Воин темной планеты

Страх. Это один из самых полезных инструментов ведения войны. Первое, что мы выучили в военной академии, — внушение страха противнику и манипулирование им.

Сеять страх. Доминировать. Управлять.

Для этого созданы кордолианцы.

Начальник станции уступит. Я могу судить об этом по его положению. Они всегда так делают.

— М-мы поможем, — заикается он, глядя на меня так, словно я ужасный ксарджек. Я мог бы смахнуть на него, если бы моя каллидумная экзоброня была на месте. Я уверен, что боевой костюм спроектирован, чтобы вселять ужас, а также обеспечивать защиту владельца.

— Мудрое решение. Я пришлю кого-нибудь со списком требований. Если мысль о сражении с нами снова посетит ваш толстый череп, то подумайте о том, что произошло с вашими солдатами.

— Ух, — он издает слабый звук шока, когда за стеной раздается низкий гул.

— О, и, возможно, вы захотите отозвать свои войска, пока никто из них не умер. — Я разворачиваюсь и покидаю кабинет, обходя тела двух солдат. Когда добираюсь до дверного проема, мой коммуникатор вибрирует.

— Райкал, что случилось?

— Эм, генерал, у меня тут проблема.

— Что за проблема, Райкал?

— Личинки ксарджеков выбегают с нашего корабля.

Я бросаю несколько красочных кордолианских ругательств.

— Как, черт возьми, они попали на корабль? Я думал, мы оставили их по ту сторону червоточины Ты убил личинок?

— Три, одна сбежала. Скрылась в вентиляции.

— Собери группу и прочешите станцию. Мы должны найти её до того, как она вырастет и начнет размножаться. — Меня не волнует судьба людей. Но я не позволю ксарджекам выжить. Достаточно одной личинки, чтобы весь сектор кишел этими существами. И если их корабль попадет в этот сектор, то не понадобится много времени, чтобы они нашли обитаемую планету.

А потом они начнут размножаться. Я не могу позволить этому случиться.

Устранить любой ценой. Таков наш приказ.

— Сэр, — пробормотал в ответ Райкал и отключился.

Я поворачиваюсь к начальнику станции, который уже переместился за свой стол. Он говорит по какому-то коммуникатору, отдавая приказы на другом человеческом языке. Я делаю резкое движение рукой, и он прерывает разговор, бросая трубку на стол.

— Ситуация изменилась, — сообщаю ему. — На данный момент станция заблокирована. Скажите всем своим людям вернуться в их каюты и оставаться там, пока мы не найдем и не убьем всех ксарджеков-паразитов. Любой, кто не подчинится нашим приказам, делает это на свой страх и риск. Я не буду нести ответственность за ущерб, который произойдет в результате их неподчинения.

— Ксарджеки? — Бледные глаза начальника станции расширяются, краска сходит с его лица. — На Фортуне ксарджеки? — Его голос превратился в шепот.

— Блокируйте станцию, — повторяю я. — На данный момент мы единственная ваша надежда на выживание, так что не облажайтесь.

* * * * *

Эбби

Я нахожусь во внешнем куполе кислородного фильтра — огромной конструкции, которая тянется над солнечной стороной Фортуна-Тау, когда динамики начинают дребезжать от объявления.

— Всем работникам возвратиться в свои каюты. Повторяю, всем работникам возвратиться в свои каюты. Объявляется чрезвычайное положение. Полная блокировка станции начинается прямо сейчас. Ни при каких обстоятельствах не покидайте свои каюты без особого на то указания. Это приказ верховного командования станции.

Я прервала чистку, стряхивая фитогель с перчаток. Капелька геля попадает на защитные очки, закрывая обзор. Пытаюсь её стереть, но только всё усугубляю, размазывая вязкую слизь по линзам.

Я нахожусь на высоте около ста футов над полом установки жизнеобеспечения, застряв между рядами кислородных фильтров. Каждый день миллионы литров углекислого газа перекачиваются через фильтры, и кислород генерируется путем фотосинтеза, а затем циркулирует по всей Фортуна-Тау.

Сюда и проникает зеленая слизь. Она застревает в фильтровальных картриджах, поглощает немного солнечного света и в основном фотосинтезирует.

В теории — гениально. На практике — фильтры часто забиваются. И тут в игру вступаю я. Среди биологов я единственная достаточно сумасшедшая, кто решится подняться на сто метров по хрупкой лестнице и извиваться в сложном лабиринте фильтров и труб, как обезьяна, очищая спекшуюся зеленую слизь.

Занятия гимнастикой в детстве, вероятно, помогают. Я не боюсь высоты и хорошо держу равновесие.

Можно подумать, что это ужасная работа, но мне здесь нравится. Тихо. Я вижу проблески звезд сквозь щели в механизме. И мягкий, ритмичный гул фильтрующей установки успокаивает.

Также помогает мой небольшой рост. Мое тело предназначено для перемещения по маленьким, извилистым пространствам.

Сигнал тревоги следует за объявлением, чередуясь с предварительно записанным роботизированным голосом «возвратитесь в каюты». Я стону. Я только что забралась сюда, а теперь обратно спускаться?

Я смотрю вниз через отверстие в механизме, но всё, что вижу, — зеленый полог биосферы. Мои коллеги, наверное, забыли, что я вообще здесь.

И если сейчас не очистить засоренные фильтры, существует вероятность, что вся система даст задний ход, что приведет к наращиванию в трубах давления углекислого газа.

Давление равно взрыву. Последнее, что нам сейчас нужно, — нарушение циркуляции.

Без сомнения, кордолианцы имеют какое-то отношение к этому «блокирующему» приказу. Но по какой-то причине я не чувствую себя сильно напуганной. Возможно, это связано с тем, что инопланетный босс действительно смотрел на меня в коридоре, а не убивал. Хотя я как-то задела его своей ухмылкой.

Снимаю очки и вытираю их о штанину, убирая зеленую слизь. Шаткая металлическая лестница спускается вниз по стене за моей спиной, исчезая в зарослях листвы. Я вытираю пот со лба рукавом. Под толстыми стеклянными панелями влажно, и время от времени конденсат превращается в капельки воды, падая на мое лицо или волосы.

Это самое близкое к дождю, что здесь есть.

Я очень скучаю по Земле.

Я решаю проигнорировать приказ и доделать свою работу. Здесь так тихо и безлюдно, сомневаюсь, что меня здесь кто-то найдет. Не думаю, что кордолианцы проявят интерес к установке жизнеобеспечения. Даже если проявят, то никогда меня здесь не найдут. Я знаю все закоулки этого лабиринта.

Не хочу возвращаться в свою стерильную каюту без единого окна. Что я буду там делать часами? Пялиться в планшет и мерзнуть?

Скукота.

Я хватаю щетку и шланг, направляя струю прохладной воды сначала на себя, потом на кислородные фильтры. Такая работа вызывает жажду. Когда поливаю из шланга, кусочки застывшей зеленовато-бурой слизи начинают отскакивать, а сточные воды стекают в лес, питая деревья.

Я улыбнулась. Пока остальные застряли в своих каютах, как в тюрьме, я просто спрячусь здесь и продолжу приятную работу.