Водолазание в России от древних времен до наших дней

Первые шаги уже сделаны. Возглавивший научный комитет КПДР Сергей Маратович Фазлуллин организовал подготовку водолазов-исследователей по требованиям КМАС. Первые 16 человек со всех концов России прослушали курс лекций по различным разделам морских наук, подводной археологии, методам подводных исследований и правилам подготовки и проведения подводных исследовательских экспедиций. Полученные слушателями квалификации «водолаз-исследователь» и «водолаз-исследователь 1-го класса» позволят им участвовать в научных экспедициях, организуемых под эгидой КМАС.

Одновременно была создана Водолазная квалификационная комиссия (ВКК) КПДР. Теперь наиболее опытные подводные пловцы смогут пройти переподготовку и получить квалификацию «водолаз» и «руководитель водолазных работ», что позволит им участвовать во всех экспедициях, организуемых научными институтами России.

Заключение

Анализируя обнаруженные факты погружений наших соотечественников под воду, можно с сожалением отметить, что россияне в силу климатических условий не были первыми ныряльщиками на земле. В ХVIII-ХIХ веках ученые, механики и народные умельцы предложили несколько нереализованных пионерских проектов мирового уровня. Первым отечественным рабочим снаряжением стал шлем и водолазное платье мастера Гаузена.

В конце XIX — начале XX веков окончательно сложились внешний вид и устройство вентилируемого снаряжения, дошедшего до наших дней в практически неизмененном виде. Его конструкция впитала в себя лучшие черты скафандров Гаузена, Кронштадской школы, Зибе Гормана, Денейруза, Шредера и Хейнке. Успехи России в водолазном деле были известны и оценены за рубежом. Помимо вполне современного по тем временам снаряжения и оборудования были разработаны и опробованы Правила безопасности водолазных спусков, пусть не совершенные, но рабочие таблицы декомпрессии, медицинские наставления по профилактике и лечению водолазных заболеваний. Центром водолазной науки и практики вплоть до слияния с ЭПРОНом была Кронштадская водолазная школа.

В XX веке больших успехов наши водолазы достигли в области судоподъема. Сотни судов были подняты ЭПРОНом со дна морей, озер и рек. Три асса судоподъема обеспечили наш приоритет в этой области. Самые трудные годы выпали на долю Феоктиста Андреевича Шпаковича — он ликвидировал «последствия» первой мировой и гражданской войн. Подъем крупнотоннажных судов после Великой Отечественной войны возглавил Николай Петрович Чикер. Ему принадлежит детальная проработка этих уникальных операций. Сменил Н.П. Чикера Юрий Константинович Сенатский, в 60-х годах осуществивший несколько блестящих проектов, в том числе подъем лодки С-80 с глубины 200 м. Две крупнейшие гражданские организации, в которые после войны был передан судоподъем, — «Подводречстрой» и «Совсудоподъем», прославились оригинальными судоподъемными операциями на территории всего бывшего СССР. Возглавляли их известные водолазные специалисты В.П. Козлов и Э.П. Шлисс.

Стройную водолазную службу, охватывающую морские и речные отделения Минрыбхоза, учитывающую нужды и крупных портов, и колхозных водолазных станций, создал другой асе водолазного дела Борис Васильевич Громадский.

С 1945 г. водолазную науку и практику возглавило уникальное учреждение — Научно-исследовательский институт аварийно-спасательной службы (АСС) ВМФ, более известный как «40-й институт». Перед Институтом были поставлены задачи разработки средств и методов спасательных работ на море, включая водолазную технику и физиологию водолазного туда [35,41]. Много пионерских исследований было выполнено в институте. В конце 60-х годов его ученые включились в мировую гонку покорителей глубин. Были разработаны режимы длительного пребывания на глубинах до 100 м, а в 1970 г. методики и режимы опробованы в море. На экспериментальной подводной лодке проекта 613 (аналог «Северянки»), в первом отсеке, был смонтирован комплекс для длительного пребывания под давлением, соответствующим глубине 100 м, и шлюзовой отсек для выхода в воду. Несмотря на строжайшую секретность, страна узнала об эксперименте из статьи В. Ермолаева в газете «Красная звезда». Конечно, ни глубина, ни продолжительность эксперимента (30 сут. — прим. автора) не разглашались. Вот что рассказал корреспондент читателям:

«…Катер, деловито стуча мотором, вышел в открытое море. Там, куда он шел, рассекая форштевнем изумрудную гладь, продолжался очень важный научно-технический поиск — в нескольких кабельтовых по курсу катера стоял спасатель. Судно находилось в центре квадрата, образованного четырьмя установленными на якорях бочками. Стальные швартовые, заведенные с носа и кормы на бочки, фиксировали положения судна над участком дна. «Подводный дом» находился как раз под кормой.

Советские ученые и конструкторы, готовясь к испытаниям в море, поставили перед собой задачу создать такое устройство, которое было бы подвижным, автономным, исключало зависимость от погоды и надводных средств. Таким универсальным устройством стала подводная лодка, корабль, специально приспособленный для плавания в глубинах. Она имеет в носовом отсеке камеру для акванавтов. В нижней части прочного корпуса лодки и полу камеры прорезаны люки, соединенные шлюзом. Сквозной «коридор» в легком корпусе дает возможность, опустившись через шлюз, выходить человеку с борта на дно. Энергетическая установка лодки обеспечивает акванавтов теплом и светом. Пища, горячая и холодная вода, гелиево-кислородная смесь готовятся на борту и передаются в камеру.

В новых условиях акванавты освобождены от массы забот и обязанностей, которыми вынуждены заниматься их французские и американские коллеги. Регулирование температуры, давления, газового состава осуществляют специалисты на борту. В отсеке установлена новейшая электронная аппаратура для тончайшего контроля жизнедеятельности акванавтов. Она фиксирует малейшие изменения. Полученная информация обрабатывается тут же на борту. Такое комплексное решение научно-практической задачи осуществлено впервые в мире в нашей стране.

И вот я в «НК», наблюдательной камере, напоминающей по форме конусообразную металлическую гондолу. На мне толстый вязаный свитер, такие же шаровары, меховые унты. Сижу на велосипедном седле. На уровне глаз — иллюминаторы, через которые видны корма судна и море. Справа на кронштейне покачивается микрофон. Покачивается и «НК», подвешенная за кормой.

Затянут последний болт на крышке. Дрогнув, камера опускается. Вот она уже в воде. Стрелка глубиномера медленно ползет по шкале, отсчитывая десятки метров. Зеленая мгла затемняет иллюминатор. Безмолвие, ни единого звука, ни шороха. Кажется, будто камера висит в пустоте. Эта «пустота» со всех сторон давит на «НК» многими тоннами. Становится жутковато. А ведь я огражден от «глубины» мощной стальной защитой. Где-то внизу люди.

— В камере! — неожиданно раздается над ухом.

— Есть!

— Смотрите вниз. Лодка под вами и немного впереди. Слева — нос, справа — корма. Продолжаем спуск.

Внизу растет, ширится белесое пятно. Все больше, ярче. Это светильники. В их неровном размытом свете возникают очертания сначала рубки, а затем корпуса лодки. Она лежит на песке и кажется огромной. Камера зависает на уровне ватерлинии, ближе к корме. Прошу спустить еще ниже. Смотрю вправо.

Передо мною ниша-коридор. Вспыхивает свет, а через несколько минут появляется акванавт в водолазном костюме с пилой-ножовкой в руках. За ним показывается второй. На краю ниши нечто вроде верстака, на котором в тисках установлены стальные трубы. Акванавт пристраивает ножовку и начинает пилить. Я засекаю время. Через четыре минуты кольцо падает. Пилу берет коллега. Тоже четыре минуты. Акванавты выполняют различные работы: пилят трубы, меняют полотна ножовки, уходят в нишу и возвращаются с новыми инструментами, осматривают корпус, рули, винты лодки, производят измерения, берут пробы грунта. Движения их замедленны, как у футболистов во время телевизионного повтора эпизода. За каждым тянется шланг. Но вот появляется акванавт с аппаратом за спиной. Шланг ему не нужен. За спиной — автономная система жизнеобеспечения. Увлеченный всем, что вижу, я забыл о времени и глубине.

«Начинаем подъем», — вернул к действительности голос сверху. «НК» медленно пошла вверх, и скоро на месте лодки осталось только светлое пятно…»

Вначале 80-х годов была построена более современная подводная лодка, несущая на борту глубоководный водолазный комплекс — ПБЛ-1840, на которой были освоены глубины 300 м. Интересно, что во всех экспериментах в «подводных домах» — глубоководных комплексах наряду с водолазами-испытуемыми были и разработчики режимов — врачи и физиологи. Они установили, что и на глубинах 300, 400 и даже 500 м акванавты сохраняют хорошую работоспособность.