Водители

– Константин Николаевич, – сказал Канунников, когда все дела были закончены, – отставать начинаешь от Полякова?

Сергеев благодушно развел руками.

– Молодежь, энергии больше. И под боком у начальства, все внимание им, вся помощь. Новые мастерские небось не в Касилове, а в Загряжске строите. Пополнение парка ожидается – тоже, говорят, все в Загряжск. Из этих ста пятидесяти машин хоть бы нам с десяточек подбросили!

– Да ведь подвел нас Поляков, – подхватил Канунников, – машины предназначались для всех автобаз, а он сфокусничал в министерстве – наряд выписали для одного Загряжска.

Сергеев удивился:

– Вот как? А я слышал, что машины эти выделены для Загряжска по специальному ходатайству обкома партии.

– Было ходатайство обкома, было… но и Поляков словчил.

Сергеев с сомнением покачал головой.

– Не веришь? – спросил Канунников.

– Тебе лучше знать, – уклончиво ответил Сергеев.

– Не меришь, так вот, полюбуйся.

Канунников достал из стола бумагу и протянул Сергееву. Это было распоряжение министерства о передаче новым загряжским мастерским станков из других автобаз, в том числе и из касиловской.

– Видал? – спросил Канунников, забирая письмо. – Это дело рук Полякова. Тебе круглошлифовальный станок с кровью достался, а теперь, будь любезен, отдай Полякову!

Сергеев нахмурился. Он был не из тех директоров, которые что-либо легко отдают. Тем более речь шла о его гордости – круглошлифовальном станке. Для нужд его автобазы этот станок использовался мало, зато несколько районов возили к нему на проточку коленчатые валы – чистый доход. Легко сказать – отдать такую ценность!

– У Полякова – прицел дальний, – продолжал Канунников, – добивается, чтобы мастерские забрало министерство, а его назначили директором. Вот он и стал большим начальником, от области не зависит, прямо Москве подчиняется.

– Дела… – задумчиво проговорил Сергеев, думая о том, неизвестно еще, по чьей инициативе забирают станок, – может быть, само министерство распорядилось, а Канунников сваливает на Полякова.

– Много шуму, помпы – это есть, – со злобой произнес Канунников, – а копнешь, так другое окажется… звону много. К мастерским только приступили, а уже на всю область звон! Едва-едва детали научились реставрировать, а уже на все министерство звон! С виду-то мы скромные, а лезем в большие начальники. Я не возражаю, бывает и здоровое честолюбие, но когда человек подводит своих товарищей по работе, когда он вытягивает свое хозяйство в ущерб другим, то это хуже карьеризма.

– Да, дела… – вздохнул Сергеев.

– Возьми, к примеру, загрузку машин, – продолжал Канунников. – Поставил он свои контрольные пункты, контору организовал с неким Королевым во главе. Для чего, думаешь? А вот я тебе покажу.

Канунников вытащил из стола ведомость, развернул.

– Вот отчет Полякова по загрузке машин. Прямо пишет: «В июне загружено сорок шесть порожних машин касиловской автобазы…» Вот как он тебя разрисовал! Разве не мог он, на худой конец, не упоминать тебя? Написал бы: «Прочих организаций – сорок шесть машин». Так ведь нет, не посчитался ни с дружбой, ни с чем: мы, мол, люди принципиальные, для нас дело на первом плане, а уж личные отношения потом. А по существу – хочет показать, что он за собой всех остальных директоров тянет, в том числе и Сергеева.

Сергеев засмеялся:

– Меня самого какая-то барышня задержала. Ничего слушать не хочет: поезжай под погрузку – и дело с концом. Что ж думаешь? Пришлось ехать и грузиться, с полчаса времени потерял, а не поедешь – милиционер тут как тут.

– Через недельку-две созовем областное совещание по итогам первого полугодия, – сказал Канунников. – Будут представители из Москвы и наше областное начальство. Придется немного одернуть Полякова. Слишком уж зарывается.

– Как же его одернешь, когда он на первое место вышел? Тут хвалить нужно.

– Там, где надо, похвалим, а за ошибки поругаем. Если мы сейчас не одернем Полякова, то он такое натворит, что потом нам и не расхлебать. А ведь с нас спросят: «Где были, чего смотрели?»

– Ну, – протянул Сергеев, – за Полякова с тебя одного спросят. Мы-то здесь ни при чем, мы за свои хозяйства отвечаем.

– Нет, брат, и с вас спросят. Рядом работали, все видели, почему молчали? Надо показать Полякову, что он не один в тресте. Есть и другие автобазы. Ты, Константин Николаич, самый авторитетный директор и твое слово первое. Не думай, я не хочу его гробить, он еще может принести много пользы. Но он зарвался, а мы его поправим, сохраним для дела; как ни говори, человек он способный.

– Мне неудобно выступать, – возразил Сергеев. – Люди скажут: «Сергеев остался позади, вот он и старается опорочить успехи Полякова». Давай уж ты как-нибудь сам.

– Чепуха, ерунду ты говоришь! Тут вопрос не личный, а принципиальный, а ты – в кусты; не годится так. Управляющий трестом один дела не вытянет, вы должны помогать мне, а вы, чуть что, руки умываете. Хотите спокойно жить.

«Спокойно жить!..» Слова, которые говорил ему Поляков, теперь повторяет кто? Канунников.

Несколько минут Сергеев молчал, багровая краска заливала его лицо, потом спросил:

– В чем же мы должны тебе помогать? Склоку разводить?..

Канунников покраснел, глаза его забегали.

– …Только знаешь, что я тебе скажу, Илья Порфирьевич: не выйдет у тебя ничего, и брось, пока не поздно, – только себя замараешь.

– Так… – Канунников в волнении стучал карандашом по столу. – Ну что ж, давай, давай… Дружба старая у вас, знаю: вместе шоферили. Только имей в виду, – закричал он неожиданно тонким голосом, – не сбить вам меня, не сбить! Ты думаешь, я не понимаю, почему ты Полякова не хочешь затронуть? Боишься, что он и о твоих фокусах не умолчит! Так это выложат и без Полякова.

– Валяй выкладывай! – Сергеев встал. – Но имей в виду: гробить Полякова мы тебе не дадим. Да и, по совести говоря, знаешь, по-нашему, по-простому, по-шоферскому: давно тебя пора гнать отсюда. Вот! А теперь выкладывай кому хочешь и что хочешь!

Глава двадцать шестая

– Триста километров туда, триста обратно, – болтал Антошкин. – Двести процентов плана и полторы сотни в кармане! – Он захихикал. – Вот прикатим сегодня не ждамши не гадамши к Кузьмину. – И озабоченно добавил: – Нужно в Серпухове в дежурку заскочить, а то в Москву приедем – все магазины закрыты.

– Некогда. Еще за пакетом надо заехать, – ответил Демин, не отрывая взгляда от дороги.

– За пакетом – завтра.

– Нет, сегодня.

– Ты что! В министерстве часа три продержат, пропуска да кабинеты, туда-сюда, нагуляешься по коридорам, а к Кузьмичу поздно приезжать неудобно.

– Вовремя приедем!

Машина, удлиненная прицепом, грузно, но мягко шля по дороге. Заднее стекло в кабине было заставлено тюками, и, что делается в кузове, Демин видеть не мог. Антошкин иногда открывал дверцу и, обернувшись назад, смотрел, в порядке ли прицеп.