"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22

…Молчание затянулось. Оно и к лучшему. Серьезные решения требуют раздумий. Пани Зося способна это оценить. Курбатов наполнил бокалы. Она улыбнулась.

— Вы остаетесь в тени! Ваша безопасность — мое благополучие.

Сделка состоялась.

Но прежде чем напомнить о себе русским друзьям, Курбатов решил посмотреть, как пойдет информация через пани Ежельскую. И что–то ему подсказывало: не только Кольберг стоит за ее спиной.

Курбатов присмотрелся к знакомым пани Зоей, к тем, кто у нее бывал, кто принят в ее салоне, куда она выезжает. В списке, который он составил для себя, мог оказаться и тот, кто работает на Кольберга. Но список не маленький и за каждым не проследишь.

Стало быть, надо приглядеться к тем, с кем она встретится после него.

Что же ему делать? Ходить за пани Ежельской по пятам? Нанимать такси и следовать за ней, когда она поедет после получения посылки? Но скрыть наблюдение невозможно. А если она никуда не поедет? Если к ней придут домой? Что же, ему стоять у подъезда ее особняка и проверять каждого проходящего? Не дай бог, если она это заметит! Ничем не оправдаешься. Ничем? Разве уж так и ничем? А ревностью? Правда, хотя и много было поводов для ревности, Курбатов никогда ее не ревновал… Но это не значило, что ревность не могла проснуться.

Итак, ревность! Не очень–то надежное средство, но все же какое–то оправдание.

В один из вечеров, когда она бесцеремонно сказала, что к ней приедут гости, которых она хотела бы принять без него, он впервые разыграл обиду. Молча и без упрека ушел. На первый раз достаточно. Но только на первый раз.

Та же история повторилась через несколько дней. На этот раз она заметила в его взгляде невысказанный упрек. Удивилась. Курбатов встал, сдержанно поклонился и направился к двери.

— Подождите! Вы чем–то недовольны?

— О нет! Что вы? Я очень доволен! — сухо ответил Курбатов.

В его голосе прозвучала ирония.

— Что с вами? — воскликнула она. Подошла ближе и вдруг улыбнулась.

Курбатов стоял с бесстрастным, холодным выражением на лице.

— Милый! Вы ревнуете? Я не замечала за вами этого печального свойства!

— Простите! — ответил Курбатов. — Я не сумел скрыть от вас своего дурного настроения.

Он наклонился, взял ее руку и поднес к губам. Но она не успокоилась и, коснувшись пальцами его подбородка, подняла ему голову, взглянула в глаза.

— Владлен! Я не ожидала, что вы ко мне так привязаны.

— Время идет… — ответил он едва слышно. — Я не волен над своими чувствами.

— Но вы их должны сдерживать, Владлен! Я признательна вам за вашу деликатность, за отсутствие всякой назойливости…

Они распрощались. Он не заметил ни раздражения, ни недовольства у нее, напротив, он ушел с уверенностью, что ей даже понравилось, что он ревнует.

Курбатов принялся за изучение дома, что стоял напротив ее особняка. И очень скоро установил, что в трехэтажном с меблированными комнатами доме можно снять комнату с окнами на ее особняк, не объясняя хозяину, кто он и откуда. Пришлось дать отступного одной семейке, и комната в три окна перешла в его распоряжение. Отсюда просматривался каждый входящий в дом пани Зоей.

Наблюдение за теми, кто ее посещает, было обеспечено. Курбатов взял в штабе недельный отпуск, занялся документами, которые ее интересовали. Как же быть, если она, получив от пего посылку, выйдет и уедет из дому? Контакт с шофером? Это и опасно, и ненадежно. Она часто сама водила автомобиль. Пришлось и Курбатову взять напрокат «адлер» с открывающимся верхом, полуспортивную, довольно быстроходную машину. Поставил ее во дворе дома, где снял квартиру. Можно и начинать…

Вечером он принес посылку. Только вышел из дому, услышал, как распахнулись ворота ее гаража. Сверкнули фары «испано–сюизы», машина вырвалась из ворот и, набрав скорость, пошла к центру города. Он поехал за ней.

Улицы были плохо освещены, но он не включил фар, ориентируясь по огням «испано–сюизы».

Так быстро, такое нетерпение! Нет, этот выезд не случайность и не совпадение! Что–то за этим кроется!

Машина миновала центр города, аристократические кварталы и остановилась возле невзрачного на вид дома.

Пани Зося вышла на тротуар, оглянулась и исчезла в темном подъезде. Идти за ней было бы полнейшим безрассудством. Курбатов проехал мимо и поставил машину во дворе соседнего дома.

Ждать пришлось около четверти часа. Она вышла, села в машину и вернулась домой.

Отвезла, стало быть, посылку. Отвезла… Что же теперь? Проверить, кто живет в подъезде этого дома? Рано… Надо установить, повторятся ли эти визиты, тогда и выяснить, кто хозяин квартиры.

Поставив во дворе машину, Курбатов поднялся к себе на третий этаж и расположился у окна. Надо было теперь увидеть всех посетителей.

Ночь прошла спокойно. Она никуда больше не выезжала, к ней никто не приезжал.

Утром вышла служанка из дому. Как и обычно, в магазины и на рынок. Прошел повар. Начал свой рабочий день дворник. В одиннадцать утра могли начаться визиты. Начались. Приходили и уходили ее знакомые. Все те же лица, которые посещали ее довольно часто и уже состояли у Курбатова в списке. Три дня Курбатов не покидал своего поста, только дважды наведавшись к пани Зосе. Она никуда не выезжала…

На третий день, тоже вечером, он передал ей очередную информацию и, выйдя из дому, сразу же сел в машину и помчался к тому дому, куда она ездила на «испано–сюизе»… Спрятал машину и затаился в темном подъезде. На этот раз она не сразу приехала, он уже начал беспокоиться, не поспешил ли он.

Приехала! Стукнула дверца машины. По мостовой мелкие, торопливые шаги. Она вошла в подъезд. Шаги по лестнице. На втором этаже горела лампочка. Поднялась до третьего этажа. В пролет, из–под лестницы, Курбатов увидел, что она вошла в дверь на левой стороне площадки. Он вышел из подъезда и уехал.

Опять наблюдательный пост в окнах.

Наутро все та же история. Служанка вышла в магазины и на рынок, пришел повар, дворник подметал дорожки в саду, в одиннадцать утра начались визиты… Разные люди. И вот повторение. В тот раз появился ее добрый знакомый, атташе английского посольства. Появился он и в этот раз, причем в то самое время, когда все визитеры ушли от нее. Неужели все так просто? Курбатов не хотел верить в такую простоту. Через десять дней он проверил операцию. И в третий раз она поехала в тот самый дом, куда ездила первые два раза, а утром навестил ее английский атташе.

Совпали две точки, два адреса, куда она могла передавать его посылки: немецкий и английский. Но он же отдавал ей фотокопии с секретных документов лишь в одном экземпляре. Стало быть, в том доме на третьем этаже кто–то делал еще раз фотокопию. Кто–то — это, скорее всего, агент Кольберга.

Все просто! Но все же простота эта лежала в области предположений. Ни в одном пункте он ничего проверить не имел возможности.

На третьем этаже дома, куда она ездила, жил дамский портной, немец. Там же размещалась и его мастерская.