Воды дивных островов

И вот подходит эта дама к Заряночке, и в глазах у нее отражается удивление; и приветствует она девушку добрым словом, и спрашивает об имени; и назвалась Заряночка, как есть; и молвила вновь пришедшая:"Что за дело привело тебя сюда, нагую, одну-одинешеньку, в этой зловещей ладье?" При этих словах задрожала Заряночка, хотя незнакомка говорила с нею ласково, и молвила:"То долгая история; сама судьба пригнала меня сюда, и еще несчастье, и не ведала я, куда направляюсь. Но неужели не найдется для меня доброго приема в этом прекрасном краю? Я вовсе не неумеха какая; и готова я прислуживать последней из служанок, и лучшей участи просить не стану, ежели уж так суждено". Отвечала незнакомка:"Может статься, к этому и придешь ты; только нелегким покажется тебе рабский удел. Боюсь я, ждет тебя здесь дурной прием". Молвила Заряночка:"Не скажешь ли мне, почему так?" Отозвалась дама:"Мы знаем твою ладью; именно на этом судне приплывает сюда то и дело сестра госпожи нашей Королевы, в чьих владениях ты ныне оказалась; а живет Королева вон в том белом дворце, и мы у нее в услужении. Сдается мне, что не с ее дозволения явилась ты сюда, ибо тогда иначе бы ты выглядела; и на то похоже, что бежала ты от своей госпожи. Потому опасаюсь я, что отошлют тебя назад к твоей помянутой госпоже спустя некоторое время, и время это обернется для тебя немалыми муками - как для души, так и тела".

Сердце Заряночки дрогнуло, и побледнела она, и задрожала, но молвила:"О дорогая леди, нельзя ли мне в таком случае покинуть остров тем же путем, каким прибыла я сюда, - так, чтобы Королева не прознала?
– после того, как дала бы ты мне ломтик хлеба, ибо голодна я". Отозвалась облаченная в золото дама, глядя на гостью жалостно:"Нет, девушка, нет у меня иного выбора, кроме как отвести тебя к нашей госпоже; ибо, скорее всего, она тебя уже углядела сверху. Ибо Королева наделена зрением гораздо более острым, нежели пристало смертному. Но что до еды, погляди!
– поспешая сюда, я захватила с собою белый хлебец, а с ним и сыра; ибо подумалось мне, что гостья, верно, проголодалась". И она протянула девушке снедь. Заряночка взяла хлеб и сыр, и расцеловала золоченой даме руки, и не смогла сдержать слез, но прямо за едою и разрыдалась.

Тем временем золоченая леди обратилась к ней и сказала:"Однако же, бедная ты девушка, возможно кое-что измыслить тебе в помощь; тотчас же поговорю я о том с моими сестрами, а обе они куда мудрее меня. Мы сестры не по крови, но в силу любви и дружбы. И не сомневаюсь я, что, поднимаясь к дому, мы повстречаем их в саду. Однако же, вот приглядываюсь я к тебе: и что ты за красавица!"

"Добра ты и приветлива, - отвечала Заряночка, улыбаясь сквозь слезы, - как бы мне узнать, каким именем называть женщину столь милую?" "Называй меня Аврея, - отвечала незнакомка; а вторая моя сестра зовется Виридис, а третья - Атра; так сложилось согласно цветам наших одежд; других же имен у нас ныне нет. Ло!
– а вот и Виридис идет к нам через луг".

Взглянула Заряночка, и увидела, что подходит к ним женщина, одетая во все зеленое, в венке из роз. И вот приблизилась она, и приветствовала Заряночку добрым словом. Виридис, миниатюрная, в отличие от высокой и пышнотелой Авреи, однако сложенная безупречно, тоже отличалась редкостной красотою. Светло-каштановые ее волосы слегка вились; у нее были темно-карие глаза, скорее удлиненные, нежели большие; полные, алые губы; нежные, гладкие и свежие щеки, напоминающие розового оттенка жемчуг; руки маленькие и изящные; все ее тело покоряло мягкостью округлых очертаний; а на лице отражались сострадание и доброта.

Внимательно оглядев Заряночку, она поцеловала девушку и молвила:"Как бы хотелось мне, чтобы удел твой оказался счастливее, ибо ты прекрасна, и всяк, в чьем сердце нет зла, должен бы любить тебя". С этими словами Виридис извлекла из сумы всевозможные лакомства и молвила:"Поешь немного, ибо ты, должно быть, голодна; и пойдем же повидаемся с нашей третьей сестрицей, что куда мудрее нас".

И пошли они, все трое, и, перейдя через луг, поднялись на склон холма, где раскинулся сад; тут вышла к ним навстречу Атра, с ног до головы облаченная в черное; высокая, хрупкая, грациозная, словно ивовая ветвь на ветру, с темными, густыми волосами и серыми, словно у ястреба, глазами; лицо ее, бледнее цветов бузины, только на щеках чуть тронуто было румянцем. Она тоже ласково приветствовала Заряночку, однако печально прозвучали слова ее. Она протянула гостье капустный лист, доверху полный земляники, и молвила:"Сестрицы, здесь мы укрыты за деревьями, и из дома разглядеть нас невозможно; потому можем мы присесть на минуту-две, и поговорить промеж себя о том, что возможно сделать в помощь горемычной девушке, столь прекрасной и милой, и попавшей в ловушку столь гнусную". Затем обратилась она к Заряночке:"Узнай же, о злосчастная странница, что Королева, госпожа наша, сестра Ведьмы из-за Леса, женщина крупная и сильная, хорошо сложена и белокожа, так что почитает себя бесспорною Королевой красоты; столь зорок ее взгляд, что заметит она муху там, где другой не углядит и кролика; при этом тонок ее слух; куда как искушена она в магии; и не вовсе глупа, хотя заносчива, и жестокостью превзойдет любого. Но есть у нее и слабость: память подводит ее в том, что касается событий недавних, хотя лучше лучшего помнит она свои заговоры да ведьминские заклинания. Однако все прочее в голове ее не задерживается и сутки. Потому, сестры, ежели сможем мы спрятать эту девушку от ее взгляда (после того, как Королева повидает ее и вынесет ей приговор) до завтрашней полуночи, мы, может статься, сумеем оказать ей услугу; и думается мне, что и девушка в свой черед нам услугу окажет".

Порадовались все речам мудрой Атры; и попросила Атра Заряночку рассказать им о себе; и много чего поведала беглянка, но, кто знает почему, ни словом не обмолвилась она о лесной деве, столь схожей с нею внешним обличием. Тут дамы принялись жалеть бедняжку, и ласкать ее; но посоветовала Атра:"Не след нам задерживаться здесь долее; нужно идти прямо к госпоже, иначе все пропало".

И пошли они своим путем, и поднялись в сад для прогулок, и прошли по благоуханному зеленому дерну между гирляндами цветом и прекрасными деревьями; но красота эта не занимала более Заряночку, хотя теперь странница различала всякий листик и травинку отчетливо и более чем отчетливо. Три дамы говорили с нею ласково, и то и дело спрашивали о чем-нибудь, словно бы давая понять, что гостья принята в кругу их на равных; но девушка хранила молчание либо отвечала невпопад; по правде сказать, слов она почти не различала: воистину тяжело у ней было на сердце, и умирала она от страха; и нагота ее, что мало заботила Заряночку на озере, теперь повергала бедняжку в ужас и стыд, и каждая частичка ее тела трепетала от неизбывной муки.

Глава 3. Заряночка приведена пред очи ведьминой сестры.

Наконец, дошли они до самого дома: а поскольку стоял дворец высоко на склоне холма, к нему вела огромная каменная лестница, с виду весьма роскошная. Дамы поднялись на изящное крыльцо с высокими колоннами, и вошли в просторный зал, изумляющий великолепием постройки: в противоположном его конце красовался на возвышении золоченый трон, а на троне восседала могучего сложения женщина в ярко-алом одеянии. Три девы подвели Заряночку к могущественной госпоже на расстояние каких-нибудь четырех шагов, а затем отступили от пленницы, покинув ее одну перед облаченной в алое женщиной. Справа и слева высокие мерцающие колонны вздымались к самой крыше, а под ногами девушки темнел полированный мозаичный пол: на угольно-синем фоне распластались невиданные звери, драконы и гигантские змеи.

Будучи предоставлена самой себе, сперва задрожала девушка, и с трудом удержалась на ногах; но потом слегка воспряла духом, говоря себе, что теперь-то непременно настигнет ее смерть раз и навсегда, а переход от жизни к смерти вряд ли окажется долог. Она подняла глаза и взглянула на леди-колдунью, что отчасти походила на сестру свою белоснежною кожей и густыми золотыми волосами, однако с виду казалась моложе, и не столь безобразна, как сделалась к тому времени вторая; Королева и впрямь была хорошо сложена, но лицо ее производило отталкивающее впечатление; нижняя губа оттопырилась, увядшие щеки обвисли, глаза-щелочки словно бы не открывались до конца; короче, лицо это выражало скудоумие, высокомерие и жестокость. Воистину ужасное впечатление производила ведьма, что, восседая на высоком троне, готовилась вынести приговор напуганному и обнаженному созданию.

Королева заговорила; и ежели голосу ее недоставало торжественного величия, то ясно звучали в нем гнусное злорадство и ненависть; и молвила она трем девам:"Та ли это женщина, кою приметил мой зоркий глаз не так давно, как выходила она из Посыльной Ладьи моей сестрицы?" Аврея опустилась на одно колено и молвила:"Да, госпожа моя, с вашего соизволения, так оно и есть".

Тогда рявкнула ведьма:"Эй, ты! Станешь ли ты утверждать, что приплыла сюда с поручением от моей сестры? Думаешь, я настолько глупа, что не догадаюсь: ежели бы она сама послала тебя ко мне, ты бы не явилась в таком жалком виде? Нет, я знаю: ты бежала от нее, ограбив тем самым свою госпожу; ты воровка, и обойдутся с тобою, как с воровкою".

Молвила Заряночка звонким голосом:"Я не притворяюсь, о леди, будто сестра твоя послала меня сюда с поручением; когда жизнь моя при ней сделалась невыносимой, я воспользовалась случаем бежать от нее; вот и весь мой сказ. Что до воровства, так не раз приходило мне в голову, что сестра твоя украла меня у тех, кто любил меня".

"Ха, рабыня!
– молвила госпожа, - смела ты, однако; даже черезчур смела, нагая негодяйка, раз вздумала пререкаться со мною. На что сдалась мне твоя история - теперь, когда ты в моих руках?" Голос Королевы звучал скорее холодно, нежели свирепо; однако источал яд злобы. Отозвалась Заряночка:"Ежели и смела я, о леди, то только потому, что вижу: оказалась я в Обители Смерти. А обреченному на смерть чего бояться?"

"Обитель Смбрти!
– воскликнула неразумная дама, - ты смеешь называть мой роскошный дворец Обителью Смерти? Да ты не просто смела, раздетая донага рабыня, но куда как дерзка".

При этих словах сердце Заряночки переполнилось презрением, однако сдержалась она и молвила:"Намеревалась я пробудить в тебе ярость, чтобы ты убила меня тут же на месте, ибо милости у тебя просить нечего".

Рассмеялась Королева."Ну и глупа ты, рабыня, - молвила она, Ежели бы улетела от моей сестры ласточка, я бы и то не свернула ей шею, но сохранила для законной владелицы. Так поступлю я и с тобою. Я тебя не убью и не стану уничтожать сестрицыного имущества; и вреда не причиню я тебе, ибо не желаю испортить ее собственность. Я отошлю тебя обратно к ней, украденную рабыню в украденной же ладье, как только преподам тебе урок. Именно для того, сдается мне, сестра и позволила тебе проскользнуть у нее промеж пальцев, ибо она достаточно мудра, чтобы удержать тебя от праздной прогулки, ежели бы захотела того. Но сестрица добра и мягкосердечна, и жалостлива, и могла рассудить, что коли кара настигнет тебя здесь от ее имени, оно будет лучше, нежели излишняя ее милость. Однако же, рабыня, достаточно потратила я на тебя слов, куда более чем достаточно; убирайся подальше, за пределы слышимости!"