Военное искусство Александра Великого

Так закончилась одна из самых драматических, отчаянных и удачных горных кампаний за всю историю войн.

Покорение Бактрии и Согдианы

Когда смерть Дария от рук Бесса дала Александру право взойти на персидский трон по праву завоевателя, он счел необходимым поймать убийцу не только для того, чтобы восстановить престиж монархии, которую он считал своей, но и для того, чтобы избавиться от соперника; эта задача связывалась с задачей завоевания отпавшей сатрапии Бактрии. Но лишь весной 329 г. до н. э., находясь в Газни, он смог начать кампанию против Бесса. Ход этой кампании изложен в главе 5, и надо напомнить, что она включала переход через Гиндукуш и реку Окс; преследование и захват Бесса Птолемеем; поход Александра к Яксарту, захват Кирополя и семи укреплений, построенных персами для защиты своих северо-восточных границ. В то время Александр настолько был уверен, что его задача почти выполнена, что послал приглашение правителям Бактрии и Согдианы на встречу в Бактрах, в основном чтобы обсудить положение дел. Однако целая область восстала за его спиной, возглавленная Спитаменом, который ранее выдал Бесса.

Первое, что услышал Александр, – известие о том, что восставшие – истинные патриоты – заняли Кирополь и семь других укреплений, перебив их гарнизоны. Это означало потерю северо-восточной оборонительной линии вдоль Яксарта и с вероятностью могло привести к тому, что скифы (саки), населявшие степи к востоку от реки, воспользуются предоставленной им возможностью и вторгнутся в Согдиану. Подобную угрозу не следовало игнорировать; саки были конными лучниками, и, если бы они вторглись во внутренние области Согдианы и соединились со Спитаменом, это привело бы к затяжной и изматывающей войне. Границу надо было восстанавливать, и немедленно.

Целью Александра было не только отбить Кирополь и укрепленные посты, но и захватить или уничтожить их гарнизоны, поскольку он опасался, что при его приближении мятежники могут бежать, ища прибежище в степи, а затем возвратиться, когда он выступит против Спитамена. Чтобы решить эту задачу, он приказал Кратеру начать осаду Кирополя; стать лагерем поблизости, копать ров и обнести его частоколом, а также привести в готовность осадные сооружения. Затем он выслал свою конницу к двум наиболее удаленным крепостям с приказом окружить их и не дать бежать их гарнизонам; сам он тем временем собирался штурмовать три ближние крепости, о шестой и седьмой ничего не говорится.

Первой крепостью, которую предстояло взять, была Газа, окруженная низкой стеной: ее взяли штурмом с использованием лестниц под прикрытием заградительного обстрела. В то время как пехота шла на приступ, пращники, лучники и копейщики сбивали со стен бойцов. Очень скоро град стрел согнал со стены ее защитников; македонцы быстро взобрались по лестницам и ворвались внутрь. Всех мужчин перебили. Затем Александр выступил еще против двух крепостей, в тот же день захватил одну из них, а на другой день – следующую. Тем временем в двух отдаленных крепостях дела обстояли так: «Все произошло так, как он (Александр) и предполагал; конницу свою он послал с правильным расчетом. Когда варварское население двух еще невзятых городов увидело дым, поднимавшийся над соседними подожженными городами, и к ним прибежало несколько очевидцев штурма, – тогда все как были толпой кинулись бежать из этих городов, наткнулись на стройные ряды всадников и были в большинстве своем изрублены» (пер. М.Е. Сергеенко).

Таким образом, через сорок восемь часов после начала кампании пять укрепленных пунктов были взяты.

После этого Александр двинулся к Кирополю, который был окружен высокой стеной и находился под защитой отборного гарнизона. Он приказал доставить стенобитные орудия к стенам города, и, когда это было сделано, разведка донесла, что русло реки, протекавшей через город, почти пересохло. Стены не перегораживали русла до самого низа, так что воины могли по нему пролезть в город. Поскольку осадные машины работали и жители следили за ними, Александр, никем не замеченный, с небольшим отрядом прошел по руслу в город [197] , взяв с собой гипаспистов, агриан и лучников, а затем, открыв изнутри ворота, впустил в город остальное войско. Видя, что город в руках врагов, жители тем не менее сражались против Александра, они убили немало его людей, самого Александра ранили камнем в голову и шею; Кратер был ранен стрелой, как и многие другие военачальники. Однако македонцы захватили рыночную площадь. Тем временем и остальные штурмующие взобрались на стену, где уже не осталось защитников (Арриан. IV).

197

В 535 г. Велизарий сделал то же самое при осаде Неаполя: он вошел в город по акведуку.

Говорят, там погибло 8 тыс. варваров, а еще 15 тыс., которые укрылись в крепости, были вынуждены сдаться из-за отсутствия воды. Оставшиеся две крепости взяли без особого труда.

После того как город Кира и укрепленные поселения пали, скифы все еще продолжали собираться на правом берегу Яксарта, и сразу после взятия крепостей пришло известие, что Спитамен осадил Мараканду. На его освобождение Александр послал шестьдесят всадников-гетайров, 800 всадников из наемников и 1500 наемников-пехотинцев, с ними же отправил Фарнуха, переводчика и дипломата, «который хорошо умел договариваться с местными жителями – и во всех других случаях договаривался с ними успешно» (там же. IV). Во главе войска стояли три полководца: Андромах, Менедем и Каран. Это был неудачный выбор; у Фарнуха отсутствовал военный опыт, и вдобавок его подчиненные мало ему доверяли. Следующие двадцать дней Александр провел, возводя стены своего нового пограничного города Александрии Эсхаты (самой дальней) на левом берегу Яксарта неподалеку от того места южнее Ташкента, где он поворачивает направо.

Пока все это происходило, скифы собирались во все большем количестве на правом берегу, выкрикивая оскорбления в адрес неприятеля и подстрекая Александра переправиться через реку. Он не мог оставить такой вызов без ответа, кроме того, желая укрепить свою северо-восточную границу, он решил проучить этих кочевников, чтобы они надолго запомнили его урок.

В районе Александрии Эсхаты Яксарт был не очень широк, но на глазах противников, вооруженных луками, переправиться через него было не так просто. Были приготовлены плоты из шкур: согласно Курцию, их было изготовлено не менее 12 тыс. за три дня – он не рассказывает, как их делали. Левый берег оставался недостижим для скифских стрел, они падали в воду; однако на середине реки воины рисковали оказаться под яростным обстрелом. В ответ Александр применил катапульты, которых у него было изрядное количество: он разместил их вдоль левого берега, чтобы они прикрывали переправляющихся через реку, и, когда все было готово, он дал сигнал к началу обстрела.

«Некоторые были ранены, – пишет Арриан, – одному стрела пробила насквозь щит и панцирь, и он упал с лошади. Скифы испугались стрел, летящих на такое большое расстояние, и того, что богатырь их убит, и отошли немного от берега. Александр, видя их смятение, начал переправу под звуки труб; он шел впереди, войско за ним следовало. Он распорядился, чтобы первыми на берег вышли лучники и пращники: они должны были камнями и стрелами удерживать скифов и не давать им приблизиться к выходящим на берег пехотинцам до тех пор, пока не переправится конница» (пер. М.Е. Сергеенко).

Рассказ Курция более подробный, и, хотя, как обычно, слишком драматизирован, он достаточно реалистичен, чтобы быть процитированным.

«Александр поставил в передней части плотов щитоносцев, а остальным велел стать на колени, чтобы защититься от стрел. За ними расположились те, кто работал на катапультах, со всех сторон и с фронта защищенные вооруженными людьми. Те, кто стояли за артиллерией, вооруженные щитами, защищали гребцов, у которых не было кольчуг. Тот же порядок соблюдался и на тех плотах, которые перевозили конницу. Большая часть всадников отпустила своих коней плыть позади, держа их за поводья. А люди, которые переправлялись на плотах, набитых соломой, были защищены плотами, которые плыли между ними и врагами».

Плоты напоминали ряд танков-амфибий, за которыми следовали груженые суда.

Затем он описывает опасности и ужасы переправы.

«Сам царь с отборным войском был первым, кто взошел на плот и приказал двигаться к противоположному берегу. Против него скифы выставили ряды всадников, двигавшихся по самому краю берега, с тем чтобы плоты не смогли добраться до берега. Более того, позади тех, кто охранял переправу, возникла страшная паника среди тех, кто готовились взойти на плоты; ибо управлявшие не могли следовать нужному курсу, поскольку мешало течение, и солдаты, которые еле держались на плотах из страха быть сбитыми в воду, мешали тем, кто управлял плотами. Даже при большом желании копейщики не могли обстреливать врага, поскольку больше думали о том, как бы не соскользнуть с плотов, чем о том, чтобы поразить врага. Их спасением были катапульты, установленные на берегу и обстреливавшие противоположный берег, где столпившиеся враги неосторожно оказывались на виду. Варвары так плотно обстреливали плоты, что едва ли хоть один щит остался без того, чтобы не быть проткнутым стрелой» (VII).

По окончании переправы перед Александром стала задача выманить врагов для сражения. Не могло быть и речи о преследовании скифов до того, как они будут разбиты, поэтому надо было вынудить их принять бой. Хотя до переправы предсказатели предупреждали его, что ему грозит опасность и знаки неблагоприятны, он отвечал, что «после того, как он покорил всю Азию, лучше пойти на крайний риск, чем быть высмеянным скифами, подобно отцу Ксеркса Дарию» [198] . Чтобы вызвать противников на бой, он выслал вперед конный отряд греческих наемников и четыре эскадрона, вооруженных сариссами, которые должны были послужить приманкой, и действительно, скифы, увидев, как их мало, сразу бросились на них в атаку, «скача вокруг них кругами».

198

Арриан. IV. Это высказывание имеет в виду Дария I, который пересек Дунай в 512 г. до н. э. Чтобы вызвать скифов на бой, он направил к их царю послание, объясняя, почему он требует, чтобы те отступили перед ним. На это царь скифов ответил, что у них ведь «нет ни городов, ни обработанной земли. Мы не боимся их разорения и опустошения. Попробуйте разрушить наши отеческие могилы, тогда и узнаете, будем ли мы с вами сражаться. Но до тех пор, пока нам не заблагорассудится, мы не вступим в бой с вами» (Геродот. IV. Пер. Г.А. Стратановского).