Воинство Рассвета (Дарват - 3)

Джованнин бросила взгляд на монахов, которые за ее спиной заполнили весь дверной проем.

– Взять его!

Послышался лязг стали, - Джил вынула из ножен меч. Было заметно, как монахи растерялись.

Ястребиные глаза Джованнин оставались неподвижными.

– Арестуйте их обоих. Болезнь Элдора - это кара за то, что он якшался с колдунами.

Руди выкрикнул:

– Вы слишком много говорите о магии, для человека, который сам использует Руну Уз!

Изумленные монахи уставились на аббатису, и ее темные глаза угрожающе сузились:

– Заткните рот этому лжецу.

– А он и правда лжет?
– послышался мягкий голос из коридора.

Джованнин, обернувшись, зло поджала губы.

– А тебе что здесь надо, крестьянский выскочка?

– Ну, крестьянин я или нет, - ответил тот же добродушный голос, - но я по всем правилам посвящен в сан и избран аббатом Пенамбры, и если вы, миледи, действительно воспользовались такой проклятой вещью, как Руна Уз, это полностью относится к моей юрисдикции и дает мне право арестовать вас по обвинению в ереси.

Майя из Пенамбры, сопровождаемый полудюжиной своих обтрепанных воинов, прихрамывая вошел в комнату. А следом за ними - стройная темноволосая женщина с синими тенями усталости под глазами, и коренастый молодой человек, босой, с бритой головой, одетый в пыльную власяницу. Он держал подмышкой пакет с лекарствами.

Еще несколько дней назад Руди сразу же бросился бы к Минальде, обнял ее и поцеловал - не только за то, что она нашла брата Венда, но и за то, что она научилась у Джил предусмотрительности и первым делом позаботилась о поддержке. Но сейчас их глаза встретились, и она тут же отвела взгляд. Хотя Руди был измучен и душой и телом, он сразу все понял. Она приняла решение, и сейчас ставка была слишком высока, чтобы сомневаться. Каждый из них должен был исполнить свой долг, даже если это и разрушит последний шанс возродить их любовь.

Глаза Джованнин метались от одного к другому, излучая откровенную ненависть и, наконец, остановились на брате Венде, который склонился над Элдором.

– Еретик! Ты смеешь мне говорить о ереси, ты, невежественный мясник! зашипела она.
– А что мы можем сказать о прелате, который занимается магией? Или о монахе, который принял обет пожизненного отшельничества и уже через три дня нарушил его?

От этих слов брат Венд вздрогнул, как от удара бича, но не оторвался от больного.

Майя помог Минальде усесться на стул в тени очага, затем повернулся и спокойно ответил:

– Мы скажем, миледи, что ни прелат, ни монах не поддались искушению использовать черную магию, каковой несомненно является Руна Уз, согласно единодушным постановлениям Совета аббатов.

– Вся магия одинакова!
– в ярости завизжала Джованнин.
– Это все козни дьявола!

– Согласно уложениям Совета, это вовсе не так, - возразил епископ Пенамбры.

– Схоластическая болтовня!
– закричала она.

Брат Венд поднял взгляд, его грустные темные глаза были полны страдания.

– Это не она наложила Руну на дверь, - горестно вздохнул он.
– Это я. Она ведь не владеет магией и не смогла бы начертать ее...

Джованнин резко повернулась к нему.

– Молчи, поганый еретик!

– На какую дверь?
– внезапно спросила Джил.
– Руна Уз была на печати, и по виду ей уже несколько сот лет.

– Молчи, под страхом вечного проклятия!

Джил схватила монаха за рукав.

– На какой двери ты начертал Руну?

Но Венд озадачено смотрел на Джованнин:

– Печати? Какой печати?

Ответ дал Руди.

– У Джованнин была Руна, начертанная на печати, она уже не в первый раз использует ее. Минальда может это подтвердить. Ваша аббатиса одолжила ее вчера вечером Алвиру для казни.

Глаза Венда расширились от ужасной догадки. Больной на кровати был тут же забыт.

– Так, значит, вы сами использовали ее?
– прошептал он.
– Дверь, которую запечатали мы с Бектисом... Вы не в первый раз обратились к черной магии!

– Что это за дверь?
– продолжала допытываться Джил.
– Где она?

– Если ты скажешь, - прошипела, как змея, Джованнин, уставившись на Венда, - то, клянусь властью аббатисы Гая...

– Уведите ее отсюда, - велел Майя.

Ни один из монахов не воспрепятствовал пенамбрийским солдатам, которые окружили разъяренную Джованнин.

– Где эта дверь, Венд?
– продолжил Майя.
– Какой подвал вы опечатали? Сейчас от этого зависит жизнь или смерть Элдора.

Венд беспомощно покачал головой.

– Не знаю. Где-то на первом уровне, на Церковном ярусе. Нас привели туда с завязанными глазами. На подвал было и раньше наложено заклинание. Камера очень маленькая, в ней не действовала никакая магия. Я и Бектис всего лишь обновили чары, что уже были наложены до нас.

Майя взглянул на Джил:

– Джил-Шалос, ты знаешь дальние коридоры Убежища. Может, возьмешь моих людей и отправишься на поиски?

Джил кивнула и встала. Хотя в королевской спальне, с ее меховыми коврами и стоящими вокруг кровати жаровнями, было тепло, из двери потянуло сквозняком. Руди снял с себя поношенную черную накидку, которую Джил раньше одолжила ему, и набросил ей на плечи.

Та запахнулась в нее поверх порванной и перепачканной кровью рубахи и направилась к двери.

– Джил-Шалос, - остановил ее Майя и осторожно развернул лицом к свету.
– С тобой все в порядке?

– Да, все в порядке, - спокойно ответила она.

Большая часть ран, которые нанес ей Алвир, перестали кровоточить, включая и самую глубокую, которая была у нее на правом боку. Руди поспешно обработал ее, прежде чем заняться Элдором. Его поразило то, что Джил не могла вспомнить, как и когда она получила эти раны, кроме самой первой, на щеке. Теперь у Джил останется шрам на всю жизнь.

Несколько пенамбрийцев, которые остались в спальне после того, как увели Джованнин, молча последовали за Джил в темный коридор. Брат Венд оторвал взгляд от своего пациента.

– Кто там был?
– прошептал он.
– Кого вы ищете?

– Да, - недоуменно вопросил Руди.
– Кого там заперли?

Аббат Пенамбры поднял брови, и его узкий лоб прорезали мелкие морщинки.

– А вы не догадываетесь?

Руки, лежавшие на запястьях Элдора, дрогнули. Дрожащим голосом Венд пробормотал: