Воин Донбасса

— Не отдам, милая, — ответил Алексей. — Сделаю всё, чтобы тебя выдернуть. И выдерну. Обещаю. Передай трубочку их главному.

— Ну, всосал тему? — лениво, с превосходством осведомился мужской голос.

— Если с ней что-нибудь случится, тебе не жить, — прорычал Алексей.

— Не пугай, — отмахнулся невидимый собеседник. — Мне ты ничего не сделаешь. Руки коротки. Но из милосердия и снисхождения могу пока придержать ребят. Мне она не нужна. Мне ты нужен.

— На хрена?

— Ребят моих ты обидел. Ранил уважаемого человека. Не знаем, выживет ли. Схватил другого хорошего человека. Водила наш, полагаю, у тебя тоже. Надо бы вернуть ребят. И за беспредел ответить. А то жалуются на тебя люди. Так что надо тебе постараться всё уладить. Вот, хочу тебя в гости позвать. С моими ребятами. Не то девке твоей кирдык. И непростой, сам понимаешь.

— Ребята твои не у меня. Они в комендатуре. Комендатура в деле, понял?

— А мне похер, — безразлично ответил голос. — Ты их туда сдал, ты их и вытаскивай. И особо не тяни, а то у нас тут не подвал, а пристроечка. А в ней холодно — зима. А девка твоя в одной рубашонке больничной. Так что как только замерзать начнёт, придётся нам её оттуда забирать и самим разогревать. Ну, дальше догадываешься?

Алексей собрался. Сейчас нельзя показать слабину, иначе конец им обоим.

— Ты бы обозвался, — порекомендовал он. — А то не знаю, как и обращаться.

— Имя моё тебе без надобности, — холодно сказал трубка. — А кликуха моя Лысый, и меня в городе все знают. А потом, общаться нам с тобою тоже без надобности. Перетрём эту тему, вернёшь ребят — получишь девку. На том и разбежимся.

Ха, «разбежимся»! Втирай кому другому, а вы за мной слишком упорно гоняетесь, подумал про себя Кравченко. Но плана, как вывернуться из ситуации, у него всё ещё не было.

— Со временем не получается, — сказал он между тем вслух. — Даже если я сейчас откажусь от показаний, раньше чем через часа два твоих людей не выпустят. Порядок такой. Так что давай иначе договариваться. Ты отправляешь девушку в тепло, а я привожу твоих бойцов. Мне они тоже не нужны. Но в комендатуре я не приказываю, так что процедура потребует времени.

В трубке задумались.

— Хорошо. Но если через два часа я тебя не вижу одного и без оружия, мы начнём вырезать на твоей девке узоры…

— Не пугай, — заставил себя усмехнуться уже Алексей. — Девушка моя, потому я за неё вписываюсь. Но она всего лишь девушка. Мне её жаль, но она и не последняя в Луганске. Но если ты её обидишь, то обидишь, главное, меня. А я очень обидчивый, предупреждаю. Так что ежели что, то сниму свою роту с позиций и не успокоюсь, пока не покрошу тебя и всю твою банду на салат оливье. Ты понял меня, Лысый? Друзьями нам с тобой не быть, но и врагом становиться не советую. Мои враги долго не живут. Зато умирают в мучениях. Понял?

Сейчас только ответная наглость может дать шанс Ирине. Самому-то ему понятно что уготовано…

— Ты не ори давай, — ответил голос. — Ишь ты, пригрозил. У меня самого бойцов побольше твоей роты будет. Короче, как я сказал. Через два часа жду тебя одного и без оружия, но с моими ребятами у себя на базе. В квартале Дружба, они тебе покажут…

* * *

Итак, он выговорил себе два часа на подготовку. Два часа до атаки, как говорится. А там — то же самое, что под танки, как в песне. Потому как сдаваться нельзя, ясен пень. Ребятишки-бандитики работают явно по заказу той стороны, а та сторона, судя по всему, конкретно решила удавить капитана Кравченко тем или иным способом.

И что мы в таком случае имеем?

Имеем мы свою роту. Которую, конечно, никто на самом деле с позиций снять не позволит. Но несколько проверенных бойцов — да в выходной, да в перемирие… Вполне. Даже и разрешения не нужно, достаточно его, ротного командира, слова. Во всяком случае, Злого, Куба, Еланчика, Студента. Может быть, Балкана позвать? Он, правда, сам по себе, но вдруг согласится? А это уже сила!

Что мы имеем ещё? Из оружия — два, а то и три гранатомёта. Хватит, чтобы посеять панику среди бандитов или нет? Попросить бэтр у комендачей? А дадут? Да и главное — тут скрытность нужна, иначе замочат они Иринку. Тут именно спецоперация, нежели что боевое. Так они, разведчики, — не СОБР и не спецназ ФСБ, они незаметно и быстро убивать не умеют. И газ пустить, как те на «Норд-Осте», тоже, конечно, здесь невозможно…

Мысли эти ломанулись через мозг, как тот же СОБР, — быстро и решительно. Но тут же остановились, застигнутые в рывке окриком остановившегося на звонок телефона Томича:

— Эй, ты о чём задумался, Лёха? Штурм планируешь?

Надо же, догадался! Тяжело, наверное, сообразить было?

— А что? — процедил Кравченко. — Запретишь?

На всякий случай бросил беглый взгляд на Ворона. Тот выглядел озабоченным, взгляд Алексея встретил хмуро. Но промолчал.

— Так, давай сперва изложи, что тебе было по телефону сказано, — распорядился деловитый Томич. — Мы правильно поняли, что бандиты Лысого твою девушку взяли?

Алексей кивнул.

— Да. И за освобождение потребовали отдать им их парней, что я задержал.

Томич переглянулся с командиром, потом сказал:

— Ну, это можно. Теперь, когда мы знаем резидента, они нам уже не нужны. Кстати, командир, я рванул? Надо его брать, пока время не вышло.

Воронов кивнул:

— Давай, поторопись. Мы пока с капитаном сами помозгуем, что дальше делать.

Ах, Ворон, золотой ты человек! Неужто предложишь что?

Томич откозырял. Уже в дверях его нагнал голос командира:

— Да, и как возьмёте его, крути ему яйца на предмет кто дал команду на Кравченко. Если он — сделай всё, чтобы он велел этому Лысому открутить всё назад с девушкой.

Томич сказал «Есть!» и исчез за дверью.

— А ты пока не нервничай, Алексей, — обернулся к нему Ворон. — Два часа ты себе выговорил и правильно. Сейчас нам надо всё продумать. Иначе и даму твою не спасём, и тебя потеряем. Это, хочу напомнить, не передовая, а город. Про такой орган как прокуратура слыхал? Вот то-то. Рауф, открою тебе тайну, покамест дело Бледнова крутит. Но и без него найдётся кому тобою заняться. Особенно в свете дела твоего бывшего командира. Прикинь, как вкусно тебя было бы привязать к нему! Командира убили, а его бывший доверенный офицер стал творить беспредел по Луганску. Это сейчас бандиты чуток растерялись, за свои связи не дёрнули. Но дёрнут, не волнуйся. А тогда…

— А тогда мне уж всё равно будет, — пожал плечами Алексей. — Мне сейчас Ирку выручить надо. И что-то мне в душе говорит, что — любой ценой. А значит, либо некому будет за связи дёргать, либо незачем. Если меня не будет.

— Ты погоди, не ершись, — умиротворяюще проговорил Ворон. — Пока что всё за тебя. Твои действия в больнице помогли нам выйти на крота, который сдал нам украинского агента. Если Томич его сейчас возьмёт нормально, то по этой линии вопросов быть не должно. Просто напишешь мне сейчас заяву, которую мы проведём утренним временем. А я наложу резолюцию с требованием провести, обеспечить, помочь и так далее. Тогда пальба твоя в больнице станет вроде как при проведении оперативного мероприятия. С вопросами не слезут, но отбиваться будет уже интереснее. Тем более если ты отправишься к себе в роту и нос оттуда высунешь только на награждение за взятого агента противника. Как тебе такая комбинация?

Алексей вынужден был согласиться, что да, красиво. В полицейских делах он разбирался слабо — постольку-поскольку, в рамках тех пересечений, которые служба войсковой разведки изредка имеет со службой полицейской. То есть почти никаких — пересечений. Но как оперативник «Антея» он имел косвенное представление о том, как можно отбиваться от прокурорских. Так что пока у Ворона всё чётко. За исключением одного момента: получится, что комендатура поручает терпиле работать по собственному делу?

— Нет, зачем, — отверг такое предположение Ворон. — Мы приняли твоё заявление, признали тебя в опасности, разрешили — со своей стороны — использовать при опасности табельное оружие и взяли расписку в том, что ты всё осознаёшь и добровольно соглашаешься на сотрудничество в целях помочь ОПК в обезвреживании преступников. Доброволец ты у нас оказываешься, понял?