Военные навыки индейцев великих равнин

Новое военное превосходство союзных племён и одержанные над Змеями победы, повлекли за собой целый ряд последствий, не последнее место среди которых занимали и успешные рейды за лошадьми. Победы союзных племён привели также к их продвижению на новые охотничьи угодья, а кроме того, позволили брать в плен большее число женщин и детей, необходимых не только для торговли, но и для приёма в племя, дабы увеличивать население.

Большая часть захваченных лошадей попадала к Черноногим, поскольку они занимали пограничные районы, и это преимущество в их географическом положении привело к образованию заметной диспропорции в наличии поголовья коней у Черноногих и иных дружественных племён. Огромное неравенство существовало между Змеями, Плоскоголовыми и Кутенаи, с одной стороны, и всеми союзническими племенами, включая Черноногих, с другой. Угроза, некогда исходившая от Змей, практически свелась к нулю. Изменение ситуации повлекло за собой рост напряжённости внутри объединения дружественных племён, и в их рядах наметился раскол. Постепенно они разделились на две враждующие группировки: Черноногие с родственными им племенами, Сарси и даже Атсины оказались на одной стороне, а равнинные Кри и Ассинибойны – на другой.

Отношение Черноногих к своим так называемым союзникам к 1813 году было ясно выражено посольством, направленным к Плоскоголовым, чтобы заключить мир. Пьеганы сказали: “Наши союзники приносят больше вреда нам, чем вам. Нередко они объявляют, что отправляются воевать против вас, но в действительности угоняют наших коней.” Об этой практике упоминал уже в более ранние годы Генри (1809), рассуждая о частых беспокойствах между Черноногими и Кри: “Кри всегда проявляли агрессию по отношению к Черноногим…”

Пока сильный блок союзных племён не распался, его напор ощущали на себе как Змеи, так и группировка Кутенаи – Плоскоголовые – Проткнутые Носы. В годы военного превосходства Змей над соседями указанная группировка племён выступала в качестве жертв Змей, но в новый период на эту группировку обрушились удары Черноногих и их союзников. Змеи тоже продолжали воевать с ними, так как имели явный пересев в численности своих табунов. Змеи также воевали против них, так как для них это был единственный постоянный источник, где они могли брать пленников для продажи их на юго-западе.

Именно поэтому союз Змей и группировки Кутенаи – Плоскоголовые – Проткнутые Носы всегда был непрочен. Об этом говорил и Саукамаппи: “Змеи – очень плохой народ. Даже их союзники Салиши (Плоскоголовые) и Кутенаи не доверяют им и не живут с ними в одном стойбище…”

На заключительном этапе “применения нескольких ружей” произошло заметное перемещение сил в военном балансе, благодаря дальнейшему проникновению европейских торговцев и их торговых постов на запад. В результате этого многие племена, обитавшие у подножия Скалистых Гор и севернее Змей вооружились винтовками, хоть и не в большом объёме, но в достаточном, чтобы заметно превзойти своих восточных врагов. Изменения не заставили себя ждать. Подобно Черноногим и их союзникам, некогда получившим доступ к огнестрельном оружию, западные племена тоже перешли от обороны к наступлению. Силы врагов пришли почти в равновесие. Обе стороны имели одинаковую возможность снабжать себя боеприпасами.

Очередным последствием всего вышесказанного был полный разрыв отношений между западными племенами, которые недавно были, хотя бы в неустойчивом, но всё-таки в союзе со Змеями. Получив возможность самостоятельно защищаться от Черноногих, западные племена потеряли интерес к совместным со Змеями действиям. Приглушавшаяся ранее их неприязнь к Змеям немедленно вышла наружу. Так, например, на совете Плоскоголовых 1814 года, когда решался вопрос, выступать ли войной против Черноногих, один из вождей сказал:

“Мы много страдали по милости наших врагов, живущих с восточной стороны Гор. Теперь мы обязаны доказать, что мы достойны уважения. Мы не можем рассчитывать сейчас на поддержку Шоупатинов (Проткнутых Носов), хоть они и являются отважными и сильными воинами. Они не могут выделить нам своих мужчин, потому что на юге с ними соседствует великое племя Змей, которое воюет с ними и с нами… “

Окончательной фазой военных действий в этом регионе явился период с полным применением лошадей и огнестрельного оружия. Основным фактором для возникновения такой возможности был рост числа винтовок. Генри так пишет о сборище Ассинибойнов в 1809 году: “В их деревне насчитывалось 880 палаток, что означало почти 2 тысячи боеспособных мужчин… Огнестрельного оружия у них насчитывалось 1100 единиц…”

Увеличению количества ружей у дикарей способствовало то, что резко возрос спрос европейских торговцев на пеммикан. Потребность в этом продукте питания подтолкнул к развитию меховую торговлю, которая продвинулась в северном направлении, к бассейну реки МакКензи, и на запад (особенно после 1812 года) к берегам Тихого океана. Транспортные средства развились к тому моменту таким образом, что торговцы могли перевозить как огромные тюки с дешёвыми шкурами, так и небольшую поклажу с ценной пушниной. Торговля бизоньими шкурами впервые вошла в силу, что наряду с возросшим спросом на пеммикан обеспечило равнинные племена возможностью покупать европейские товары. Это, в свой черёд, привело к активизации передвижения белых людей по равнинам и покупке у дикарей большого количества лошадей.

Приобретение огнестрельного оружия вынудило индейцев отказаться от своих старинных кожаных доспехов, так как они уже не обеспечивали безопасность. Однако от стрел всё же нужно было закрываться, принимая во внимание тот факт, что многие воины продолжали применять исключительно лук и стрелы.

Для этого индейцы пользовались щитом. Щит, конечно, не был столь эффективен, как кожаный панцирь, но всё же остался на вооружении у индейцев, поскольку был лёгок, удобен в обращении и прост в изготовлении. В добавок щиты позволяли сдерживать сокрушительные удары ближнего боя. Наконец, важнейшим из факторов, благодаря которому щит перешёл в новую военную эру, была магия, ибо щиты обязательно наделялись магическими качествами, более всего остального помогавшими воину. Так как все остальные кожаные доспехи имели строго материальные качества, с приходом огнестрельного оружия они практически исчезли из обихода.

ВЛИЯНИЕ ЛОШАДИ И ОГНЕСТРЕЛЬНОГО ОРУЖИЯ НА РАСПРОСТРАНЕНИЕ ИСПАНСКОГО ВИДА СЕДЛА

Тактические приёмы пост-лошадного и до-огнестрельного периода поддерживали почти постоянное равновесие между мощью лука и мощью копья. Приход же ружья на смену луку вынудил копьё мало-помалу отступить в тень. Его почти не использовали.

Отказ от применения копий привёл к радикальным переменам в верховой езде и в оснащении. Так называемое испанское седло (с высокой лукой) производилось в Европе в основном в средние века по специальному заказу рыцаря. Использование копья в качестве основного оружия требовало особой конструкции седла во избежание шока, обычного при нанесении удара копьём. Высокие передняя и задняя луки надёжно удерживали всадника в седле, хотя и ограничивали в некоторой степени свободу его движений. Кроме того, само седло, чтобы не соскользнуть со спины коня, дополнительно укреплялось по горизонтали двумя кожаными ремнями, один из которых охватывал спереди грудь коня, другой проходил сзади под хвостом коня. Такое оснащение было привезено испанцами из Европы и сперва через Апачей, а затем через Шошонов проникло к племенам северо-западных равнин. Теперь же (с приходом значительного числа винтовок) копья практически вышли из употребления, что повлекло за собой отказ от столь специализированного вида седла. Седло стало гораздо более простым, похожим на обычную кожаную подушечку, сильно напоминающую “английское” седло северо-западной Европы поздней эпохи. Такое седло способствовало развитию головокружительных “акробатических” приёмов верховой езды, которыми прославились индейцы Великих Равнин. В качестве наиболее расхожего примера можно привести приём, когда на всём скаку воин свешивался на одну сторону коня и стрелял из-под его брюха. Этот способ позволял индейцам, когда кожаные доспехи были вытеснены огнестрельным оружием, укрываться от огня противника.

Но несмотря на то, что “испанское” седло сковывало подвижность воина, оно всё же продолжало служить хорошей поддержкой наиболее слабым членам сообщества (детям, старикам, женщинам). Во многих случаях “испанское” седло оставалось в племенах в качестве “женского” седла, что является замечательным примером “выживания” культуры, то есть некоторые детали, несущие какую-то конкретную нагрузку, позволяют разглядеть особенности предшествовавшего периода культуры, когда эти же предметы служили другим целям.

Согласно информантам Вислера испанский тип седла “… в основном был распространён среди Ютов, Шошонов, Шахаптианов и Абсароков”, хотя встречался в середине девятнадцатого века и среди Навахов. Эти племена занимали крайние западные и южные территории равнин и, следовательно, имели наибольшие трудности в приобретении огнестрельного оружия на севере и востоке. Так что нет ничего удивительного в том, что они сохранили элементы пост-лошадной и до-огнестрельной модели (копья и испанское седло) даже в более поздний период, когда на всех равнинах в активное употребление вошли ружья.