Воин Ллос

— Ты бы отказалась от клинка, — сказала Аззудонна со стула в углу маленькой комнаты. — Такое оружие, как это, не имело бы власти над Маленькой Ланью из Каллиды!

Это вызвало улыбку у Доум'Вилль.

— Когда ты уйдешь, ты будешь сражаться против моей семьи? Против дома Баррисон Дель'Армго?

— Я не знаю, — сказал Зак. — Линии, конечно, проводятся, но где они будут прочерчены, я не могу быть уверен. Что я точно знаю, так это то, что я буду сражаться против Ллос и против тех, кто хотел бы навязать ее волю народу Мензоберранзана, который отвергает ее. Битва заключается в том, чтобы освободить город от Паучьей Королевы, и если Арго…

— Мне все равно, — перебила Доум'Вилль. — Они моя семья только по имени — я не должна была даже называть их так. Мой дом здесь, моя семья здесь.

— И это хорошо, — сказал Зак.

— Возможно, настанет день, когда ты сможешь спокойно вернуться в Мензоберранзан, посетить его и увидеть изменения, которые были вызваны этой войной, — добавила Аззудонна.

Но Доум'Вилль качала головой на протяжении всех этих слов.

— У меня нет никакого желания. Никогда не было. Ни в Мензоберранзан, ни обратно в Лунный лес, где я выросла. Я Доум'Вилль из Каллиды, и я довольна. Я свободна от меча, и я свободна от своего прошлого. Я не могу изменить того, что сделала, и я этого не забуду. Но теперь я принимаю это и смотрю в зеркало без теней, нависающих над моими плечами, без пятен, выступающих в моих глазах.

Аззудонна встала и пересекла комнату, чтобы крепко обнять Маленькую Лань.

— И здесь тебя любят, — прошептала она на ухо Доум'Вилль.

— Я бы хотела, чтобы у тебя был меч, — призналась она Заку, когда Аззудонна отступила назад. — Мне не любопытно, что произойдет, когда я возьму его в руки еще раз, потому что я знаю, что произойдет.

— Ты просто хотела, чтобы Хазид'хи узнал об этом, — заметил Зак, и Доум'Вилль улыбнулась еще шире.

— Я желаю вам удачи в ваших путешествиях, — сказала Доум'Вилль. — Хотя это не моя война и не может быть ею, я знаю, какая сторона должна победить. Будь проклята леди Ллос.

— Да будет проклята леди Ллос, — согласился Зак.

Доум'Вилль поклонилась этим двоим и ушла, не сказав больше ни слова.

Зак некоторое время наблюдал, как она удаляется по дорожке, прежде чем закрыть дверь. Он был рад за Доум'Вилль и верил, что демоны внутри молодой женщины действительно были полностью уничтожены. Он повернулся, и от этой мысли выражение его лица прояснилось, но наткнулся на стену хмурого взгляда, направленного на него Аззудонной.

— Значит, ты решил, — сказала она.

Зак с трудом сглотнул, осознав, что он даже не сказал ей, никому не сказал, что окончательно принял решение отправиться на войну, прежде чем выболтать это Доум'Вилль.

Он даже себе в этом не признавался.

— Он мой сын.

— Я знаю.

— И Джарлакс был моим другом большую часть моей жизни. Ты не можешь понять, в какой ловушке я оказалась в доме матроны Мэлис До'Урден. Я был ее игрушкой и ее убийцей. Каждое мое движение…

— Я знаю, — сказала Аззудонна и бросилась обнимать своего возлюбленного. — Я знаю, и знаю, что ты должен пойти и ответить на этот зов, потому что, если ты этого не сделаешь, он будет преследовать тебя вечно. И я пойду с тобой.

Зак отодвинул ее на расстояние вытянутой руки, пристально глядя на нее.

— Ты бы позволил мне отправиться на войну, пока ты мирно сидел бы здесь? — спросила она, прежде чем он успел возразить. — Если ты пойдешь, то я буду рядом с тобой, и когда придет время пустить в ход наше оружие, ты будешь рад, что я буду рядом.

— Я не сомневаюсь в последнем.

— Ты думаешь, что сможешь помешать мне уйти?

Зак беспомощно рассмеялся и притянул Аззудонну обратно, чтобы крепко обнять. — Я не могу, я знаю, но я бы сделал это, если бы мог. Что останется от Закнафейна, если ты пойдешь со мной и будешь убита?

— Такова цена войны, — прошептала она в ответ. — Что осталось бы от Аззудонны, если бы я отпустила тебя без меня, и ты был бы убит?

— Мона Валрисса уже сказала, что мне разрешат покинуть город. А как насчет тебя?

— Я подам петицию сегодня же, — ответил Аззудонна. — Временное Собрание на месте и рассматривает петиции Галаты и церкви Эйлистри прямо сейчас

— Нам следует поторопиться.

— Не «нам», — поправила Аззудонна. — Твое присутствие там повредит моей петиции. Они подумают, что меня принудили.

Зак начал отвечать, но Аззудонна приложила палец к его губам. Когда он успокоился, она заменила палец своими губами в долгом, томительном и многообещающем поцелуе, затем промчалась мимо него и выскочила за дверь, быстро направляясь в район Мона Чесс на Собрание.

Галату и клириков Эйлистри позвали обратно в Сиглиг более чем через два часа, в течение которых жрецы шептались и ворчали, иногда молились, а Галата оставалась совершенно безмолвной в своих размышлениях и молитвах. Она позволила священникам провести себя обратно в зал, чтобы занять свои места перед галереей, и все они смотрели на сидящих представителей, пытаясь понять, какое решение может последовать.

Все, кроме Галаты. Она не отрывала взгляда от пола, погрузившись мыслями в себя, когда подошла к ряду стульев и заняла свое место слева от них. Она неоднократно повторяла себе, что они не могут отказать в ее просьбе. Она заслужила их уважение здесь и верила, что они должным образом согласятся.

Однако, несмотря на всю ее логику и уверенность, оставалась некоторая нервозность, которая переросла во вздох, когда Мона Валрисса собрала всех, посмотрела на просителей и просто сказала: «Ваша петиция отклонена».

Галата почти закричала в знак протеста, когда подняла глаза — только для того, чтобы понять, что Мона Валрисса обращается непосредственно к Авернилу.

— Наше прошение — это призыв нашей богини! — запротестовал Авернил. — Какой властью этот орган отрицает…

— Этот орган несет ответственность за город с населением в пятьдесят тысяч душ, — спокойно ответила Мона Валрисса. — Наше решение не было принято легко. Идея о том, что десятки эвендроу отправятся на войну в Мензоберранзан, неприемлема.

— Весь город должен встать на марш! — закричал один из других священников.

— Вы стали доверять чужакам больше, чем своим собственным людям? — крикнул другой.

Галата затаила дыхание. Она знала, что говорить это было неправильно. Обоим упрямым священникам. Разумеется, любая надежда, которую мог питать Авернил на изменение вердикта, была развеяна.

Словно для того, чтобы доказать ее правоту, за спиной Моны Валриссы представители начали ворчать и показывать пальцами, причем многие требовали выговора.