Военно-морские рассказы
Шрифт:
– Каравай внести!
По этой команде трое вестовых из офицерской кают-компании, одетые что называются "с иголочки", внесли огромный рыжий каравай подобия хлеба... На ГКП наступила мертвенная тишина. Сквозь сомкнувшиеся ряды "зрителей" робко протиснулся к вестовым растерянный помощник командира по снабжению.
– Что это?
– спросил хриплым голосом командир у помощника.
– Морской каравай, - испуганно ответил помощник.
– Эти глыбы испорченной муки, эти, блин, каменные изваяния флотского дебелизма, вы называете благородным словом "каравай" срываясь на грубость выразился командир и заорал:
– Унести!..
Каравай
Весь оставшийся день матросы весело пели в кубриках под гитару одну и ту же песню:
– Как на "помовские" именины испекли мы каравай!
Вот такой ширины! Вот такой вышины!..
Веселое получилось мероприятие! К счастью, тральщик вскоре прибыл в родную базу и необходимость в выпечке хлеба отпала.
Плавали - знаем
Трудно чем - либо удивить военного моряка. И все-то он знает, и все-то он видел. Иной раз кажется и тема уникальная и случай неординарный, а, подишь ты, военный моряк тебе все талдычит: "А-а-а, знаю. Был со мной такой случай..." И заводит очередную свою историю.
"Этих военморов, - делился как-то за кружкой пива со мной преподаватель Высших офицерских классов, - ничем не удивишь. Каждый год приезжают на классы, такое ощущение, одни аварийщики. Не успеешь им рассказать суперновый случай аварийного происшествия с какого-нибудь флота, как тут же тянется рука из зала:
– Товарищ, преподаватель! Не так это дело было.
– Как это не так - удивишься ты, свято веря в истинность данного случая.
– Да вот, не так. Я там сам был непосредственным участником!...
Ну, конечно, непосредственный участник события знает всегда больше. Известно, что всегда истинные причины случившегося пытаются если не скрыть, то хотя бы подретушировать. Переходишь к другому случаю.
Приводишь пример уже с другого флота. Но не успеешь расписать на доске в хронологическом порядке цепь событий и причины произошедшего, как из зала опять тянется рука.
– Анатолий Васильевич, - обращается очередной свидетель и где-то даже непосредственный виновный этой аварии, - я не виноват. Это командир приказал увеличить скорость ...
И все.
Весь стройный доклад, выполненный с научной точностью и строгостью, разваливается на глазах. Какие к черту оценки происшедшего с точки зрения руководящих документов, если стоит перед тобой живым упором непосредственный участник, он же виновник, он же потерпевший. Да и все рядом сидящие смотрят не на тебя, а на него, а по поводу твоих умозаключений скептически улыбаются и приговаривают.
– Не так это было.
– Все на флоте обстоит по иному.
– Здесь вам не там. Там вам не здесь.
– Официальная версия - это еще не факт.
– Плавали - знаем...
"Теперь я, - заканчивает свой печальный рассказ преподаватель в приватной беседе со мной, - всегда, прежде чем какой-либо случай подробно довести, обязательно спрашиваю:
– Очевидцы, потерпевшие, непосредственные участники этого события есть?!
И только получив отрицательный ответ, свою лекцию спокойно продолжаю:
– Знаем мы вас военморов. Все то вы знаете. Везде то побывали. Все то вы успели испортить и сломать. Научи вас попробуй чему-нибудь.
Запрещенные доклады
Чуть ли не с первых дней прихода на корабль молодого матроса командиры подразделений учат "азам" флотской мудрости, отучают от гражданской
беспечности, нерасторопности и детской непосредственности. Немудрено. Каждые полгода "встает в строй" очередной призыв - и все комическое и смешное, все нелепое и глупое повторяется здесь с завидной стабильностью. Особое дело доклады подчиненных. Ведь матрос не отвечает начальнику, а докладывает! Искусству докладывать учат не только уставы. На флоте чуть ли не на каждом корабле можно найти распечатки так называемых "запрещенных докладов". "Я хотел как лучше..." "Я пришел, а Вас не было..." "Я думал Вам сказали..." "Вчера все работало..." Подобные доклады поистине составляют "флотский фольклор", являются красноречивым доказательством верности "туполобым традициям".– Никогда, - говорит комбат своим подчиненным стоящим в строю, разбирая действия одного из матросов, - не говорите мне: "А вы же видели...я мимо вас проходил"! Зарубите себе на носу: вас много, а я один. Я командую - вы выполняете. А после того как выполните - лично докладываете. Ясно!?.
В это самое время старпом в собственной каюте воспитывает другого матроса, рассыльного по кораблю, не разбудившего его к назначенному часу, а объяснившего это "запрещенным докладом": "Не хотел Вас беспокоить".
– Я же тебе дал команду, болван, - возмущается старпом.
– Вы отдыхали, - добавляет масло в огонь неопытный рассыльный...
А вот доклады типа: "постирал, но не высохло", "только что оторвалось", "искал, но не нашел" не искоренить на флоте никогда. И здесь одними запретами не обойдешься. Ведь они сами по себе - порожденье матросского страха перед наказанием. А как можно запретить бояться. Явная несуразица в желаниях.
Другое дело доклад: "У нас всегда так было" или "Мы все время так делали". Это заблуждение. Его всегда легко развеять.
Достаточно скомандовать: "А теперь будет так, как я сказал. И точка!"
А вообще-то ненужные доклады нужно не запрещать, а сделать так чтобы их матросы сами не хотели производить и плодить в огромном множестве. Посему предлагаю на всем флоте переименовать их из "запрещенных" - в "дурные!" Запретить "русскому мужику" ничего нельзя, а вот навесить ярлык мягко скажем "не умного" - ох, как эффективно!
Палочки для канапе
Помощник командира на тральщике - второе лицо после командира. На небольшом корабле, коим и является тральщик, "капитан-лейтенант" чуть ли не самая ключевая фигура. Ведь здесь уже даже лейтенанты рвутся к ручкам телеграфов.
Капитан-лейтенант Тюринов - помощник командира тральщика, выполнявшего боевую задачу в РРП (районе рыбного промысла) возле границ Марокко в Южной Атлантике, был вполне сформировавшимся "флотоводцем". Командир тральщика смело ему доверял как управление судном, так и повседневную организацию. Но однажды Тюринов подвел-таки командира, учинив чуть ли не международный скандал. Дело было так.
Тральщик пришел на очередной межпоходовый отдых в порт Гвинея Конакри. Событие происходило в конце восьмидесятых, тогда это было еще возможно. Известное дело, командир отбыл в посольство по важным делам, возложив всю организацию досуга на помощника. Помощник, к слову сказать, был веселым человеком, что хоть и не редкое явление на флоте, но заслуживающее все-таки особого внимания. Веселые люди - это действительно генофонд флота.