Во все Имперские

Деревянная корона на шесте тем временем все пылала. Сектанты успели нашуметь, но лавочники, жившие на вторых этажах домов в переулке, даже не выглядывали в окна. Видимо, то ли боялись, то ли такой движ был для них привычен.

Вновь застучал барабан, заиграла свирель, люди в черных балахонах чинно двинулись вперед по переулку, прямо сквозь ошмётки, плоть и кровь холопов, размазанные по брусчатке. Медведь шёл чуть поодаль и жадно принюхивался.

Сектанты остановились напротив лавки с надписью:

«ХЕНДРИК ЯН ВАН ДЕР ВЕРФ

АРТЕФАКТЫ

ВХОД ТОЛЬКО МАГОКРАТАМ»

Главарь с цифрой и латиницей на балахоне молча указал пальцем на дверь.

Трое сектантов ворвались в лавку, в ту самую, где я вчера вечером продал артефакт. Ворвались они даже не через дверь, а тупо разбив магией стеклянную витрину и войдя через неё.

Один из сектантов опрокинул стоявшее в витрине чучело рыбы — свиньи, и оно упало на брусчатку. В стеклянных мертвых глазах чучела отражался свет фонарей и горящей короны, будто рыбу — свинью тоже убили, вместе с холопами.

Я сначала было подумал, что сектанты явились сюда за неким артефактом, возможно даже за тем, который продал я. Но вскоре я убедился, что рукояти древних мечей их не интересуют. Нет, люди в балахонах пришли за другим.

Через минуту на втором этаже лавки, где жил владелец, раздались крики, а вскоре в переулок прямо через разбитую витрину трое сектантов выволокли одетого в пижаму Ван Дер Верфа вместе с его семьей — женой и дочкой лет семи.

Сектантка с пилой, кроме своего странного орудия, тащила что — то еще, взятое в магазинчике Ван Дер Верфа. Присмотревшись, я увидел, что это портрет усатого мужика в мундире, тот самый, который я видел в лавке, когда заходил в неё вечером.

Девушка с пилой передала портрет главарю сектантов в нумерованном балахоне. Голландца и его семью поставили на колени, прямо на брусчатку.

Ван Дер Верф и его жена испуганно молчали, их дочка что — то бормотала по — голландски.

Главарь сектантов поднял вынесенный из лавки портрет высоко над головой, по лицу черноусого дворянина на портрете метались блики от света горящей деревянной короны.

Глава 19 — До свидания, наш ласковый мишка

«Sagdi sp'amadurinn, sem drakk hunang aevint'yranna:

— Thad kemur s'a t'imi ad thad verdur enginn t'imi.

Th'u munt thekkja hann 'a fj'olubl'aa tunglinu,

Gelvich sp'adi

Th'u munt thekkja hann af thraela'oeirdum,

Th'u munt thekkja hann med bl'odi,

Th'u munt thekkja hann af tveimur geimverum,

Th'u munt thekkja hann 'a skr'imslinu 'i konungsk'or'onu.

Og galdraveldid mun falla.

Og galdurinn mun hverfa ad eil'ifu.

Svo er sagt, svo verdur thad.»

Апокрифическая сага о Райдерёнге Быстром, на русский не переводилась

— Изменник Михаил! — пробасил главарь сектантов, размахивая потретом, — Крамола пробралась прямо в Царское Село! Предательство под носом у Императора!

Жена Ван Дер Верфа расплакалась, дочка продолжала молиться по — голландски.

Сам Ван Дер Верф к его чести сохранял присутствие духа, он попытался объясниться:

— Да, но это портрет лица Императорской фамилии. Государь Павел Петрович никогда не запрещал подданным…

— Государь Павел Петрович — мёртв! — заорал сектант с барабаном, подскакивая к Ван Дер Верфу, — А у тебя в лавке висит портрет изменника! Михаил предал Россию и бежал к вам во Францию! А ты планируешь его возвращение, чтобы уничтожить русских магократов и покорить нашу страну, долбаный лягушатник!

Я несколько прифигел. Да, я узнал голос этого сектанта.

И сомнений тут быть не могло, под черным колпаком определенно скрывался Жирослав Мартыханов — Заклёпкин, тот самый барчук, которого я избил в Пскове.

Милосердная судьба почему — то упорно сталкивала меня с Мартыхановыми, куда бы я не шёл. Прям мартыханская карма.

Жирослав орал громко, да и передвигался бодро. Как и говорил мне его дядя — историк, барчук, видимо, уже давно полностью регенерировал после нашей драки в клубе.

Вот только встречаться с Мартыхановым мне сейчас было бы совсем некстати. Он всё еще маг, а я уже нет. Так что он меня сейчас одной левой разломает.

Мда, ну и ситуёвина.

Ван Дер Верф тем временем все еще пытался оправдаться:

— Мой господин, я не лягушатник, я голландец, если позволите… А этот портрет я купил у одного мага…

— Плевать, кто ты, — забасил главарь сектантов, — Мы не будем разбираться в сортах вашего европейского говна. Разрешить вам понаехать в нашу страну в любом случае было ошибкой. И наш новый Император Павел Павлович эту ошибку исправит!

И не ври мне, что этот портрет принесли тебе в лавку на продажу. У тебя на магазинчике написано «Артефакты», а не «Третьяковская галерея». Ты покупаешь артефакты, а не портреты. А этот портрет изменника Михаила ты повесил, что услаждать свой взор и вести антироссийскую пропаганду! За это ты сейчас умрёшь! Вместе со своей поганой семьей! Кровь за кровь!

Главарь сектантов швырнул на брусчатку портрет и наступил ногой в кованом сапоге Михаилу на лицо.

Ван Дер Верф затараторил, начиная терять самообладание и дрожа:

— Пощадите, господин мой… Вы же знаете… Моя крыша — герцоги Подскоковы — Кабаневичи… Я им плачу за защиту… Они будут недовольны…

— Нас в последнюю очередь волнуют твои князья — свиньи, — брезгливо ответил главарь сектантов, — Кроме того, их сейчас тут нет. Твои Кабаневичи сидят в своей Карелии, в тысячах километрах отсюда, и тебе не помогут.

А своей связью с Кабаневичами ты окончательно разоблачил себя, как врага России. Кабаневичи — либерахи и враги магократии, это всем известно. Они хотели бы посадить на трон изменника Михаила, мы знаем. Вот только дойдет дело и до Кабаневичей, мы их всех перевешаем. Но начнём мы с тебя… Кстати, ты же тоже маг. Ну так давай. Сопротивляйся! Умри достойно, пёс!