Во власти Зверя
Шрифт:
– А что, если ты ошибаешься? – дрожащим голосом произнесла я. – Что, если они убьют его?
– Не смогут, – уверенно ответил он, и я отвернулась в противоположную сторону, все еще испытывая сильное головокружение, от которого двоилось в глазах. – К тому же, им приказано доставить его живым.
Боже...
Все было гораздо хуже, чем я могла предположить.
– Ты чудовище! – презрительно выплюнула я, и на лице мужчины отразилась ироничная усмешка.
– Не больше, чем вы все, – кратко ответил он, и я бессильно закрыла глаза, ощущая,
Я ничего не сказала в ответ…
На это просто не было сил.
Эрик сейчас находился в огромной опасности, даже не подозревая о том, что его ждет, тогда как Александр…
Александр.
Он жив?
Я резко открыла глаза, что бы задать мерзавцу очередной вопрос, как вдруг он воткнул мне в ногу шприц с неизвестным препаратом и странное тепло мгновенно разлилось по венам.
– Что… это?
– Мне надоели твои разговоры, – раздраженно ответил он, и я почувствовала, как тьма окончательно забирает меня в свои чертоги, оттесняя боль.
Нет.
В сознание неожиданно возник образ отца, и я ощутила всепоглощающую тоску, что словно окутала душу.
Папа…
«Ты должна быть смелой и сильной, Эма!» – послышались слова, что отец всегда повторял мне, когда я болела.
И я окончательно потеряла сознание.
В голове мелькали странные, размытые картинки, что пробуждали внутри гнетущее чувство тревоги.
Я видела багровые языки пламени, что возвышались над кронами деревьев. Видела большого бурого медведя, что уходил вдаль, исчезая в дыму…
Что это?
Как внезапно яркий свет от неоновой лампы ослепил глаза, и я болезненно поморщилась, прикрывая лицо тыльной стороной руки.
Это был сон?
Я очнулась на твердом полу душной комнаты, в которой все было пропитано запахом медикаментов. В глаза сразу же бросились металлическая дверь и узкая кровать, что одиноко стояла у стены тесной камеры.
Нет…
Только не это!
Паника удушающей хваткой сковала горло, и я перевернулась на живот, жадно глотая губами воздух.
Страх мгновенно одурманил мысли, вынуждая судорожно задыхаться на полу ненавистной камеры под оглушительный писк в ушах.
Нет…
Пожалуйста.
Я помнила эти стены, помнила этот спертый воздух, помнила каждый скол на этом плиточном полу…
Я помнила все!
Дыши… – мысленно приказала себе я, борясь с панической атакой, что так внезапно накрыла, оглушая мысли. – Дыши!
– Это игры разума! Игры разума… – повторяла я вслух, раскачиваясь из стороны в сторону, ощущая, как сердцебиение постепенно утихает, позволяя мерно дышать.
Многие годы я успокаивала себя именно так, находясь на грани нервного срыва в окружении этих ненавистных стен.
Детище отца по року судьбы стало для меня самым страшным испытанием, что день ото дня причиняло боль.
Лучше бы я погибла на том пожаре вместе с ним…
И больше никогда не видела эту дверь!
Я обхватила колени руками и облокотилась
о край кровати в ожидании медперсонала, который всегда приходил и насильно забирал меня в лабораторию Энигмы…Всегда.
Как вдруг громкий звук металлического засова резко пронзил тишину, и я бессильно подняла заплаканные глаза.
Я же говорила…
Всегда.
Тяжелая дверь со скрипом открылась и на пороге вместо санитара, показался Демьян.
Ублюдок смотрел на меня победным взглядом, в котором читалась лишь ненависть и злость.
– Долго ты спала… – произнес он, сложив руки на груди, и я вновь закрыла глаза, опуская голову на колени. – Почти десять часов.
Десять часов…
Много.
Я продолжила неподвижно сидеть у кровати, вновь ощущая себя маленькой, беззащитной девчонкой, которой всегда и была.
– Ты пришел лично сообщить мне об этом? – тихо прошептала я, ощущая нервную дрожь. – Как мило.
– Да, в этом ты похожа на своего отца… – усмехнулся он, и я стиснула зубы, ощущая, как гнев просыпается внутри. – Такое же отвратительное чувство юмора.
– Не смей упоминать его, ничтожество… – выплюнула я, и Демьян мгновенно переменился в лице. – Ты не достоин памяти о нем!
В два шага он оказался возле меня и резко схватил за волосы, приподнимая от пола.
Жгучая боль мгновенно пронзила разум, и я тут же вцепилась в его предплечье, стараясь хоть немного ослабить хватку.
– Твой отец был тряпкой… – прорычал он, сверкая желтым цветом своих глаз. – И потому помер, не закончив начатое.
– Ты… – выдохнула я, ощущая слезы на глазах. – Ты убил его!
Он резко выпустил мои волосы, и я упала на твердый пол, обхватив голову руками.
– Мне пришлось, Эми… – задумчиво произнес он, и я попыталась встать, невзирая на темные пятна перед глазами. – Он не хотел идти до конца. Слишком привязался к своему подопытному образцу.
– О чем ты говоришь? – не поняла я, опираясь на рядом стоящую кровать.
– О тебе, – вдруг произнес он, и я застыла на месте, вглядываясь в его искажённое презрением лицо. – Ты – ошибка, которая не должна была выжить!
– Что? – изумленно выдохнула я, ощущая, как все тело бросает в холодный пот. – Ты сам вытащил меня из того пожара…
– Вытащил, – внезапно согласился он, а после невозмутимо продолжил: – Потому что не мог позволить умереть такому ценному образцу.
Я все еще не понимала, о чем идет речь, настороженно вглядываясь в его холодные, голубые глаза.
– Ты разве еще не догадалась? – насмешливо произнес он, вскинув руками. – Ты – эксперимент всей жизни Родионова. Твой отец пощадил тебя, когда я вырезал стаю оборотней на западе тайги. И сделал он это исключительно в научных целях.
Нет…
Это бред.
– Ты лжешь, – твердо прошептала я, сжимая кулаки, и на лице Демьяна отразилась хищная улыбка.
– Макар Арсеньевич Родионов на основе твоей крови создал препарат, способный исцелять множество болезней. Но и это еще не все…