Во власти Змея

– Целка? – опять задаёт вопрос водитель.

– Нет, - нагло вру, чувствуя, что рядом с ним неимоверно страшно. Могу нагрубить, но разум говорит, что не стоит. Таких не следует злить.

– И похер, - он начинает снижать скорость, сворачивая куда-то в неприметный поворот направо. В отличие от меня, знает местность, и я включаю телефон, чтобы отец нашёл. Его следует прятать до последнего, потому что это – возможное спасение.

Только быстрее, пожалуйста. Меня колотит, и пластик хрустит в руке, потому что сжимаю его сильнее.

Мудак притормаживает и поворачивается, а я бью, как можно сильнее ему по лицу, легковесной полупустой бутылкой. Идиотизм, но тяжело справиться с эмоциями.

– Сука, - вырывается из его горла, и я вцепляюсь в его лицо ногтями, пытаясь сделать ему, как можно больнее. Машина медленно катится, он не успел поставить её на нейтралку, и фары выхватывают деревья, которые быстро приближаются. Давлю на глаза, так учил Антон. Глаза, кадык, пах. Три кита.

Он сидит полубоком, и я в более выгодном положении. Подскакиваю на кочках, потому что машина начинает съезжать по небольшому склону, и пальцы сползают, и он успевает вывернуться. Быстро переключает скорость на нейтралку, выскакивая из машины, и готовлюсь к худшему. Ни один охранник отца не стал бы со мной так. Значит это кто-то другой.

Озираюсь, предполагая, с какой стороны зайдёт, и выбираю неправильную. Звук со стороны спины, и тут же боль в голове, и он тащит меня за волосы, а я пытаюсь ухватиться за сиденье, слыша, как рвутся волосы. Резко дёргает, чуть ли не снимая скальп, и разжимаю руки, вываливаясь из салона. Пытаюсь помогать себе ногами, пока он тащит куда-то дальше, а потом боль уходит с головы, зато резко пронзает рёбра, от чего сгибаюсь пополам.

– Чёртова сука, ты чуть нас не убила!

Нас. А что он собрался тут делать со мной? Изнасилует, понятно, а что потом? Понимает же, что молчать не буду. Значит…

Хватает за куртку, и ощущаю шлепок по лицу. Невыносимо больно, и горит щека. Мать не умеет бить, в отличие от этого. Резко переворачивает, заводя руки за спину, и я упираюсь лицом в траву, чувствуя привкус земли. Сладковатый запах бьёт в ноздри, подсказывая, что здесь кот-то уже нашёл последнее пристанище. Надеюсь, не моя предшественница. И от этого окатывает ледяным страхом.

Рёбра ноют, руки заломлены так, что не в силах двинуться, и прижаты коленом, пока он пытается стянуть с меня джинсы. Стараюсь вывернуться, но безуспешно, и он побеждает, потому что я чувствую воздух на коже и чужие ладони, больно сжимающие ягодицы.

Внезапно он напрягается, прислушиваясь, и я различаю шелест шин.

– Помоги… - напрягаю голосовые связки, и тут же мой рот накрывает грязная вонючая ладонь. Чувствую его страх, пока он восседает на мне, и понимаю, что спасена. Не могу повернуть голову, она впечатана в грязь в сторону от дороги, но вижу, как появляется больше света. Становится проще дышать, потому что тяжесть уходит. Он поднимается, намереваясь сбежать, и я слышу его шаги, пока сама лежу, боясь привлечь к себе внимание.

Полчаса назад я уже спутала машину, захлопнув мышеловку.

Стараюсь даже дышать тише, ожидая развязки событий, когда внезапно вздрагиваю, потому что в воздухе раздаётся звук выстрела.

Глава 9

– Ну, - смотрит на меня Антон, пока второй, даже не знаю его имени, вдавливает в землю того, кто только что это делал со мной. Насильник извивается и скулит. Конечно, ему больно. Ему должно быть неимоверно больно. Может, стоит отрезать член и засунуть его в…

– На, - протягивает мне резиновую биту Антон, не переставая жевать жвачку, и я неуверенно принимаю. – Алиса, втащи этому козлу, - тянет лыбу, а я в прострации. – Егор, - окликает второго, будто призывая к действию.

– Ты даже не понял, чья это дочка, сука? – черноволосый отрывает от земли водилу так, что тот хрипит от боли, выгибаясь гортанью. – Гудини! В курсе, кто такой?

Взмах кулака вместо ожидания ответа, и фары выхватывают красные слюни. Но даже не морщусь, смотря на это, потому что он заслужил, как никто другой. Ветер смешивается с его шумным дыханием, и я неторопливо подхожу ближе. Уже в штанах.

Когда прогремел выстрел, лежала со спущенными джинсами: дрожа и не зная, чем для меня это всё кончится. Антон помог подняться и натянул одежду, пока я стола, боясь смотреть ему в глаза. Сам застегнул и пуговицу, и ремень, будто мне три года.

Было стыдно, что меня застали в таком положении. Но боюсь даже представить, чем бы всё кончилось.

Пальцы сжимают плотную резину. Наверное, для неё это не в первый раз, а вот для меня – да. Несколько раз переступаю с ноги на ногу, будто пытаюсь устаканиться.

– Да бей уже!

Черноволосый держит мужика за волосы, пока тот закрыл глаза. Невыносимо смотреть, только причина не во мне, а в фарах, слепящих его. Размахиваюсь и слегка задеваю лицо. Простой чирк, даже сама понимаю, что ему не больно.

Слышу шаги, и Антон оказывается рядом. Грудь упирается в мою спину, и он обхватывает мои ладони вместе с дубинкой. Замахивается. Чувствую, что на этот раз вложена сила, и не сопротивляюсь. Даю дубинке лететь, куда её направил человек отца, и тут же слышится стон, голова мудака откидывается, а черноволосый отпускает его, плюнув на спину.

Ощущаю, будто теперь нет ограничений, вырываюсь из объятий Антона и вбиваю носком белого кеда удары в бок лежащему. Не так, как он мне. Только опять чувствую, что не хватает чего-то. Слышу, как усмехаются рядом. Наверное, это реально смешно, только я плачу негативом за негатив, а потому перемещаюсь на ухо, понимая, что здесь куда больнее.

Он уже не держится за простреленную ногу, потому что должен укрывать голову. Будь я одна, никогда бы мне не позволил такого сделать, но за моей спиной два мужика с пятью доводами в обойме.

– Ну ладно, хорош, - снова ощущаю, как меня кто-то обхватывает, и пытаюсь вырваться.

– Пусти, - рычу, потому что кажется, будто я должна отплатить не только за себя. – Пусти, сказала!

Сколько ещё тех, кого он привозил в лес? Сразу сориентировался, заблочил двери. Не прохожий. Всё отработано. Накатано. Даже место, где пахнет слишком сладко.

Останавливаюсь, принюхиваясь, и говорю тише.

– Успокоилась.

Антон пускает, иду на запах, дрожа от того, что сейчас могу увидеть. Перед глазами представляется труп девушки. Чёрные волосы, красивая, примерно девятнадцать лет. Лежит со спущенными светлыми джинсами, упираясь лицом в землю.