Воин сновидений

– Которого убить нельзя вообще, – закруглила ситуацию Ирка. – А если его сперва как-нибудь оживить?

– И убить! – припечатал здухач.

– Гениальное решение! – ехидно протянула Танька. – Допустим, мы его оживляем – хотя я понятия не имею, как это сделать. Потом здухач его убивает – в чем я лично сомневаюсь. На него же сейчас только дунь – он и развеется! – Словно в подтверждение ее слов порыв сильного ветра встряхнул деревья, врезался прямо в воронку смерчика, в который превратился здухач, и разметал того в разные стороны. Танька подождала, пока ветер стихнет, а смущенный таким оборотом дела воин сновидений стянулся обратно в небольшой компактный вихрь, и продолжила: – Но допустим, Костей умрет… и тут же снова станет тем самым Костеем Бездушным, которого убить нельзя!

– Мы четверых уже уделали! Пожаров, чумы, голода, землетрясений по-любому не будет! Последний остался! Так что, пусть гуляет? – вскипела Ирка. – Крымских татар на нашествие подбивает? Или еще кого найдет для разнообразия?

– Обязательно найдет, – с грустной покорностью сообщил Вовкулака. – В прошлый раз он так и гулял. Как хотел, – вздохнул старый оборотень.

– Вот и не может быть, чтоб после того раза ничего против него не придумали! – упрямо бросила Ирка.

– У тогдашних соседей Руси, у половцев, был метод, – неохотно сообщил Вовкулака. – Не против Костея – наш Бездушный на их территорию даже не совался. Против собственных полубогов и героев. В те времена, знаете ли, свои понятия о героизме были. Приграничную деревеньку вырезать под корень, включая стариков и младенцев, очень даже за подвиг сходило. А в случае неожиданного возвращения из мира иного герои вообще различать переставали – где чужая деревенька, где родное стойбище. Вот чтоб погибшие воители со свойственным им героизмом из мира иного обратно в мир здешний не совались, половцы над ними курган насыпали, а сверху каменных стражей ставили, мамаёв. Те покойничков держали… скажем так, намертво. Откуда, думаете, вообще обычай пошел на местах сражений монументы устанавливать? Одна беда… По половцам монголо-татарское нашествие еще раньше, чем по Руси, ударило – не иначе как Костей лично позаботился. Почитай, ничего от их народа не осталось, – вздохнул Вовкулака.

– И стражей тоже ни одного не уцелело? – горестно вопросила Танька.

– Почему «не уцелело»? – удивился Вовкулака. – Вон, у нас за историческим музеем целый отряд выстроился!

– За музеем? – переспросила Танька. – Так это вы что, половецкие скульптуры имеете в виду? Которых каменными бабами называют?

– Ну, – подтвердил Вовкулака. – А кого ж еще! Только там не все они бабы, среди них и мужики имеются.

– А чем Костея под землю загнать, у нас есть. Говорила же – голова в любом деле нужна! Даже если хранится в багажнике! – довольно сообщила Танька. – Значит, так, – она наконец открыла заднюю дверцу «уазика» и деловито поглядела на часы. – Как только стемнеет, идем договариваться с каменными бабами, чтоб они Костея под себя взяли…

– Раньше нельзя? – напряженно поинтересовалась Ирка. – До заката еще часа полтора, неизвестно, что он за это время натворить успеет.

– Нельзя! – отрезала Танька. – Чтоб с ними договориться, надо рядом спать лечь! Ну и как отреагируют сотрудники музея, если мы под их «бабами» среди бела дня задрыхнем?

– Ничего Костей не наделает, – успокоил Ирку здухач. – Я сейчас лечу к нему. Обещаю, до заката он будет о-очень занят!

– Ты сейчас летишь на заднее сиденье! – отрезала Танька. – Там твое тело, вот и лезь в него быстро! Набираться сил и восстанавливать контакт с фигурой, – велела Танька, и была в ее голосе непререкаемая воля владетельной графини, чье слово никто и никогда не осмеливался оспорить.

И не осмелились. Даже воин сновидений. Он только нерешительно прошелестел:

– Как же Костей без меня?

– Да уж как-нибудь! Он пока ничего особенного не натворил, – рассудительно сообщила Танька. – Землетрясение закончилось, беспорядки в Крыму пока еще милиция разгоняет, а драка в парламенте – и без Костея дело привычное. Даже если они друг друга вообще передушат, никто не заплачет. А вот если ты по ветру развеешься – как мы без здухача Костея на нужное место заманим, после того как с бабами договоримся? Так что давай, ныряй обратно! – Танька наконец распахнула заднюю дверцу «уазика» перед разреженным вихрем. – Надеюсь, ты себя еще видишь?

– Нет, – зависая у распахнутой двери, убито ответил здухач. – Совсем не вижу.

– И я не вижу, – потерянно откликнулась Танька и, не веря глазам, даже ощупала пол машины. – Куда ты делся?

На полу у заднего сиденья лежали только окровавленные резиновые коврики. Богдан исчез.

Глава 29 В первый раз спасаем мир

Ментовский Вовкулака припал к сиденью. Ноздри его шевелились, хищно втягивая воздух. Он наклонился к коврикам, коротко чихнул – в чуткие волчьи ноздри ударил запах свежей крови. Милицейский подполковник сполз на землю, старательно обнюхивая колеса «уазика».

– Та приставучая тетка, – словно в раздумье прикрывая желтые глаза, выдохнул оборотень. – Которая к вам на рынке и возле школы цеплялась.

– Проводница? – охнула Танька и в панике покосилась на здухача. – Она утащила тело! Но как же Богдан теперь воссоединится… А все вы! – накинулась она на Вовкулаку. – Почему автомобиль не заперли?

– Так бегом же к школе бежали! Ты сама орала: скорей, скорей! – оправдывался тот. – Я и подумать не мог, что кто-то из милицейской машины тело сопрет!

– Спокойно, спокойно… – сжимая виски кончиками пальцев, забормотала Танька. – Ты как себя чувствуешь? – резко оборачиваясь к здухачу, требовательно спросила она.

– Замечательно, – едва-едва слышно выдохнул здухач. Его призрачная сущность совсем потеряла форму, окончательно превращаясь в туманный вихрь.

– Да я не то хотела спросить! – вскинулась Танька. – В смысле, то, но… Короче: как ты чувствуешь себя? Четко? Или слабо? Ты вообще себя чувствуешь? Тело свое? Где оно сейчас?

– Не знаю, – после недолгого молчания шелестнул здухач. В центре вихря на мгновение виновато блеснули спящие глаза и тут же смазались, растаяли в воронке смерча. – Я его уже минут пятнадцать как не чувствую. Совсем.

– И молчишь! – взвилась Танька. – Ничего, ничего… В конце концов, у нас два оборотня. С нюхом! Мы сейчас догоним эту проклятую тетку…

– Тетку с окровавленным телом на руках ни один таксист не возьмет – решат, маньячка, – согласно кивнул Вовкулака, наконец-то запрыгивая за руль. – А на своих двоих она далеко не уйдет.

– Вот! – обрадовалась Танька. – Ты только не девайся никуда! – взмолилась она. – Давай, залетай в машину! – она замахала ладонями, пытаясь загнать вихрь в «уазик».

– Двигай, двигай, – подбодрил Ментовский Вовкулака. – Сейчас тебя найдем… и сразу по бабам! По каменным.

Здухач неуверенной струйкой втянулся на заднее сиденье. Танька захлопнула дверцу… Вовкулака плюхнулся в водительское кресло и повернул ключ зажигания… мотор завелся… Снова включилось радио. Диктор возбужденно затараторил:

– Неожиданная вспышка эпидемии птичьего гриппа… Птицы умирают сотнями… Большинство хозяйств заражено… Попытки санитарных служб уничтожить зараженное поголовье натолкнулись на вооруженное сопротивление обезумевших владельцев… – Радио захрипело, и голос сменился. Теперь другой диктор сдержанно вещал: – …У Черноморского побережья всплыло небывалое количество погибшей рыбы. Причиной считают отравление поднимающимся со дна сероводородом.

– Черта с два сероводород! – сквозь зубы процедил Вовкулака. – Моровица это! Скелетина проклятая!