Военные приключения. Выпуск 3
Шрифт:
— Вижу вспышки, огоньки!
— Штурмана на мостик! — еще не до конца осмыслив услышанное, бросил Ефременков в центральный пост. Он понимал одно: огоньки — вероятно, вспышки маяка Риксгефт, к которому уже подошли достаточно близко, чтобы можно было уточнить место подводной лодки. Тем более что перед входом в бухту это просто необходимо.
Старпом уже передвинулся на правое, командирское, крыло мостика, чтобы освободить на площадке место для штурмана, как вдруг в его сознании мелькнуло: «Но ведь по военному времени маяк должен быть погашен. Если же он заработал, то это означает одно: в гавань входит или из нее выходит судно!» И тут, перекрывая глухой рокот дизелей, прозвучал
Действительно, далеко-далеко со стороны бухты, прорвавшись сквозь снежную мглу, замигало несколько тусклых точек.
— Дайте пеленг на огни! — обернувшись к сигнальщику, крикнул старпом. Не дожидаясь доклада, бросился к переговорной трубе.
«Быстрее сообщить командиру. В любую секунду налетит снежный заряд, огни скроются. А вдруг это и есть те самые корабли, о которых сообщалось в радиограмме?»
— Командиру, просьба — наверх! — торопливо бросил он в переговорку фразу, оговоренную для особо важных случаев Корабельным уставом.
«А теперь не терять ни мгновения!» — приказал он себе.
— Боевая тревога! Торпедная атака! Стоп-подзарядка! — одна за другой полетели по отсекам подводной лодки взволнованные команды. «С-13» выходила в «атаку века».
Сколько сейчас, в наши дни, сказано и написано об этом событии, «потрясшем фашистов, начиная с самого Гитлера», как говорил Адмирал флота Советского Союза И. С. Исаков! А уж он-то знал, что говорил. Ведь был в годы войны начальником Главного морского штаба, заместителем Народного комиссара ВМФ СССР. Уверен, что о том событии, вернее, о его значении, в те дни не мог знать никто из экипажа подводной лодки «С-13». Даже сам командир ее, Александр Иванович Маринеско, вряд ли предполагал, что побывало трудная и опасная эта атака станет со временем называться «атакой века», будет вызывать во всем мире бесчисленные споры и вопросы, недоумение и восхищение.
Но так было и так есть.
А как происходила сама атака, мне рассказали и написали в письмах непосредственные ее участники — Коваленко и Редкобородов, Ефременков и Шнапцев, Виноградов и Зеленцов, Курочкин и Антипов…
Но прежде всего — короткая запись из исторического журнала подводной лодки «С-13».
«…30 января в 21 час 10 минут в Ш — 55°02'02''. Д — 18°11'05'' обнаружена цель…»
Едва до каюты донеслись первые слова доклада вахтенного офицера, Маринеско выскочил на мостик. Вслед за ним — штурман.
Снова в воздухе вращались мириады сухих снежинок. Все так же плотной стеной закрывали они горизонт. В леерах и антенне пронзительно свистел взбесившийся ветер. Он немилосердно сжимал тело морозными клещами. Колючие брызги хлестали по глазам…
— Докладывай, старпом, что здесь случилось?
Слушая торопливый, но четкий и лаконичный доклад.
Маринеско мысленно тут же представлял предварительный план своих действий. Ясно, что за огнями, обнаруженными сигнальщиком, по крайней мере, — одно судно. Только что это — крупный боевой корабль, транспорт или не стоящая внимания и расхода торпед мелочь? Значит, надо уточнить, Сблизиться и решить, что делать. Но если действовать по правилам, в подводном положении, — вдвое потеряешь скорость. А если идет не транспорт-тихоход, а стремительный боевой корабль или лайнер-быстроход? К тому же из-под воды в перископ на такой волне ничего не увидишь, да и боцман не удержит лодку — вон как бросает. Баллов шесть-семь! Остается одно: догонять и атаковать только в надводном положении, причем под дизелями…
— Штурман, становитесь на ночной прицел! Стреляем из надводного.
Разрезая мрачную мешанину волн,
«тринадцатая» резко покатилась вправо — на курс сближения с обнаруженными огоньками.— Значит так, — вполголоса, словно делясь мыслями с подчиненными, продолжал рассуждать командир, — сближаемся, устанавливаем, что это такое. На случай непредвиденного срочного погружения — ведь черт знает, что там на самом деле! — надо перейти в позиционное положение уже сейчас. И незаметнее станем, и легче уходить на глубину…
— Заполнить балласт, кроме средней!
Командир распоряжался быстро и четко, как на очередной тренировке. А тем временем в отсеках подводной лодки уже шло приготовление к торпедной атаке. Каждому подводнику было очевидно, что в такой вот обстановке встреча с целью произойдет внезапно. Где уж там успеть выполнить весь нужный объем работ по подготовке залпа? Где взять для того драгоценные минуты?..
Откуда моряки знали об атаке? Матросы и старшины, уже успевшие хорошо понять командира, теперь не только по словам, а даже по интонации его голоса различали, какая команда поступает в отсеки. Они научились зримо представлять, что за какими командами скрыто, что ожидает экипаж в ближайшее время.
Вот и сейчас, едва прозвучала первая команда — торопливая и звонкая «Боевая тревога!», матросы, старшины и офицеры шестым чувством поняли: обнаружена долгожданная цель! Значит, атака! Потому что знали: их командиру даже такая злая непогода — не помеха. Он сумеет атаковать!
Конечно, бывало, что боевая тревога звучала, а атаки не было. Но на то были весомые причины: то ли цель слишком мала, то ли ошибался вахтенный офицер — цели для атаки не было, обманулся усталый глаз. Но уж если командир после этой команды не дал отменительной — атака непременно будет!
Вахтенные в отсеках, приникнув ухом к раструбам переговорок, с напряжением прислушивались к словам, раздающимся в соседних отсеках и даже в центральном. И разом облегченно вздохнули, услышав: «Заполнить балласт!» Предположения сбывались: атаке быть! По переговорке слышно было, как защелкали манипуляторы. Потом зашипел выдавливаемый из цистерн воздух. Раздалось глухое утробное ворчание — это тонны забортной воды рванулись в пустые балластные цистерны.
Лодка, вздрогнув, грузно осела в волнах. Теперь она стала еще незаметнее. Со стороны и не поймешь — то ли катерок какой, то ли крохотный буксирчик.
Зато боцману Николаю Степановичу Торопову стало намного тяжелее. Горизонтальные рули, будто стальные крылышки, выдвинутые в носовой части лодки, вырывали из рук металлические баранки штурвалов. Когда накатывался очередной пенный вал, не хватало сил удержать их. Деревенели руки от напряжения, усталость с неумолимой силой стягивала плечи.
Однако боцман не мог, не имел права ни расслабиться, ни передохнуть! Стоит зазеваться на секунду, и бешеная сила, сложенная из сопротивления воды, умноженного на скорость лодки, так навалится на стальные плоскости рулей, что лодка неудержимо ринется вниз. А ведь на мостике люди. Верхний рубочный люк открыт. Хлынет в него ледяная волна, и…
— Мостик, слева 160 слышу шумы крупного двухвинтового корабля на большом ходу, — донеслось вдруг из гидроакустической рубки.
И тут же торопливое добавление:
— Предполагаю — крейсер!..
Каким чудом в какофонии забортных звуков, заполнивших наушники, сумел «слухач» лодки Иван Шнапцев различить эти басовитые звуки? Ведь в наушниках — грохот дизелей, гул бьющих в борт волн, шелест лодочных винтов… Поблагодарить бы сейчас акустика за его мастерство, да некогда. Командир автоматически поднес к глазам светящийся циферблат часов. «Двадцать один двадцать!..»