Во тьме

— Точно, — одобрил Тэйер. — Вот этот младше всех. — Он указал на мальчика, в глазах которого не было слез — видимо, все они к моменту, когда его сфотографировали, уже пролились. — Томми Хиккори, ему восемь; столько же, сколько Карли Марлоу, вот этой девочке.

Все кроме Вудбайна что-то пометили у себя в блокнотах. Потом Эттвел, по-прежнему бесстрастный, оглядел команду и подытожил:

— Если конкретно, то у нас есть шестьдесят семь фотографий, подобие молитвы на латыни и загадочная открытка. Плюс множество второстепенных зацепок, перечень вещей Спенсера, результат анализа пыли на конверте, список сокамерников Линча…

Вудбайн покачал головой:

— Завтра сюда из Центрального управления Северного Бруклина прибудут три детектива, они помогут вам, можете распоряжаться ими по своему усмотрению. — Капитан поднял вверх указательный палец: — Распоряжение шефа полиции. СМИ не должны ничего знать о шестидесяти семи фотографиях, я не хочу дополнительного давления. Ребята из Центрального управления помогут вам подобрать правильную информацию для прессы. Вы оставите все свои предыдущие дела, они будут перераспределены, мне нужно, чтобы вы вплотную занялись только этим. ФБР отдает в наше распоряжение свою лабораторию, а полиция штата готова при малейшей необходимости помогать нам.

— Федералы не собираются вмешиваться в это дело? — забеспокоился Эттвел.

— Нет, этот кошмар теперь на слуху у мэра и даже у губернатора, они хотят, чтобы все было сделано нами самостоятельно. Вы остаетесь на линии огня, но нам срочно нужны результаты. — Вудбайн вновь бросил взгляд на стену, взглянув в множество умоляющих глаз. — Надеюсь, что сейчас не все эти люди мертвы, — прошептал он.

Джек Тэйер положил руку на плечо капитану. Обоих связывала многолетняя дружба.

— Я… На твоем месте я не был бы столь оптимистичен. Существуют моменты, которые мы пока опускаем.

Ноздри Вудбайна втянулись, его нервозность становилась все заметнее.

— Молитва на латыни, найденная нами у Спенсера, была написана кровью. Утром из лаборатории пришел факс. Это человеческая кровь.

Вудбайн закрыл глаза, он даже не удивился. Эттвел внес пояснение, добавив:

— На самом деле, это смесь из крови нескольких людей. Скольких — лаборатория не смогла установить.

Опытному капитану, занимавшемуся разными безумными историями на протяжении двадцати трех лет работы в полиции, показалось, что шестьдесят семь пар глаз с фотографий обращены к нему.

Напряжение сдавило его грудь так сильно, что из глаз почти потекли слезы бешенства.

Почему вы делаете это? Кто вы?

Но больше всего его мучал вопрос, как человеческие существа вообще могли участвовать в подобной дикости, участвовать расчетливо и холодно, и с какой целью?

12

Нью-Йорк с пригородами, расположен поверх тектонической плиты, спускающейся к берегу океана. С высоты в тот самый момент, когда ночь понемногу начинает разворачивать свои красоты, он напоминает огромное, переливающееся множеством огней пятно.

Местами видны тревожные отблески мигалок полицейских машин, двумя цветами — красным и синим — отражающиеся на фасадах зданий. Они ритмизируют жизнь тамошних угрюмых улиц. Если бы потребовалась музыка, чтобы создать достойный аккомпанемент этому зрелищу, то вполне — усилиями меланхолического, медленного и мрачного хора — можно было бы исполнить по случаю гимн миллионам этих неведомых жителей, странным образом совершенно одиноких среди суеты мегаполиса.

В глубине одного из местных каньонов мы видим женскую фигурку, идущую навстречу общему людскому потоку. «Очередная долбаная телка», — могут сказать одни; «Милашка», — возразят другие: крепкие мускулы, подтянутая кожа, твердая походка.

Сопротивляясь порывам ветра, Аннабель, полностью погруженная в свои мысли, поднялась по Клинтон-стрит с набитой делами бумажной сумкой в руке. Пересекла Джоралемон-стрит и посреди улицы на секунду исчезла в облаке густого пара, поднимавшегося над водосточной решеткой. Едва ее нога ступила на тротуар, завибрировал, а затем начал звонить мобильник.

Вот черт! Дайте же мне хоть мгновение побыть одной, — рассердилась она.

Найдя небольшое укрытие перед зданием банка, Аннабель поставила сумку.

— О'Доннел. Слушаю, — произнесла она, переводя дыхание.

— Привет. Это Джошуа Бролен, можете говорить?

Аннабель придержала сумку коленом:

— Валяйте.

Частный детектив с ходу бросился в атаку:

— Я только что встретился с парикмахером, которому Спенсер Линч продавал волосы своих жертв. Парень странный, но выглядит искренним, как мне показалось. Видимо, он замешан в каких-то мелочах и боится; правда, там ничего серьезного. Думаю, вы уже поняли, что он не…

— Да, его не в чем упрекнуть.

— М-м-м… — Раздался выдох, как будто Бролен выпустил струю дыма. — Это неудивительно. Зато я навестил родителей малышки Паунер, той, которую Спенсер Линч похитил первой. Здесь тоже ничего экстраординарного. Я больше сосредоточился на этой части дела. На…

— Бролен? Послушайте, вы действительно решили погрузиться в это всерьез?

— Я просто стараюсь соблюдать правила игры, услуга за услугу. Вы мне кое-что рассказали, теперь моя очередь держать вас в курсе своих новостей.

Аннабель чуть-чуть распрямилась. Эта игра по правилам ей понравилась, она была неожиданной и приятной. Сперва показавшийся ей хитрым, частный детектив убедил ее, что готов помогать. Она не могла удержаться и не задать самой себе вопрос: как долго он будет поступать подобным образом? Аннабель глядела на проходивших мимо людей, старавшихся не толкнуть ее, но при этом в упор ее не замечавших.

— В каком отеле вы остановились? — решилась она.

— «Каджо Мэншн» на Атлантик-авеню. А зачем это вам?

— Я приеду, — выдохнула она. — Так будет проще.

Повесила трубку, подняла сумку с делами, развернулась и побрела дальше, сквозь лучи автомобильных фар и поток пешеходов.

Бар отеля заполнялся, группа мужчин в костюмах переговаривалась чуть громче обычного; несколько пар ужинали за стеклянными столиками, на которых горели свечи. Радио тихо исполняло песню Эди Брикелл, которую никто не слушал, кроме, быть может, человека с бокалом мартини. Наконец и он перестал слушать музыку, дабы не выглядеть стариком в глазах окружающих. Допив свой мартини, Бролен принялся листать свежую газету. Глядя на него в этот момент, сложно было предположить, что он неплохой спортсмен, и вовсе не потому, что он оплыл жирком, просто сейчас его поза не давала ни малейшей возможности угадать род его занятий и истинное телосложение.

Входная дверь распахнулась, и на пороге возникла Аннабель. Джошуа Бролен поднялся. Он указал женщине на барный стул возле себя.

— Прошу. Я отвлек вас своим звонком, не так ли? — спросил он, указав пальцем на бумажную сумку, которую держала в руках Аннабель.

— Нет, вы отвлекли меня от тарелки супа и часового просмотра CNN, это ужасно.

— Информационный фастфуд!

Аннабель присела и заказала содовую.

— Что вы хотели мне сказать? Что-то насчет похищения Мередит Паунер, так?