Воин Великой Тьмы (Книга Арьяты и Трогвара)
Шрифт:
Хвала Великому Небу, вы очнулись, госпожа моя. — вырвалось у него, и сказано это было с такой теплотой и нежностью, что у Арьяты на глаза невольно навернулись слезы.
Она узнала, что Владычица приказала не причинять ей, Арьяте, никакого вреда, дать спокойно уехать, куда она пожелает, или же — если на то будет ее, Арьяты, воля — поселиться в любом месте Халланского королевства, не исключая и столицу его, Дайре.
Ваше высочество целых два месяца пролежали без памяти… — тихо звучал голос Эммель— Зорага. — Я отрядил спешного гонца с посланием родне вашей, и вот пришел ответ — ждут они вас… Слово особ королевской крови… я не мог ослушаться…
И тут впереди раздались какие-то
Да что это там такое? — нахмурился Эммель— Зораг, откидывая полог и выбираясь из возка.
Раздался характерный щелчок, который Арьята не спутала бы ни с одним звуком в мире. Старый сэйрав, пошатнувшись и цепляясь скрюченными пальцами за меховой полог, точно усталый путник, опустился на истоптанный снег. Из спины его показала черное острие безжалостная арбалетная стрела.
Кучер в страхе что-то завопил и попытался бежать, однако вторая стрела оказалась столь же меткой, как и первая.
Преодолевая слабость, Арьята приподнялась, еще плохо повинующиеся пальцы стиснули эфес меча, по счастью оказавшегося рядом. «Разбойники?!»
Чья-то сильная рука отдернула полог, в возок просунулись голова и плечи бородатого воина в доспехах, правая рука с боевой секирой опиралась на край саней.
Здесь, здесь она! — радостно заорал он. — Зде….
Раздалось хриплое бульканье, тело обмякло и кулем повалилось рядом с лежавшим Эммель— Зорагом — выпад Арьяты был точен, стаять пронзила горло незадачливого поимщика. Собрав все силы, Арьята выскочила на снег; хорошо еще, что ее везли одетой и обутой по погоде.
Десятка два всадников окружили их небольшой караван. Оба вершника из числа слуг Эммель— Зорага лежали мертвыми, пронзенные стрелами, на окровавленном снегу умирали кучер и сам старый сэйрав. У Арьяты от слабости закружилась голова, она привалилась спиной к боку возка, пытаясь удержать меч в боевой позиции.
Ряды всадников раздвинулись, вперед выехали двое, до самых глаз закутанные в меха.
Вот и встретились вновь, принцесса Арьята Халланская! — с издевкой произнес знакомый мелодичный голос. Рыжий капюшон из пышных лисьих хвостов упал на спину, и Арьята воочию увидала перед собой Владычицу, однако теперь прекрасные глаза смотрели холодно и непреклонно;. приговор дерзкой мятежнице был уже вынесен.
А… это ты… — Арьята нашла в себе силы презрительно усмехнуться. — Что же еще ты могла сделать с законной королевой, кроме как подло убить ее, напав с двумя десятками против пятерых, из которых один был беззащитными безоружным стариком?
Повелительница, прикажи удавить эту гордячку! — Принцесса узнала голос Атора. Кутаясь в волчью шубу, он сидел на лошади рядом с Владычицей. — Прикажи, моя госпожа!
Это ни к чему, — холодно усмехнулась та. — Взять ее!
Шестеро воинов в добротных кольчугах, выставив длинные копья, со всех сторон двинулись на принцессу.
Горькая смертная тоска, горькая настолько, что сама гибель казалась по сравнению с ней избавлением, заполнила сердце Арьяты. Ожидание конца стало нестерпимым; .и принцесса, чтобы просто не быть зарезанной, как овца ножом мясника, сама прыгнула вперед, на острые, сверкающие под неярким зимним солнцем наконечники копий.
Клинок гномов успел трубить навершие одной из пик; второй выпад Арьяты пробил кольчугy на боку обезоруженного воина — столь велика была сила отчаяния, что рука шестнадцатилетней принцессы обрела мощь зрелого бойца.
Согнувшись, воин Владычицы со стоном опустился на колени; развернувшись быстро, точно дикая
кошка, принцесса прыгнула вперед, надеясь дотянуться мечом до холеного лица. Владычицы…Атор соскользнул с седла, и один короткий взблеск его кривого симитара отбросил Арьяту обратно к возку.
Не убивать! Взять только живой! — Крик Владычицы ударил, точно хлыст.
."Зачем я ей? Неужто… Камни Халлана? Которые нельзя снять с трупа?!»
Рука Арьяты вырвала из-за пазухи заветный мешочек. Считанные секунды оставались в ее распоряжении, и она потратила их на то, чтобы со всей отпущенной ей богами и отчаянием силой ударить голубоватым клинком гномов по заветной святыне Халлана.
Раздался хруст, Арьята рванула завязки, и на снег просыпалась разноцветная каменная крошка. У Атора вырвалось глухое проклятье:
Убить!!
Нет!! Она все равно нужна мне живая! — выкрикнула Владычица, однако голос ее теперь отнюдь не был глумливым.
В Арьяту полетели брошенные тупым концом копья, от двух она уклонилась, но третье сбило ее с ног; на принцессу тотчас навалились, в один миг связав по рукам и ногам.
Теперь отойдите! — приказала воинам Владычица.
И я? — с глухим недовольством заметил Атор.
Ты? Ну конечно же, нет, — с удивившей Арьяту поспешностью поправилась повелительница Халлана.
Ты, негодная тварь, проведешь остаток своих дней в подземелье, — процедила сквозь зубы Владычица принцессе; ярость превратила прекрасное лицо в ужасную маску. — Если бы Камни остались целыми, я подарила бы тебе свободу… в определенных пределах, конечно же. А так — за свои деяния надо отвечать!
Может, ее лучше все-таки убить? — мрачно бросил Атор. — Ты ведь помнишь пророчество насчет тех Камней, моя госпожа?
Глупые суеверия, — отмахнулась Владычица. — Я ничего не боюсь… особенно когда ты рядом. Суй ее в мешок. Отвезешь в дворцовые подземелья. Тела убрать! Следов не оставляйте…
Нас учить не нужно, — криво ухмыльнулся Атор, делая знак своим головорезам.
Через несколько дней за бывшей наследницей принцессой Халлана медленно затворилась железная дверь упрятанного глубоко под землю потайного каземата.
* ЧАСТЬ ПЯТАЯ * ВСТУПЛЕНИЕ
Над головой принцессы Арьяты нависал низкий каменный потолок. Крошечная камера — четыре шага длиной, три — шириной, убогий лежак из неошкуренного горбыля с торчащими сучками, в дальнем углу — дыра, откуда остро разило нечистотами, под самым потолком в противоположной от двери стене — крохотное зарешеченное оконце. Однако не следовало полагать; что через него можно было видеть — пусть даже через решетку — голубое небо или золотистое солнце, единственную отраду узника. Это оконце выходило всего лишь в другой тюремный коридор, только ярусом выше; и пробивавшийся через закопченное стекло свет был не более чем тусклым отблеском чадных факелов. Почти все время Арьята проводила в полумраке.
И все же она це сдавалась. Когда схлынуло отчаяние первых дней, она стиснула зубы и решила жить наперекор всему, жить, чтобы хотя бы этим досадить ненавистной захватчице.
Она не позволяла себе подолгу лежать. Четыре шага — это тоже расстояние. Она сотни и тысячи раз за день отмеряла эти четыре шага, пока не начинали гудеть от усталости ноги. Она упорно загружала работой каждую мышцу своего тела и увеличивала нагрузки, насколько позволяла скудная тюремная пища…
Она заставляла себя вспоминать все, что когда— либо прочла. Она сама придумывала пьесы и мысленно разыгрывала их; и каждый день она во всех подробностях вспоминала ненавистный облик Владычицы — чтобы еще больше подхлестнуть себя гневом. Она твердо верила, что выйдет отсюда…