Во времена фараонов
Шрифт:
Некоторые из гробниц относятся к Среднему царству, но основная часть — к Новому, т. е. с 1555 г. до н. э. В отличие от гробниц Древнего царства, описанных выше, они не прячутся под массивными мастабами, а представляют собой глубокие подземные галереи и покои, вырубленные в известняке. В склонах холмов, обращенных к Нилу, находятся могилы знати. Фараонов же хоронили в долине у западной части гор, известной под именем «Бибан-эль-Мулук» — «Врата царей».
Хотя это был край мертвецов, он кормил многочисленную общину живых. Здесь жили жрецы некрополя, они охраняли его, содержали в порядке гробницы, совершали погребальные обряды и ритуальные жертвоприношения. Здесь жили каменотесы, они вырубали новые гробницы, а также граверы и рисовальщики, они их украшали, и еще — бальзамировщики и мастера по изготовлению погребальной утвари, которая с каждым
Помимо гробниц фараонов, составляющих особую группу, фиванские гробницы можно грубо разделить на два основных типа.
К первому относятся гробницы знати и высших чиновников. Они, как правило, состоят из комнаты для жертвоприношений с настенной росписью или рельефами, изображающими сценки загробной жизни, которую надеялся обрести покойный. За нею располагалось одно или иногда несколько других помещений, где находилась мумия и погребальная утварь: ложе умершего, кресла, одежда, оружие и любимые личные вещи, а также жертвенные сосуды с пищей.
Другим, более распространенным типом гробниц были общие захоронения, где покоились мужчины и женщины, не имевшие возможности построить себе индивидуальные гробницы. Здесь многочисленные мумии лежали штабелями от пола до потолка, как рулоны тканей в магазине. Многие сотни мумий, хранящихся ныне в музеях и коллекциях всего мира, попали туда из захоронений этого типа. С тех пор как мумии приобрели рыночную ценность, гробницы безжалостно грабило местное арабское население, особенно жители деревни Шейх Абд-эль-Гур-ны, расположенной рядом с некрополем. Сегодня большинство этих общих гробниц уже опустошено, но, чтобы представить, как они выглядели сто лет назад, лучше всего обратиться к нашему другу Джованни Бельцони, который посетил Фивы в 1816 г., когда этот зловещий промысел был в самом расцвете. Он пишет: «Многие не выдерживали удушливого воздуха в таких гробницах и теряли сознание. Повсюду было огромное количество пыли, такой мелкой, что она проникала в горло и ноздри, забивала рот и нос, так что нужна была большая сила легких, чтобы сопротивляться ей и тяжелым испарениям от мумий. И это еще не все: проход или галерея, где лежат тела, грубо вырублен в скале, а песок, осыпавшийся сверху, с потолка, завалил проход почти полностью… Пробравшись по такому проходу, достигающему иной раз 200–300 ярдов в длину, вы попадаете обычно в более обширное помещение, где можно, пожалуй, и сесть. Но как выглядит это место привала! Со всех сторон, куда ни глянь, вас окружают тела, груды мумий. Даже меня, привычного к таким зрелищам, охватывал ужас. Чернота стен, слабый свет факела или свечи (из-за недостатка воздуха), различные предметы, окружавшие меня, казалось шепчущиеся между собой, и арабы со свечами или факелами в руках, голые и покрытые пылью, сами похожие на живые мумии, образовывали сцену поистине неописуемую…
Крайняя усталость после преодоления прохода… почти сломила меня, я решил отдохнуть, нашел место и хотел уже присесть, но едва опустился всей тяжестью на тело египтянина, оно развалилось, как шляпная коробка. Естественно, я хотел упереться руками, чтобы удержаться, но они не нашли опоры, и я окончательно свалился на разломанные мумии, давя хрупкие кости, лохмотья и деревянные ящики, отчего поднялась такая пыль, что я с четверть часа не мог двинуться с места, ояшдая, пока она снова уляжется».
В другом отрывке, которого не постыдился бы сам Эдгар По, Бельцони описывает свое продвижение через подземный ход: «Этот проход был длиной около двадцати футов и такой узкий, что можно было протиснуться в него лишь с трудом. Меня со всех сторон зажали мумии, и я не мог пробраться между ними, чтобы мое лицо не коснулось лица какого-нибудь истлевшего египтянина. Но, поскольку ход вел под уклон, мой собственный вес помогал мне. Тем не менее сверху на меня сыпались кости, руки, ноги и головы. Так я пробирался из одного склепа в другой, и все они были заполнены мумиями в самых разных полоячениях: стоя, лежа, а некоторые даже вверх ногами,
на головах…»К счастью, в наши дни с разграблением гробниц и торговлей мумиями покончено, хотя до сих пор еще производятся тайные раскопки. Также к счастью, не все гробницы были разорены безжалостными охотниками за древностями. Их тщательно раскапывали и любовно восстанавливали такие ученые, как Норман де Гарис Дэвис, Теодор Дэвис, Говард Картер и другие. Эти гробницы теперь находятся под охраной и защитой Службы древностей. И хотя они известны под названием «Гробниц знати», в действительности это маленькие погребальные храмы. Роспись и надписи на их стенах свидетельствуют о жизни фиванских аристократов и их потомков три тысячи лет назад.
Нам посчастливилось посетить несколько наиболее сохранившихся гробниц в сопровождении Закарии Гонейма, главного инспектора Службы древностей Верхнего Египта. Заботам Гонейма поручен и Фиванский некрополь, его гордость и любовь. Ибо Закария, невысокий, улыбчивый египтянин, обладает редким для его соотечественников качеством — истинной любовью к седой старине. Однажды он сказал нам: «Я делю человечество независимо от расы, нации и принадлежности к той или иной социальной группе на два разряда: на тех, кто интересуется прошлым, и на тех, кому оно безразлично. Есть люди, влюбленные в некрополь. Они могут быть неучеными и даже неграмотными, но они хотят знать. Некоторые солдаты и летчики во время войны возвращались сюда снова и снова, и я с удовольствием все им показывал. Но есть и другие, порой весьма выдающиеся и вполне симпатичные люди, однако…» — и Закария оборвал фразу, сверкнул в улыбке белыми зубами и выразительно пожал плечами.
Когда мы прибыли в гостиницу, красная феска Гонейма потонула среди белых тюрбанов жителей Эль-Гурны. Они пытались ему что-то продать.
— Ох уж эти люди! — сказал он нам. — Всегда поднимают шум, когда найдут какую-нибудь древнюю вещь. И я знаю, раз уж они явились ко мне, значит, нашли что-то большое, возможно, огромный саркофаг, который они не в силах вынести. Если бы это был маленький предмет, они бы просто прикарманили его и не приходили в Службу древностей, а продали бы свою находку перекупщикам в Луксоре.
Мы протолкались сквозь толпу, влезли в старенький «форд» и двинулись по грязной ухабистой дороге. Поток насмешливых арабских словечек хлынул нам вслед.
— Ох уж эти люди! — сказал главный инспектор, сжимая кулаки и стараясь сделать строгое лицо. — Это такие плуты, но их трудно не любить. Я вам как-нибудь расскажу о них. Но сначала — гробница Рехмира.
Мы выбрались из машины под ослепительное палящее солнце.
Профессор Брэстед описал эту часовню-гробницу как «самый значительный частный монумент египетской империи». Рехмира был везиром или главным министром у одного из самых могущественных фараонов Нового царства — у великого Тутмоса III (1493–1439 гг. до н. э.). Во время его правления Египетская империя достигла апогея своего величия, и везир был в ней самым влиятельным человеком после фараона. Росписи на стенах его гробницы представляют собой уникальный по яркости рассказ о жизни, делах и развлечениях высшего чиновника того периода.
За входом открывается узкий поперечный зал, на стенах которого изображен Рехмира, принимающий дары от иноземных послов. Здесь и негры из Нубии, и бородатые азиаты из Сирии, и другие народы, в том числе «морской народ» с островов Эгейского моря с типичными минойскими вазами в руках (сэр Артур Эванс находил подобные вазы на Крите). Ряд за рядом стоят эти люди перед великим везиром, одни — с золотыми и серебряными ожерельями, другие — со снопами злаков.
За этим залом начинается узкий длинный коридор, кровля которого постепенно поднимается от входа к задней стене, так что все это помещение напоминает сплюснутую с боков воронку. Боковые стены расписаны изображениями живых сцен из жизни везира. Высокое положение обязывало его надзирать за всеми работами в храме Амона.
Здесь мы видим Рехмира в мастерских храма: он наблюдает за изящными красно-коричневыми фигурками в белых передниках, которые вытачивают статуи, изготовляют ларцы и мебель, насыпают в сосуды пшеницу, наливают вино, а писцы ведут запись всех этих богатств. На другой сцене Рехмира выходит из ладьи после возвращения из поездки в Средний Египет, и друзья и родственники приветствуют его.
На другой росписи изображены похороны Рехмира. Длинная вереница слуг несет различную погребальную утварь и сундуки с одеяниями, а другие слуги — накрытый пологом гроб с мумией Рехмира.