Во весь голос

«Не толкаться!

Но-но!

Без хамства!

Это

вам

не 18-й годик!»

Малого

мелочь

работой скосила.

В унынье

у малого

опущен рот…

«Куда, мол,

девать

молодецкие силы?

Это

нам

не 18-й год!»

Эти

потоки

слюнявого яда

часто

сейчас

по улице льются…

Знайте, граждане!

И в 29-м

длится

и ширится

Октябрьская революция.

Мы живем

приказом

октябрьской воли.

Огонь

«Авроры»

у нас во взоре.

И мы

обывателям

не позволим

баррикадные дни

чернить и позорить.

Года

не вымерить

по единой мерке.

Сегодня

равноценны

храбрость и разум.

Борись

и в мелочах

$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$с баррикадной энергией,

в стройку

влей

перекопский энтузиазм.

1929

Они и мы

В даль глазами лезу я…

Низкие лесёнки;

мне

сия Силезия

влезла в селезенки.

Граница.

Скука польская.

Дальше —

больше.

От дождика

скользкая

почва Польши.

На горизонте —

белое.

Снега

и Негорелое.

Как приятно

со снегу

вдруг

увидеть сосенку.

Конешно —

березки,

снегами припарадясь,

в снежном

лоске

большущая радость.

Километров тыщею

на Москву

рвусь я.

Голая,

нищая

бежит

Белоруссия.

Приехал —

сошел у знакомых картин:

вокзал

Белорусско-Балтийский.

Как будто

у проклятых

лозунг один:

толкайся,

плюйся

да тискай.

Мука прямо.

Ездить —

особенно.

Там —

яма,

здесь —

колдобина.

Загрустил, братцы, я!

Дыры —

дразнятся.

Мы

и Франция…

Какая разница!

Но вот,

врабатываясь

и оглядывая,

как штопается

каждая дырка,

насмешку

снова

ломаешь надвое

и перестаешь

европейски фыркать.

Долой

подхихикивающих разинь!

С пути,

джентльмены лаковые!

Товарищ,

сюда становись,

из грязи

рабочую

жизнь

выволакивая!

1929

Красавицы

(Раздумье на открытии Grand Opera [7] )

В смокинг вштопорен,

побрит что надо.

По гранд

по опере

гуляю грандом.

Смотрю

в антракте —

красавка на красавице.

Размяк характер —

все мне

нравится.

Талии —

кубки.

Ногти —

в глянце

Крашеные губки

розой убиганятся.

7

Большой Оперы (фр.).

Ретушь —

у глаза.

Оттеняет синь его.

Спины

из газа

цвета лососиньего.

Упадая

с высоты,

пол

метут

шлейфы.

От такой

красоты

сторонитесь, рефы.

Повернет —

в брильянтах уши.

Пошевелится шаля —

на грудинке

ряд жемчужин

обнажают

шиншиля.

Платье —

пухом.

Не дыши.

Аж на старом

на морже

только фай

да крепдешин,

только

облако жоржет.

Брошки – блещут…

на тебе! —

с платья

с полуголого.

Эх,

к такому платью бы

да еще бы…

голову.