Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне

Первое столкновение KG 3 с противником произошло где-то над Кантербери. Вдруг по внутренней связи Хорст Цандер услышал голос штурмана своего «дорнье» и командира, старшего лейтенанта Лаубе: «Впереди истребители противника!»

Это были «спитфайры» 72-й и 92-й эскадрилий. Чтобы повысить ударную мощь своих частей, Парк теперь посылал их парами.

Командиры британских эскадрилий, не дожидаясь возможности занять выгодную позицию над Geschwader, мчались прямо на нее на той же высоте и в лоб… две дюжины «спитфайров» широким фронтом, извергающие огонь из всех пулеметов. Через несколько секунд англичане, словно молнии сверкнув сверху над вражескими самолетами и снизу, пронеслись сквозь все германское авиасоединение.

«Со всех сторон трещали пулеметы, – докладывал впоследствии Цандер, – и дважды совсем рядом с нами прогрохотали оглушительные взрывы. Должно быть, два британских истребителя столкнулись с двумя нашими „дорнье“. Вращаясь, полетел вниз объятый пламенем самолет, и под нами раскрылось несколько парашютов. Мы посмотрели друг на друга и показали друг другу большие пальцы. На этот раз мы выбрались из драки без царапин».

Чтобы закрыть прорехи, возникшие после этой атаки, бомбардировщики KG 3 еще плотнее сомкнули строй и спокойно продолжили свой полет на Лондон.

Пять минут спустя вице-маршал авиации Парк поднял в небо свои последние шесть эскадрилий, которые до сих пор находились в резерве. Для их укрепления еще пять были посланы 12-й группой на юг, в северную часть района сражения. Плотным строем эти эскадрильи бросились в атаку прямо над Лондоном. Вернувшиеся из полета экипажи бомбардировщиков уныло докладывали: «Над объектом нас встретили соединения вражеских истребителей численностью до восьмидесяти самолетов…»

Вчера было совсем по-другому. Тогда бомбардировщикам пришлось отбиваться лишь от отдельных наскоков «спитфайров» и «харрикейнов», а оборона Лондона почти полностью зависела от сконцентрированного и точного огня зенитной артиллерии. Вывод о том, что британская истребительная авиация наконец-то подавлена, казался оправданным.

Теперь вообразите себе разочарование, когда 15 сентября сотни истребителей вновь обрушились на германские бомбардировщики… когда в самый разгар боя, в 13.30, в воздухе одновременно находилось около трехсот «спитфайров» и «харрикейнов». Небо над всей Юго-Восточной Англией, от берегов Ла-Манша до Лондона, пылало огнем сражения, и ни одно соединение германских бомбардировщиков не долетело до цели без потерь.

В этот самый час в подземном командном пункте вице-маршала авиации Парка в Аксбридже находился важный посетитель: Уинстон Черчилль. Премьер-министр приехал к нему из своей загородной резиденции в близлежащем Чекерсе, чтобы лично наблюдать за ходом сражения в самом его нервном центре.

Со своего «театрального кресла» на галерее он молча следил за напряженной сценой, разыгрывавшейся этажом ниже. Карта-стол отражала постоянно меняющуюся ситуацию. По мере поступления сообщений о положении самолетов девушки из женской вспомогательной службы ВВС быстро меняли на карте места цветных символов. Они показывали, что германские налетчики все ближе и ближе к Лондону.

На противоположной стене большое освещенное табло сообщало о состоянии каждой эскадрильи истребителей: находилась ли она в ожидании или уже взлетела; вела бой с противником или улетела для дозаправки горючим и пополнения боезапаса.

Еще совсем недавно огромное их множество было в воздухе и вело бой, разбившись на многочисленные дуэли. Но все равно другие соединения германских бомбардировщиков упорно пробивались к столице. Наступил критический момент. Если немцы сейчас бросят в бой очередную волну самолетов, ее будет нечем встретить.

Черчилль, до этого не произнесший ни слова, повернулся к Парку.

– Есть у нас еще резервы? – спросил он.

Парк ответил:

– Больше ничего нет.

В тот воскресный полдень заданный район достигли сто сорок восемь германских бомбардировщиков, но второй волне не удалось заполнить этот вакуум. Она прибыла спустя два часа, потому что германские истребители, полностью занятые в первой волне, не смогли обеспечить свежего сопровождения. К тому времени британские истребители, конечно, вновь были готовы к бою.

Более того, бомбежки этого дня не достигли ничего подобного тому концентрированному эффекту, полученному в результате первого большого дневного налета 7 сентября. Плотная облачность не позволила вести точного бомбометания, и бомбы разлетелись по всему Лондону. А на обратном пути английские истребители продолжали преследовать бомбардировщики далеко за пределами побережья.

«Наша группа, – докладывал Цандер, – рассыпалась. Каждый экипаж, заботясь только о своей безопасности, стремился в планировании над морем скорее добраться до дома».

Сбросив бомбы и разворачиваясь над Лондоном, «Дорнье-17» старшего лейтенанта Лаубе вступил в новый бой.

Вдруг по корпусу его «дорнье» что-то сильно ударило. Последовала ослепительная вспышка, и кабину заполнил черный дым, за которым через трещины в плексигласе тут же ворвался леденящий ветер.

«Кабину залило кровью. Летчик был ранен. По внутренней связи я услышал его слабый голос: „Ханц Лаубе, ты должен долететь до дома!“ К этому времени мы долетели до Северного моря, а потому появилась возможность переодеться. Авиамеханик оказал первую помощь тяжело раненному пилоту, а после того как мы нарушили приказ, запросив маяк из Антверп-Дорн, наш штурман с лицензией В-2 на право вождения самолета сел за штурвал. Двадцать минут спустя самолет заскакал, как лошадь, и ему удалось благополучно доставить нас до места».

Таким или подобным ему было возвращение слишком многих из рейдовой группы: некоторые с замершими двигателями или отстрелянными шасси, другие с крыльями и фюзеляжем, изрешеченными пулями, многие с погибшими или ранеными товарищами.

15 сентября преподало Германским военно-воздушным силам два горьких урока:

1. Далеко не разбитые британские истребительные соединения оказались сильнее, чем раньше.

2. Близкий эскорт бомбардировочных соединений со стороны собственных истребителей был успешным лишь частично. Привязанные к своим тихоходным подопечным, «мессершмиты» не могли использовать свои летные качества, а потому оказались в невыгодной позиции при отражении атак «спитфайров» и «харрикейнов».

Еще раз обратимся к словам Хельмута Остермана из III/JG 54: «Мы держались парой за бомбардировочным соединением, и это было жутко неудобное ощущение. Снизу мы поглядывали на яркие голубые брюхи самолетов томми. Они более всего дожидаются момента, когда наши бомбардировщики сделают разворот. Тогда они бросаются вниз, быстро выходят из пике, обстреливают нас из пулеметов и тут же снова вниз в пике. Все, что нам остается делать, это стрелять короткими беспокоящими очередями, в то же время следя, чтобы никто не вцепился в хвост. Часто приходилось отчаянно отжимать штурвал на себя, так что дрожали элероны, но тогда мы не могли развернуться достаточно быстро и лишь наблюдали, как томми сбивали к черту один из наших бомбардировщиков…»

Люфтваффе оказалось в заколдованном круге. В то время как его первой и главной задачей оставалось уничтожение вражеской истребительной авиации, британцы избегали боев со свободными и не скованными эскортными обязанностями группами «Ме-109», но концентрировались на бомбардировщиках. Последних, медленных и уязвимых по своей природе, приходилось ограждать от этих налетов истребителями в три раза большим числом. Но тогда сама близость эскорта делала его, в свою очередь, слишком медленным и неуклюжим для того, чтоб достичь заметных успехов. И никто не видел выхода из этого тупика.