Воин
Шрифт:
— Никто не знает, — ответил Леонид. — Киммериец прав — король Конан исчез, и никто никогда не слышал его имени.
Леонид поднялся и пошел прочь от костра. Спартиаты безмолвно смотрели ему вслед. Провожаемый их пристальными взглядами царь подошел к небольшому полотняному шатру, разбитому специально для него, и скрылся внутри. Он собрался уже было лечь на постеленный на землю плащ, но вдруг ощутил чье-то присутствие. Напротив входа стояла небольшая закутанная с ног до головы фигурка, различимая в кромешной темноте лишь кошачьими глазами Конана. Почувствовав, что
— Это была чудесная сказка, Юльм!
Юльм — именно так его нарекли при рождении. Осталось лишь пять человек, помнивших это имя. Она была шестой, но он полагал, что она мертва. Впрочем, так считали все.
В первое мгновенье, до того, как ночная гостья произнесла свои слова, он полагал, что пришла другая. Он решил, что пенорожденная нашла минутку и заглянула в его шатер, чтоб насладиться последней любовной ночью. Но этот голос принадлежал не Афо. Он был столь же нежен и мелодичен, но в нем слышалась великая сила, равной которой, быть может, не обладал ни один из живущих на земле. Этот голос принадлежал женщине, рожденной повелевать и решать судьбы народов, планет, целых галактик. Это был страшный и в то же время прекрасный голос. Таким же было и ее лицо, смутное белеющее в ночном сумраке. Она улыбалась, ожидая, как он отреагирует на ее внезапное появление.
— Не думал увидеть тебя здесь, Леда.
— Ты неподражаем! — тихо воскликнула девушка, медленно приближаясь к спартиату. Она была хрупкой и едва доставала ему до груди, но он знал сколь обманчиво впечатление ее беззащитности. Он предпочел бы сразиться с двумя саблезубыми тиграми или гигантским питоном, чем с этой миниатюрной девушкой, которая едва ли могла удержать в руке тяжелый титановый меч. — Меня восхищает твое спокойствие. Командор, услышав мой голос, потерял дар речи.
Леонид усмехнулся.
— Жизнь отучила меня удивляться. Что привело тебя ко мне?
Девушка подошла к гиганту вплотную, тонкие пальцы пробежали по тугому бугру бицепса.
— Ну не будь так скучен. Мы ведь не виделись целую вечность.
— Пожалуй, дольше. Однако я не страдал от тоски по тебе.
— Еще бы! Земные красотки должны быть без ума по тебе, а ты всегда искал в женщине лишь женщину. Но разве я не нравилась тебе?
Девушка улыбнулась, блеснув в темноте белой полоской безупречных зубов.
— Нет! — отрезал Леонид.
— Жаль… — судя по голосу, гостья была искренне огорчена. — Почему-то мне всегда казалось, что я тебе небезразлична.
Спартиат слегка смутился.
— Прошло столько лет…
— Но тем не менее ты влюбляешься в артефакта с моим лицом! Это должно быть очень любопытно — заниматься любовью с артефактом!
— Она непохожа на тебя.
— Верю. Она добрее.
— Да.
— Ласковей. — Леонид кивнул. — Она умеет влюбляться, в то время как твоя страсть основана на расчете. Командор создает себе странных артефактов… — Леда помедлила, затем жестко произнесла:
— Ее уже нет на свете.
Леонид
вздрогнул.— Почему?
— Она умерла.
— Что произошло?
— Это неважно. Я сообщила тебе факт, но не обязана раскрывать причины и следствия.
Спартиат попытался улыбнуться. Улыбка вышла жалкой.
— Мне будет недоставать ее. Впрочем, наша разлука продлится недолго. Зачем ты пришла?
— Я хочу спасти тебя.
— С чего это вдруг такая милость?
— Это не милость. Просто нас, посвященных, осталось слишком мало, а ты самый приличный из нас всех. Было бы несправедливо, если б жили Русий, Командор или Кеельсее, а умер ты.
— Я так не считаю. Каждый выбирает свою судьбу.
Леониду надоело стоять и он присел на свой плащ. Леда приблизилась к нему вплотную. Теперь их лица оказались на одном уровне — столь царь был огромен, а девушка — миниатюрна — и атлант смог в полной мере оценить красоту гостьи.
— Ты стала еще прекрасней, — сказал он.
— Мне приятно услышать это именно от тебя. Я хочу помочь.
— Ты станешь уговаривать меня оставить моих воинов и уйти с тобой?
— Вовсе нет. Одно твое слово и я уничтожу мидийское войско.
Юльм с интересом взглянул на девушку.
— Ты и впрямь можешь сделать это?
— Да.
Тогда он покачал головой.
— Нет. Это означало бы признать, что я слабее их. А кроме того это было бы несправедливо по отношению к мидянам. Я желаю равного боя.
— Ничего себе равный! — с искренним возмущением воскликнула девушка. — На каждого твоего воина приходится по тысяче врагов!
— Не так много.
— Да, — согласилась она, — при условии, если бы ты имел под началом тысячу Конанов. Но ведь они обычные люди, пусть даже готовые умереть.
Леонид молчал, не зная, что возразить.
— Решай быстрее, — поторопила Леда. — Светает.
— Нет, — сказал Атлант. — Я не хочу играть в подобные игры. Это битва людей!
— Ну хорошо. Тогда хотя бы возьми вот это. — Девушка извлекла бластер и протянула его Леониду. Тот решительно отказался от соблазнительного подарка.
— Не нужно. У меня есть меч. Еще тот. Помнишь, какие выковывал Грогут.
— Помню, — сказала Леда и Юльму показалось, что ее глаза затуманились легкой печалью. Но может быть, это только показалось. — Отличные были клинки!
— Да, отличные, — согласился атлант.
Леда вздохнула.
— И все же жаль, что умрешь именно ты. Проводи меня до горы. Я оставила там свой телепортатор.
— Ладно. Только давай выйдем здесь. — Юльм указал рукой на заднюю стенку шатра.
— Ты не хочешь, чтобы меня видели?
— Да, я не хочу, чтоб воины знали, что в эту ночь у меня была женщина.
— У тебя ее не было, — грустно улыбнулась Леда. — Хотя могла бы быть! Режь!
Юльм рассек ножом холстину, и они выбрались сквозь образовавшуюся щель наружу. Светало. Звезды растворились в молочной дымке, ползущей с горных вершин. Из мидийского лагеря долетали крики часовых.
— Их пять тысяч, — внезапно произнесла Леда. — Они ударят вам в спину.