"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22

Установлено, что Рудольф Рёсслер тесно сотрудничая со швейцарской разведкой, снабжая ее военной информацией о Германии. Об этом свидетельствуют различные архивные материалы, а также в какой-то мере показания самого Рёсслера на суде, учиненном над ним уже после войны властями конфедерации.

На судебном процессе 2 ноября 1953 года, выступая в свою защиту и объясняя смысл своей деятельности, Рудольф Рёсслер говорил: «Меня называют шпионом. Но, как известно, шпион — это такой человек, который, нарушая признанные нормы ведения войны, вводит в заблуждение противника, например, переодевшись в его форму, пробирается на территорию врага или же вообще путем обмана, а иногда и насилия получает важные секретные данные. Однако даже в обвинении не утверждается, что я проводил такую или подобную этой деятельность».

В этой связи профессор истории Базельского университета Эдгар Бонжур в своем докладе о внешней политике Швейцарии во время второй мировой войны, подготовленном им по поручению швейцарского правительства и опубликованном в «Нойе цюрихер цайтунг», говорит, в частности, что Рёсслер, Радо, Пюнтер «не могут быть названы шпионами в буквальном смысле этого слова. Сами они не занимались шпионской деятельностью, а собирали, систематизировали и оценивали полученную от их агентов информацию, которую затем частично по радио, а частично по почте направляли по назначению». Далее в докладе Бонжура приводятся слова, сказанные Рёсслером на судебном процессе: «Я с чистой совестью могу сказать, что не желал, чтобы возможные последствия моих действий нанесли ущерб внешним связям Швейцарии». Профессор Бонжур справедливо заключает: Рёсслер «вправе был так заявить, тем более что Швейцария и СССР не противостояли друг другу в период войны и то, что он сообщал русским, не наносило ущерба стране, в которой он жил».

Сперва агентурная сеть Рёсслера, безусловно, обслуживала только швейцарский генштаб. Потом, когда вспыхнула война, доступ к сведениям Рёсслера получили разведки стран антигитлеровской коалиции. И, нужно признать, эта информация, исходившая из правительственных и военных кругов Германии, была довольно ценной. По утверждениям авторов некоторых книг, изданных в западных странах, Рёсслер заблаговременно известил швейцарскую разведку о подготовке нападения Германии на Польшу, о предстоящем вторжении вермахта в Бельгию и Голландию с целью обходного маневра и удара по англо-французским войскам, что завершилось, как известно, капитуляцией Франции; он также сообщил швейцарскому генштабу о немецких планах воины против СССР и о многих других крупных военных акциях гитлеровской Германии.

Конечно, таким информатором очень дорожили. Руководитель швейцарской разведки поручил немецкому эмигранту ответственную работу в своем ведомстве — анализировать и оценивать весь материал по Германии, который стекался в люцернское бюро «Ха» из различных источников. Кроме донесений агентуры, сюда включались показания дезертиров, контрабандистов, беженцев из Германии и оккупированных стран, данные, полученные в беседах с ранеными немецкими солдатами и офицерами, прибывающими с фронтов в швейцарские госпитали. Рёсслер мог сравнивать весь этот материал с сообщениями своих источников, делать необходимые выводы и обобщения.

Таких людей берегут. И Рудольф Рёсслер пользовался особым покровительством военных властей. Ему был выдан документ, в котором генеральный штаб швейцарской армии предписывал всем чиновникам и частным лицам оказывать его предъявителю всяческую помощь и содействие. Роже Массон, со своей стороны, тоже предпринял меры, чтобы избежать каких-либо нежелательных случайностей. Он приказал контрразведывательной службе охранять Рёсслера круглосуточно. Люди в штатском ходили за немецким эмигрантом по пятам, днем и ночью, стерегли его дом, дежурили возле издательства «Вита-Нова», где Рёсслер ежедневно работал в качестве директора.

Желая победы Объединенным Нациям, ибо только это могло спасти страну от германской оккупации в будущем, полковник Массон не препятствовал своим подчиненным устанавливать связи с агентурой союзников. С его молчаливого одобрения бюро «Ха» позволило Рудольфу Рёсслеру передавать сведения по Германии англичанам и американцам. Как известно, интересы разведки США в Европе представлял Аллен Даллес (ставший после войны директором ЦРУ), который прибыл в Швейцарию в ноябре 1942 года как глава дипломатической миссии. По всей видимости, люди Даллеса, так же как и агенты английской «Интеллидженс сервис», имели доступ к информации Рёсслера.

Как я уже говорил, с конца 1942 года подпольная антинацистская организация Рёсслера начала выполнять задания нашего Центра. Но, повторяю, имени руководителя этой группы никому из нас, за исключением Тейлора, известно не было. Не знали мы и того, что Рёсслер работает на швейцарскую разведку.

Сиси и я знали лишь, что сведения поступают от какого-то человека из Люцерна. Тейлор был посредником. Он вручал Сиси при встрече текст информации, а она передавала его мне. Отредактированный и зашифрованный мною текст с пометкой «от Люци» посылался в Москву.

Мне и позже не довелось лично познакомиться с Рудольфом Рёсслером. Из наших сотрудников только Сиси и Джим виделись с ним однажды. Это произошло осенью 1944 года.

Сведения, поступавшие от Люци, исходили из различных учреждений Германии. Поэтому, чтобы в Центре имели точное представление, откуда, из какого источника получена та или иная информация, я обозначал эти источники условными именами — Вертер, Ольга, Тедди, Фердинанд, Штефан, Анна. Имена эти не принадлежали каким-то конкретным лицам. Придумывая псевдонимы, я обозначал лишь имя, созвучное с немецким названием данного учреждения. Например, Вертер — вермахт и т. п. Пересылая через Тейлора и Сиси свой материал, Люци помечал, из какого ведомства он получен: «из ОКВ», «из ВВС», «из МИД». Шифруя текст, я кодировал источники соответствующими псевдонимами, известными лишь мне и Директору.

Разумеется, в то напряженное время руководство Центра очень интересовалось, что собой представляют источники Люци: где служат эти люди, их фамилии, звания, из каких учреждений поступает информация. Это не было любопытством ради любопытства. Подобные вещи нужно знать для того, чтобы быть уверенным в достоверности сведений и не попасться на приманку вражеской дезинформации. А если принять во внимание тяжелую военную обстановку под Сталинградом и на Северном Кавказе, станет ясно, какое значение придавал Центр надежности и точности сведений. Тем более что информация Люци иногда довольно широко освещала некоторые замыслы германского верховного командования. Да и поступала она из Берлина довольно оперативно, хотя утверждение Александра Фута, что решения гитлеровской ставки оказывались известными нам порой через сутки после их принятия, безусловно, не соответствует действительности. Неверно также и то, будто в отдельных случаях мы узнавали об изменениях в немецких оперативных планах, дислокации войск и т. д. даже раньше, чем командующие немецкими армиями на Восточном фронте.

Сначала Центр весьма настороженно отнесся к данным, сообщаемым Люци, Потом, когда был проведен соответствующий анализ информации, наша настороженность сменилась желанием более тесного сотрудничества. Люци охотно пошел навстречу и спустя какое-то время даже приподнял завесу над своей тайной: рассказал кое-что о служебном положении и разведывательных возможностях своих берлинских друзей. Однако он категорически отказался назвать их настоящие фамилии и должности, так как, по его словам, это могло оказаться для них гибельным. Мы, разделяя опасения Люци и понимая, что он прав, больше не задавали ему подобных вопросов.

Эта тайна Люци остается и по сей день нераскрытой. Любопытно признание бывшего начальника Центрального разведывательного управления США Аллена Даллеса. В своей книге «Искусство разведки» он пишет следующее: «…Советские люди использовали тогда фантастический источник, находящийся в Швейцарии, по имени Рудольф Рёсслер, который имел кличку Люци. С помощью источников, которые до сих пор не удалось вскрыть, Рёсслеру удавалось получать в Швейцарии сведения, которыми располагало высшее немецкое командование в Берлине, с непрерывной регулярностью, часто менее чем за 24 часа после того, как принимались ежедневные решения по вопросам Восточного фронта…