраться.

– Я могу сам, милорд.

– Можешь, я знаю. Но не стоит тратить свои силы на такую ерунду. Они тебе ещё понадобятся.
– Бросил Глеб на прощание.

Он вышел из комнаты. Заглянув в соседнюю, распорядился, чтобы Эдмунду помогли собраться.

Джефри и Эдита ожидали его в его спальне. Да не одни. Сэр Генри Стаффорд нетерпеливо прохаживался по комнате.

– Милорд, - поклонился он, при виде своего сюзерена.

– Сэр Генри.
– Так, похоже, придётся ещё и с ним объясняться. Неужели он тоже подвержен страху перед ведьмами? Если так, то могут быть проблемы.

– Милорд, мне сообщили, что мы должны покинуть замок сегодня ночью.

– Да, всё правильно. Наверное, вам сообщили и о причине столь поспешного отъезда.

– Сказали, что вы защищали колдунью.

– Моя мама не колдунья!
– Снова разозлилась девочка.

Сэр Генри тут же обратил внимание на ребёнка. Он не отошёл от неё в суеверном страхе, как Джефри, но его взгляд так же был неодобрительным. Надо было предупредить Эдиту, чтобы она никому не говорила, что убитая женщина была её матерью.

– Это её дочь?
– С опаской спросил сэр Генри.

– Нет, - ни чувствуя угрызений совести, солгал Глеб. Ни к чему Стаффорду знать об этом.

– Но она сказала....

– Девочка не в себе. Эта женщина, которую убили, лечила её однажды. Она знала толк в лекарствах. Она видел, всё, что произошло в лесу, вот и расстроилась.

Эдита хотела запротестовать, но Джефри во время толкнул её в бок. Молодец парень. На него действительно можно положиться. Малышка гневно смотрела на оруженосца, но промолчала, ничего не сказав.

– Понятно, - сэр Генри тут же потерял к ребёнку всякий интерес.
– Так это правда, что вы пытались помешать толпе?

– Да, правда. Долг каждого рыцаря защищать слабых и беззащитных. Я жалею лишь о том, что не смог помочь ей.
– Он замолчал, ожидая реакции рыцаря.

Тот стоял молча. Он обдумывал слова, сказанные сэром Уильямом.

– Вы правы, милорд. Даже если женщина была колдуньей, она имела право на честный суд. Никто не имел права лишать её жизни без приговора церковного суда.