"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22

Маша в сопровождении Лысого и Скуластого в Грель отправилась верхом и добралась только поздно вечером. Около избы Тихона Маша спрыгнула с коня и предложила бандитам подождать. Лысый и Скуластый переглянулись.

– Дело тонкое, важное, - усмехнулся Лысый.
– Не женское, одним словом. Вы, Мария Ивановна, нас представьте, а уж дальше мы, с вашего позволения, сами.

– Не спорь, - Скуластый положил ей руку на плечо.
– Будет, как он сказал. Идите. Я подержу лошадей.

В ту минуту, когда Маша и Лысый остановились у порога, Коломиец собрался уходить - с минуты на минуту должны были прибыть на помощь сотрудники из Пскова, их надо было встретить, ввести в курс дела, разместить.

В дверь постучали. Коломиец ушел за занавеску, кивнул Тихону:

– Открывай.

Коломиец был в напряжении, нервничал и поэтому допустил ошибку: он не учел, что керосиновая лампа, которая освещала избу, стоит именно за занавеской таким образом, что любая тень отбрасывается на эту занавеску, словно на экран.

Лысый вошел и сразу же увидел: на другой половине избы сидит еще один человек. Увидела это и Маша. Тихон тоже заметил тень Коломийца на занавеске, но было уже поздно, и, сдерживая внезапно подступившую дрожь, он сказал:

– С чем пожаловали?

– Мир дому сему, - улыбнулся Лысый.
– Я из лесу, по известному вам делу, она подтвердит.

– Вот мандат, верьте ему.
– Маша протянула записку Коли.

Тихон прочитал, кивнул:

– Верим. Говори, что к чему?

– Извините.
– Лысый спокойно подошел к занавеске, раздвинул ее. Увидев Коломийца, узнал его сразу и все понял. В отличие от уполномоченного ГПУ, Лысый всю свою жизнь посвятил политическому сыску и пополнил "образование" в контрразведке. Лесная жизнь приучила его сдерживать любые эмоции, не обнаруживать своих истинных чувств в самых невероятных ситуациях. Поэтому, мельком и внешне равнодушно взглянув на Коломийца, Лысый сказал:

– Извините, если помешал. Темновато было. Так вот: я проведу ваших людей в лес. Вы готовы?

– Отряд на месте, можем ехать, - сказал Коломиец. Вначале он испугался, но, убедившись, что бандит на его присутствие не среагировал, - успокоился.

– Я пойду у коней подпруги подтяну, - Лысый направился к дверям.

Маша стояла в тени, в углу. Лысый не мог видеть выражения ее лица, зато Маша видела бандита очень хорошо. Лысый шел к двери, на его лице была такая неуемная, такая жгучая ненависть, что Маша едва не закричала. "Он догадался, - в ужасе думала она.
– Он обо всем догадался".

Коломиец заметил беспокойство Маши. Чутье опытного оперативника подсказало ему: что-то здесь не так.

– Подожди!
– крикнул он Лысому.

Тот остановился у порога.

– Я хочу представить тебя нашему командиру, - сказал Коломиец.
– Но к нему не положено входить с оружием. Дай твой револьвер.

Лысый молча кивнул и начал медленно вытаскивать из кобуры малый маузер. Маша стояла рядом с ним - чуть сзади и сбоку. В тот момент, когда Лысый вытащил пистолет и протянул его Коломийцу - дулом вперед, - Маша инстинктивно шагнула к бандиту.

– Командиру представить хочешь?
– переспросил Лысый.
– А почему ты живой, Коломиец?
– он выстрелил, но мгновением раньше Маша изо всех сил ударила его по руке и маузер с грохотом упал на пол. На Лысого навалились все вчетвером, но он вырвался, прыгнул на крыльцо:

– Стреляй, чего ждешь! Засада!

Из темноты ярко сверкнуло пламя - раз, другой, третий. Скуластый прикрывал отход. Бил раскладной маузер, пули с шипением застревали в толстых бревнах избы. Басаргин и Коломиец ответили. Маузер смолк.

– Готов… - Басаргин перевернул убитого ногой и вложил наган в кобуру.

– А второй утек, трясця его матери!

– Утек… - Коломиец в бессильной ярости стукнул кулаком по стояку крыльца.
– А что теперь с Кондратьевым будет? Ты об этом… - он натолкнулся на отчаянный Машин взгляд и смолк.

– Я на оперпункт, - тихо сказал Басаргин.
– Там уже должны быть все наши. Может, и успеем, как считаешь?

– Давай… - Коломиец поставил ногу в стремя, тяжело поднялся в седло.
– Попробую догнать.

Он дал коню шенкелей и растаял в темноте.

– Срежь по Заячьей балке!
– крикнул вслед Басаргин и посмотрел на Машу.
– Он догонит… - Басаргин отвел глаза, ложь была слишком очевидной…

Коломиец воспользовался советом Басаргина и срезал несколько километров по Заячьей балке. Но Лысый имел значительное преимущество во времени, и когда Коломиец миновал распадок и под копытами снова пружинисто забил хорошо утоптанный проселок, - было уже поздно: Лысый пылил на версту впереди.

Коломиец дал коню шенкелей и сократил расстояние до полуверсты, но и Лысый пришпорил своего коня и снова оторвался от Коломийца. Уполномоченный выдернул из деревянной кобуры маузер. Прицельная планка была рассчитана на 1200 метров, и дальность полета пули примерно соответствовала этому расстоянию, но для меткого выстрела требовался упор. "Бесполезно, - подумал Коломиец и вложил маузер в кобуру.
– Мне его не догнать. Ни за что не догнать. И это значит, что через полчаса Кондратьев будет расстрелян, бандиты покинут лагерь, и встреча главарей не состоится. И снова начнутся поджоги, погромы, выстрелы из-за угла. Снова будут голосить бабы, снова будет гореть хлеб, и отравленные коровы будут кричать от дикой боли - надсадно и страшно…"

Не щадя коня, Коломиец изо всех сил ударил его шенкелями, пожалев - уже в который раз, что нет на нем шпор и нет при нем друзей по эскадрону, и не атака теперь на окопы деникинцев, а безнадежная скачка по лесу.

Делая последние предсмертные скачки, лошадь Коломийца выиграла еще полуверсту и остановилась, дрожа. Прежде чем она упала, Коломиец успел спрыгнуть и, с ходу растянувшись в пыли, поднял маузер. Маленький всадник плясал на кончике мушки - так далеко и так безнадежно, что Коломиец в отчаянии закричал и начал нажимать на спусковой крючок резко и зло. Маузер враз выплеснул все свои десять зарядов, а Лысый исчез, словно его никогда и не было - только пыльное облако постояло еще несколько мгновений на повороте дороги, а потом растаяло и оно.

***

Коля спокойно сидел в избушке лесника. Он был один. Он не сомневался в успехе - оставалось только терпеливо ждать.

А Лысый мчался к лагерю. Он уже слышал условную перекличку бандитских часовых - крик кукушки, он уже чуял запах варева - наверное, убили кабана, он думал о том, как всего через несколько минут он выпустит всю обойму в ненавистную харю этого большевистского комиссара, этого гепеушника, этого негодяя, который сумел так ловко втереться в доверие и обмануть - что там лесных мужиков с их куриными мозгами, - его, человека, который десять лет служил в охранном отделении в Москве и всю гражданскую успешно плел сети в контрразведке одного из врангелевских подразделений.