"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22

Но если настоящего шахматиста сравнивают с художником, подчеркивая этим, что в основе его игры лежит творчество, то и настоящего разведчика с полным правом можно сравнить с гроссмейстером — «великим мастером». Нет большей опасности для специалиста секретной службы, чем косность. Чтобы не поддаться ей, всегда считай, что враг уж во всяком случае не глупей и не слабей тебя. Так, еще в ЧК, учил своих помощников Дзержинский, так учили Андрея и потом. Теперь этот принцип камарадо Артуро старался внушить своим испанским товарищам. Самое время! После первых удачных операций они не только освободились от страха, но, верные своим темпераментным и экспансивным натурам, перестали бояться самого черта, сделались бесшабашно смелыми, готовы были лезть на рожон. Доводы и авторитет командира на компаньерос мало действовали.

Чтобы сбить франкистов с толку, Андрей проводил диверсии на широком участке: сегодня — на самом юге, через неделю — в двухстах километрах северней; в этот раз подрывают железнодорожное полотно, в другой — мост или склад горючего.

Но после очередной вылазки, уже когда отходили, их настигла погоня. Группой прикрытия командовал Хулиан. Он и его парни залегли с пулеметом и карабинами в расселинах.

— Я — с ними! — рванулся было к ним сеньор Лусьяно.

— Отставить! Приказываю отходить со всеми!

Отряд забирался в горы, а сзади тарабанили дружные очереди и щелкали винтовочные выстрелы. Потом очереди стали реже и тише. Громыхнули ручные гранаты. Еще несколько щелчков — и наступила тишина. Бойцы остановились, понуро опустили головы. Стали о чем-то спорить между собой.

— Они говорят: нельзя было оставлять товарищей, — прошептала Хозефа. — Вы же сами говорили: «Один за всех, и все за одного — думай о товарище, а потом о себе!»

— Объясни: нам надо думать прежде всего о нашем долге перед республикой. Мне больно за Хулиана и других ребят. Но франкистов вдесятеро больше, чем нас. Останься весь отряд, они перебили бы нас всех... В бою не бывает без потерь. И еще скажи: мы отомстим за погибших.

— Они спрашивают: откуда командир знает, что франкистов было много?

— Иначе они не рискнули бы преследовать ночью. По разрывам я определил, что у них минометы. Я слышал моторы. Наверное, у мятежников танкетки. А нас всего десять.

Действительно, через несколько минут сзади, слева и справа послышались шелест камней, осыпавшихся из-под ног, перекликающиеся голоса. На проселке, змеившемся внизу, заурчали моторы.

Но группа перевалила через седловину горы, оторвалась от преследователей и вскоре была уже среди своих.

Хулиан появился на вилле под Малагой через две ночи на третью. Одежда его была изодрана и окровавлена.

— Пабло и Хосе убиты. Пулемет остался там, — угрюмо сказал он. Сам докер был ранен несколько раз — к счастью, легко. Через несколько дней, хоть и перебинтованный, он уже был в строю.

Уничтоженные мосты. Подорванные эшелоны. Искореженные участки железнодорожного полотна. Удары диверсантов ощущались на всем фронте, вплоть до Мадрида: перевозки войск по магистрали то и дело прерывались.

Но Андрей понимал, что его задача — не только проводить диверсии. Надо готовить надежных командиров-испанцев для таких же отрядов. Время от времени он начал посылать в тыл группы подрывников во главе с Обрагоном, Рафаэлем или Хулианом. Для особо ответственных рейдов берег пикадора Росарио.

Наступила зима. Здесь, на юго-западном побережье Средиземного моря, она отличалась от осени лишь нудными дождями и сырыми туманами. Испанцы мерзли, кутались в одеяла манто, которые накидывали на себя как плащ-палатки. Действовать в горах стало трудней. Зато и ночи — длинней и беспросветней.

Но не только погода изменилась в районе Малаги. Не добившись успеха в осеннем наступлении на Мадрид, мятежники и интервенты решили, видимо, попытать счастья на юге. С начала нового, 1937 года разведка республиканцев, в том числе и парни Андрея, сообщали о сосредоточении франкистских войск на самом левом фланге Южного фронта. Оживились действия на передовой. Все чаще возникали перестрелки. На отдельных участках мятежники небольшими силами пытались атаковать позиции республиканцев.

— Здесь, на юге, у нас очень мало боеспособных частей, — поделился с Лаптевым своими опасениями советник. — Несколько тысяч дружинников, формирования народной милиции. В подразделениях мало коммунистов, в основном заправляют анархисты. Дисциплина низка. В штабе фронта есть подозрительные личности. Я сообщал в Валенсию. Но там, видимо, не хотят распылять силы — опасаются за Мадрид.

— Пока гром не грянет... — отозвался Андрей. Понимал: вот-вот под Малагой должно что-то начаться.

Тридцатого января у Испанского побережья, в полусотне километров юго-западнее Малаги, бросили якоря германский линкор «Адмирал граф Шпее» и крейсер «Кельн». Сюда же подошли крейсеры мятежников «Альмиранте Сервера» и «Балеарес». Разведка сообщила, что генерал Кейпо де Льяно, командующий Южным фронтом мятежников, перебрался со своим штабом на борт германского линкора. Сосредоточение франкистских и итало-германских войск продолжалось.

Третьего февраля над окопами республиканцев повисли германские бомбовозы «юнкерсы» и итальянские «Савойя-Маркетти». Из-за холмов ударила артиллерия. Мятежники перешли в наступление.

Командование республиканцев бросило против них все имевшиеся силы, в том числе и саперный батальон Артуро. Отряд поступил в распоряжение бригады, удерживавшей Кадисскую дорогу. Мятежникам удалось потеснить бригаду, занять выгодные позиции по вершинам холмов.

— Здесь, внизу, — гиблое место. Надо выбить франкистов из занятых траншей, пока они не закрепились, — предложил Андрей командиру бригады.

Командир согласился. У саперного батальона было с десяток ручных пулеметов, два станковых «гочкиса», гранаты.

Мятежники не ожидали контратаки, начали отходить. Но их поддержали минометы. Ударили с ближней дистанции, из-за камней. Республиканцы залегли. Кое-кто бросился назад. Андрей был в первой цепи. Вскочил. И оторопел, услышав громогласные ругательства на русском языке, — это раньше него встал в полный рост громадный детина в черт-те какой одежде, в галошах, подвязанных веревками. Яростные ругательства на незнакомом языке подействовали. Испанцы поднялись и прорвались на вершину холма, к своим траншеям.

Во время передышки Лаптев познакомился с крепким на язык незнакомцем. Оказалось, что он серб. Божидар Радмилович, матрос торгового флота. Десять раз обошел вокруг света. И вот «списался на берег». «Разве могу не принять участие в такой заварушке?» Он понравился Андрею с первого взгляда. Хотя и предвидел, что хлопот с этим морским бродягой не оберешься, предложил Божидару вступить в отряд. Серб знал и русский, и испанский, а Лаптеву нужен был переводчик, которого можно без душевной борьбы взять на любое задание. Не по себе становилось, когда шел в тыл с Хозефой. А вдруг ее ранят? Или, того страшней, попадет в плен?..