Во всем виноват Волан-де-Морт

***

Спирт будоражил кровь, движения становились все более размашистыми и менее осмысленными, а глаза болезненно блестели, выдавая состояние опьянения. Близнецы Уизли, Джинни, Долгопупс, Гермиона, Гарриона и, собственно говоря, сам виновник торжества – Рон, со звонким звуком откидывали очередную бутылку, весело при этом хохоча.

Алый румянец уже в полную силу заливал щеки подростков, а их заторможенная реакция вытекала из-за принятого спиртного.

— Гарриона, — Рон, выдыхая резкий запах в область шеи девушки, попытался сконцентрироваться на объекте, — знала бы ты, как нравишься мне.

— Уизли, — девушка поморщилась, словно вкусив чего-то кислого, — давай не сейчас?

— Это почему «не сейчас»?

— А потому, что сегодня бить тебя нельзя. А жаль, — Поттер посмотрела на Джинни, сидящую на коленях у Долгопупса, и в очередной раз устало вздохнула. — Очень хочется.

— Но Гарри… она… — Рон икнул, ударившись носом в шею девушки, из-за чего та отпрянула, что-то невнятно бурча. — Я такой горя-я-ячий!

— Значит, потухни, горячий. Охладись сходи, нырни в ванную уточкой Невилла. Эй, подруга, — Гарри позвала Грейнджер, которая выплясывала на столе чечетку, подбадриваемая ярыми аплодисментами близнецов, — а нас точно не попалят?

— Точно, — Гермиона пьяно кивнула, размашисто топнув ногой в такт аккордам, что лились из черной коробочки, стоявшей на светлой деревянной тумбочке. — Я же специальное заклятие прочитала. Для всех мы спим, да-да. Звук не проникает сквозь стены, также как и свет.

— Хорошо. Ладно, я скоро вернусь, — Поттер встала, стараясь удержаться на ногах, да охнула, почувствовав, что голова неимоверно кружится.

— Ты куда? — Рон поджал губы, сонно лепеча.

— Мне в туалет нужно, Уизли, отвали, — сквозь зубы.

— Хочешь, я с тобой? — говорит с нескрываемой надеждой в голосе.

—Нет, я сама. Говорю же: «отвали».

И, вздернув гордо подбородок, Гарри направился к двери, шатаясь, аки молодое деревцо при сильном порывистом ветре.

***

— Гарри Поттер, ик, всех победит, Гарри Потте-е-е-ер, — брюнетка, держась за стенку, направлялась к сортиру. — Гарри Поттер молодца, а Уизли пусть соснет хуйца! — захохотав с собственных слов, девушка зажмурилась.

Однако радость прервалась холодным голосом, доносившимся откуда-то из-за спины.

— Где же это ты так налакалась?

— Малфой? — Гарриона хитро улыбнулась, посмотрев на неожиданного собеседника. — Знаешь, а нам нужно поговорить!

========== Помоги мне найти смысл ==========

— Поговорить? — Драко многозначительно изогнул бровь, окинув так называемую «собеседницу» оценивающим взглядом. — В твоем случае получится не беседа, а пьяная исповедь. Нет, спасибо, я пас.

— Вот же ты проти-ивный, Малфой, — Поттер поджала губы, опираясь об стенку и следя жадным взором за блондином, который в данное мгновение выглядел фальшиво расслабленным. На самом деле спина его была напряжена, словно струна, а руки, сложенные на груди, недаром сжимались в кулаки, выдавая напряжение и непонимание происходящего. Да и вообще, вечно высокомерный взгляд теперь был не столь ледяным, нет, наоборот, в нем плескалось что-то иное, обжигающее.

— И не говори, — усмешка, усталый взгляд, снабженный непонятной горечью и тоской.

— Что, не привык видеть Поттера, всемирно известного Гарри Поттера, вот таким? Странно, правда? — растягивая уголки губ в горькой усмешке.

— Да уж, мальчик-который-выжил нынче уже не тот. Это грустно, не находишь? — делает шаг, скользя взглядом по брюнетке, что в данный момент, съехав по стенке спиной, закрыла глаза, время от времени трепыхая длинными ресницами.

— Не тот… ты прав. Ты чертовски прав, Малфой. А знаешь почему? — сопрано режет слух, а нотки злобы в голосе удивляют. Что с ней?

— Почему же? — еще шаг. До нее – пара метров.

— Гарри Поттер уже не тот. Гарри Поттера – больше нет. Вот так, — пожимает плечами, пьяно икая и запуская пятерню в густые, спутанные волосы, в данный момент больше похожие на клок шерсти загнанного зверька.

— А кто же есть? — Драко замирает, устремив цепкий взор на собеседницу.

— Есть? — в каждом слове – напускная радость и вязкая горечь.

— Да.

— Есть потерявшийся в себе человек. Вот знаешь, бывает так: жил себе организм, имел цель, строил планы на будущее, где в арсенале была милая жена и парочка шкодливых детишек, а потом бац – и все, — хмыкает, перебирая тонкими пальцами собственные волосы. — Нет этого больше. А есть нечто потерянное, непонятное, глупое, наивное и никому не нужное. И вроде все это смешно, если бы не было так горько.

Оба молчат.

Она думает о том, обреченном, о чем ранее себе запрещала даже вскользь мыслить, а он – борется с желанием запустить руку в ее волосы, вдохнуть аромат тела: слегка терпкий, но в то же время дико женственный.

Оба не знают, что делать дальше.

Она путается в выводах, нервно теребит рукав, сжимая шероховатую ткань в посиневших от напряжения пальцах, а он – нервно кусает губы, осознавая, что не так все – не так! Не об этом он думал, да и вообще не хотел подобного.

Сам себя обманывал, наверное.

— И сказать нечего, правда? — Малфой вздрагивает, ощущая на себе сканирующий взгляд дьявольских зеленых глаз, что манят глубиной и некой наивностью, обильно снабженной горечью познания этой гребаной жизни. Странная смесь – иррациональная даже.

— Я не знаю, что ты хочешь услышать, — пальцами сжимает переносицу, показывая данным жестом всю усталость, что сковывает, дурманит.

— Возможно, правду? — пытается встать, но тело, накачанное этилом, падает безвольной тряпкой вниз – обратно на пол.

— Правду? — на лице появляется улыбка – жестокая, напоминающая ипостась прежнего Драко Малфоя, более грубого, холодного, скованного ледяной броней. — А кто хочет этой правды, а, Поттер? Она калечит каждого, поверь мне. Эта самая правда – хуже всякой лжи, хуже гнили и иллюзорных зефирных фантазий. В ней нет смысла – совершенно. Она бьет жестоко, наотмашь, беспощадно.

— Так помоги мне, — пытается справиться со слезами. Где это видано, чтоб она – избранная – плакала? Даже такая – пьяная, плохо контролирующая эмоции, безбашенная. Нет, уж точно не до слез – кто-кто, но не слабачка, увольте.

— Что? — хмурится, сводит брови-линии к переносице, из-за чего на ней появляется характерная складка. — О чем ты?

— Помоги мне найти этот самый смысл, Драко. Помоги. Я запуталась.

— Ты не запуталась – ты пьяная в драбадан, — и знает ведь, что глупо все переводить в шутку, что нельзя так вечно – из пустого в порожнее, что она серьезно, что, возможно, даже душу открывает, но иначе не может. Он не из тех, кто помогает несчастным. Не умеет так – не то воспитание, круг общения не тот. Да и сам – не тот.