Воин тумана (сборник)

– Он не хочет слушать чужие секреты, – объяснила Ио. – Видимо, чтобы ты не думал, что он что-то специально вынюхивает, а потом доносит.

– Ну, раз так, можно считать, что никакой он не шпион. Но кому здесь мы можем полностью доверять?

– Чернокожему.

– Так, это хорошо. А как насчет Эгесистрата и его жены? И царицы?

Ио покачала головой.

– Почему ты так думаешь? – спросил я.

– Ну, Иппофоде надо заботиться о своих амазонках и действовать так, как велит ее бог – перегнать священных коней в большой храм Ареса, что на юге, и так далее. В первую очередь она будет думать об этом, а не о нас.

– Очень хорошо. А Эгесистрат?

Ио неуверенно передернула плечами.

– Во-первых, его гораздо больше заботит Элата; никогда не видела, чтоб мужчина так беспокоился о женщине! Когда ты прочел про нее в своем дневнике, то так и не рассказал мне, что там написано. А сейчас ты это помнишь, хозяин?

– Нет, но я потом еще раз все прочитаю, когда будет время. Так, теперь дальше.

– Эгесистрат творил разные чудеса и предсказывал будущее для варваров – я имею в виду персидское войско, а не здешних варваров! Ты тоже сражался на стороне Великого Царя. И мой родной город тоже входил в число его союзников.

– А чернокожий? – спросил я.

Ио кивнула.

– Стало быть, мы все были на одной стороне? И у нас нет достаточных причин, чтобы не доверять ему, Ио?

– Да, но теперь он служит Гипериду! Впрочем, и мы тоже. А Гиперид сражался против Великого Царя. Видишь, как все перепуталось?

– Похоже на то.

– Кроме того, Эгесистрат ненавидит спартанцев так же сильно, как любит Элату. Я и сама их не люблю, но они в дружеских отношениях с родным городом Гиперида.

– Так, – сказал я, – вполне достаточно. А теперь приведи ко мне чернокожего.

– Позволь сперва еще кое-что сказать тебе, хозяин. Я обещала Полосу, что непременно скажу тебе об этом.

– Конечно, говори, – отвечал я. – Тем более если это для вас так важно.

Что же ты хочешь мне сказать?

– Видишь ли, хозяин, Эгесистрат и царица Иппофода обсуждали, что нам следует предпринять дальше… ну, как обычно… Но ведь это тебе следует решать, как нам быть дальше! Так говорит Полос, и я тоже так считаю.

Амазонки – прекрасные воины, я и не думала, что женщины способны так здорово сражаться, пока сама не увидела. Чернокожий просто великолепно дрался, а Эгесистрат вообще был похож на раненого льва. Но фракийцы боятся вовсе не их, а тебя! Я все время была у тебя за спиной нынче утром, с мечом наготове, и видела их лица. Полос говорит, они тебя "героем" зовут!

Считают, что в тебя вселился Плейстор, даже если ты об этом и не подозреваешь!

Когда она замолчала, я спросил:

– Это все?

– Ты же иногда видишь богов, господин мой! Да-да, ты их видишь. Один раз ты видел Царя Нисы, даже касался его, а потом и я смогла его увидеть… Он был старый и был похож на нашего чернокожего, вот только…

– Давай, давай, что было дальше?

– Однажды, еще до того, как Светлый бог отдал меня тебе, я ходила в театр, дома, в Фивах. Это стоит очень дорого, но иногда какой-нибудь богатый человек покупает места для бедных, так сделал и мой прежний хозяин. Актеры все-были в масках, но зрители об этом не знали…

– Что за чушь ты несешь, Ио, – заметил я. – При чем тут театр? Иди-ка лучше да приведи сюда чернокожего.

Обиженная, она поднялась и гордо выпрямилась, глядя мне прямо в глаза:

– Ты можешь побить меня, господин, если хочешь. Только я знаю, что не побьешь. Неужели мы могли бы так долго удерживать эту пещеру, если бы тебя не было с нами? Я понимаю, эта Апсинфия – всего лишь жалкое убежище варваров и расположена на самом краю света, но у здешнего царя сотни воинов, может быть, даже сотни тысяч!

С этими словами она и ушла. Я все это записал и стал ждать, когда она вернется вместе с чернокожим.

Глава 19 МОЙ ПОЕДИНОК С ЦАРЕМ

Эобаз-мидиец, схватка в храме, стратег из Спарты – эти и еще многие другие новости принес Клетон. Все это я должен записать, потому что пора ложиться спать, а потом я все позабуду.

Когда я начинаю припоминать утренние события, то вижу перед собой женские головы на копьях; длинные темные волосы мертвых женщин мокнут под дождем… Нас сопровождали высокородные всадники в кольчугах из золотых колец, и на их копьях как раз и красовались отрубленные головы. Но тем не менее – хотя нас было очень мало и мы были не слишком хорошо вооружены – я вскоре заметил, что они нас боятся.

Иппофода ехала впереди на белом жеребце из священного табуна. За ней – Эгесистрат, Элата, чернокожий и я; потом дети, причем Полос тоже верхом на белом жеребце. Затем шли белые кони без всадников, а замыкали шествие остальные амазонки, гоня священных лошадей впереди себя.

И все же отрубленные женские головы привели меня в ярость. Заметив, что фракийцы нас боятся, я обогнал царицу Иппофоду и остальных и спросил на языке эллинов у благородных фракийцев, у которых на копьях красовались столь ужасные символы, где они взяли эти головы. Фракийцы пытались изобразить, что не понимают меня, но я ясно видел, что они все отлично поняли, потому что оба покраснели от гнева.

– Мы считали вас настоящими воинами, но ошиблись, – сказал я. – Истинный воин никогда не станет хвастать тем, что убил женщину. Воины убивают мужчин, а женщин забирают в свои дома, чтоб грели хозяевам постель. Вы что, и детскими головами свои копья украшаете? А может, вам кажется, что особая воинская доблесть в том, чтобы насадить на наконечник копья грудного младенца?

Они промолчали и отвернулись – в разные стороны, явно не желая встречаться со мной взглядом.

– Когда мальчик идет на охоту, – продолжал я, – он убивает медвежонка, но всем говорит, что убил большого медведя, не зная еще, что придет и тот день, когда он действительно повстречает такого медведя. И тогда ему действительно понадобится короткое копье, чтобы…

Эгесистрат попросил меня замолчать.

– Я замолчу, – отвечал я ему, – если они отдадут мне головы этих женщин, чтобы мы могли достойно предать их огню.

Тогда один из фракийцев что-то сказал Эгесистрату на своем языке, и Эгесистрат перевел мне, что они согласны отдать эти головы, когда мы доберемся до храма Бога войны, и позволят нам предать их огню в священном очаге. Я промолчал, но дал коню шенкеля и на всякий случай выехал вперед, чтобы держать в поле зрения этих фракийцев с головами на копьях.